Барбара Хэмбли - Те, кто охотится в ночи [litres]

– Однако его выследили, нашли место, где он спит, и убили.

Глаза Исидро вспыхнули гневом, но голос остался ровным.

– Вампира невозможно выследить.

– Тогда почему вы все время вздрагиваете и оглядываетесь?

С отвращением Эшер взял лампу и двинулся в лабиринте книг к двери, а затем – вниз по лестнице, к выходу из дома, в холодную лондонскую ночь.

Отпустив кеб возле Британского музея, Эшер постоял перед чугунной решеткой, слушая грохот колес, удаляющихся по темной Грейт-Рассел-стрит. Он знал этот район Блумсбери, как кролик знает свою нору: переулки, каретные дворы, тихие площади и пивные с их неприметными дверьми, выводящими на задворки. Знал он и владельцев, не слишком интересующихся, кому и зачем понадобились их услуги. Так что район этот был выбран Эшером не случайно.

Улицы были относительно пустынны, лишь случайный кеб прогрохотал в направлении Юстона, скорее всего нанятый у черного хода одного из театров, что на Шафтсбери-авеню. Извилистым путем Эшер прошел квартал насквозь: миновал старые конюшни позади Бэдфорд-плейс, проскользнул темным переулком вдоль ряда ям, сливавшихся в подобие крепостного рва между тротуаром и стенами из розового кирпича. Пересек Брутон-плейс и очутился в заднем дворе, откуда просматривалось и окно Лидии, и его собственное. Там, в сырой и гулкой темноте, насыщенной мерзкими запахами из сотен мусорных баков, он остановился, всматриваясь в глубину переулка.

Вампир следил за его окном.

Эшер не сразу различил темную угловатую фигуру на фоне мрачной стены. Будь это Исидро с его зловещей способностью часами пребывать в неподвижности, Эшер просто не заметил бы соглядатая. Но вампир пошевелился, и то, что было лишь бледным пятном на кирпичной стене, оказалось белым угловатым лицом и большими руками, неловко вцепившимися в воротник черного потрепанного пальто. В памяти всплыли слова Исидро: «Я все время ощущаю ауру, аромат человеческой психики, а не только запах крови… Вы бы поняли, если бы встретились не со мной, а с другими вампирами…»

«К черту! – злобно подумал Эшер, взбешенный тем, что они преследуют его, следят за ним. – Я никого не найду с таким информатором, как Исидро! Они меня не убьют, пока я на них работаю… Хотя…» – мысленно добавил он, направляясь в глубь переулка.

Услышав шаги, вампир обернулся. На секунду глаза его отразили тусклый свет фонаря и вспыхнули по-кошачьи. Эшер заметил мерцание клыков.

– Иди сюда, – сказал он, чувствуя, что вампир сейчас кинется прочь.

На прусских крестьян такой надменный повелительный тон обычно оказывал магическое действие. Вампир замер в растерянности и наконец понял, что к нему обращается тот, за кем он следил.

Двигался он неуклюже, без смертельной грации Исидро – и Эшер облегченно выдохнул.

– Это ты? – Вампир остановился в нескольких футах от него, уставив на Эшера мерцающие глаза из-под узких, но массивных надбровных дуг. – Меня зовут Забияка Джо Дэвис.

Произношение выдавало в нем уроженца Нью-Ламбет-Кат. Он нервно облизал губы, обнажив при этом клыки. После спокойного, изящного Исидро выглядело это весьма неэстетично. Потом добавил свирепо, но в голосе чувствовался страх:

– Попробуй только пикни! Высосу досуха – как кошка ухо не вылизывает!

Секунду Эшер изучал его с нарочитым презрением. Это был парень лет двадцати, длиннорукий, грубого сложения, выглядевший неуклюже в плохо сидящем черном пальто. Куда больше подошла бы ему куртка мельника или докера. Черные волосы свисали из-под пятишиллинговой шляпы, под ногтями чернела невычищенная засохшая кровь.

– Ты мог бы сделать это и раньше, – отрезал Эшер. – Несколько дней назад. Почему ты следишь за мной?

Дэвис приблизился еще на шаг. Запах старой крови от его одежды был отвратителен. Когда он говорил, изо рта, казалось, тянуло моргом.

– Этот… Исидро… Он ушел?

Эшер остро чувствовал, насколько хрупок под ногой ледок.

– Понятия не имею, – холодно ответил он. – Сначала он шел за мной, потом исчез. Я, во всяком случае, его не слышал. Да и никто бы не услышал.

Забияка Джо нервно огляделся, и Эшер ясно видел страх в его голубых, налитых кровью глазах. Вампир подступил вплотную, когтистые пальцы вцепились в рукав, голос упал до хриплого шепота:

– Ты ему говорил обо мне? Он узнал про меня?

Эшеру стоило большого труда скрыть удивление.

– Ты хочешь сказать, что раньше он о тебе не знал?

Пальцы, сомкнувшиеся на его руке, напомнили Эшеру еще одно фольклорное предание: что у вампира хватит силы на десять человек. У Исидро, во всяком случае, хватило бы.

– Если ты про меня скажешь, если скажешь хоть что-нибудь обо мне, я тебя убью, – прошелестел Дэвис. – Они убьют меня – Гриппен и эта папистская сволочь Исидро, если что-нибудь про меня узнают, если узнают, что Кальвар сделал меня. Они уже убили Недди Хаммерсмита и Лотти. Боже, ведь эти-то были из выводка самого Гриппена! Последний подонок и тот не станет убивать своих! А теперь за мной следят, меня высматривают…

– Кто? – резко спросил Эшер. – Как ты об этом догадался?

– Проклятье! Ты что же, думаешь, я бы стал спрашивать у живого человека, если бы мог узнать сам? – Забияка Джо повернулся, согнув руки в локтях. Лицо его исказилось от ненависти и страха, и Эшер с трудом удержался, чтобы не отшатнуться и не показать, насколько он сам испуган. – Мой черед, я тебе говорю! Я слышу, как они сговариваются! Они говорят: пусть остальные умрут! Я стою в тени на улице и слышу каждое их слово! Они говорят: кто-то убивает колом в сердце, как в старых книжках, и вытаскивает потом на солнце! Защити меня, ты же тех, других, защищаешь!..

Его пальцы вновь сгребли рукав Эшера. Размышлять времени не было.

– Я буду тебя защищать, – сказал он, – если ты поможешь мне и ответишь на мои вопросы. Кто ты? Почему другие хотят убить тебя?

Его властный негромкий голос немного успокоил Дэвиса, но ответ вампира все же был резким:

– Говорю тебе, я из выводка Кальвара. А Гриппен – хозяин Лондона. Никто не осмеливается заводить своих птенцов без его соизволения. Гриппен хочет, чтобы в Лондоне был только он сам и его выводок, его рабы…

– Да, но Кальвар не из выводка Гриппена.

Дэвис затряс головой – раздраженный, усталый, сбитый с толку.

– Нет. Он говорил, что сам из Парижа, хотя по-английски болтает как нормальный человек. Он сделал меня, сказал, что я буду жить вечно, буду иметь, что захочу, и никогда не умру! Он не говорил, что все может так обернуться! – Отчаяние зазвучало в его голосе. – Я уже месяц брожу от столба к столбу, боюсь спать дважды в одном и том же месте! Прячусь от Гриппена, прячусь от Исидро… Кальвар сказал, что позаботится обо мне, научит всему! Все не так! Каждый звук меня оглушает, а запах живой крови…