Анастасия Евлахова - Красавица [litres]

Мора натянула первую попавшуюся рубашку из комода и подошла к окну. Она порядком озябла и хотела прикрыть окно, но, откинув занавесь, на секунду замерла. Она и забыла, что увидит за стеклом не бесконечность ночной Бездны, а пышный сад, стеклянные шпили спален, крыши учебных корпусов, а над ними – колонну Оси, тут и там пересыпанную пятнышками светлых окон. Так близко, как будто рукой можно дотянуться.

Мора вдохнула поглубже, обняла себя руками и присела обратно на постель. А может, ей все просто приснилось? И сейчас, и в первый раз, а от волнения она просто перепутала, где явь, а где сон. Всякое бывает, на Первое кольцо тоже не каждый день переезжают.

– Чушь какая, – шепнула сама себе Мора, забираясь обратно под одеяло.

Она и сама не заметила, как ее сморила тяжелая дрема.

Проснулась она от стука в дверь. Коренастая рика, вразвалочку прошлепав в комнату, водрузила на столик поднос:

– В-ваш з-зав-в-втрак.

Мора откинула одеяло и сползла с кровати.

– Нап-поминаю: перв-вое з-занятие нач-чнет-тсяч-через ч-час.

Отвесив поклон, рика развернулась и ушла. Румяные булочки из слоеного теста, аккуратно нарезанное яйцо, аппетитные ломтики – неужели мяса? на завтрак? – стакан с ярко-оранжевой, сладко пахнущей жидкостью, еще один напиток, но сливочного цвета и уже в чашке, а над всем этим – ваза с драконьими яблоками.

Драконье яблоко не шло ни в какое сравнение с тем, что Мора еще так недавно видела на рыночной террасе Второго кольца. Крупное, чуть не в три раза больше той ягодки, которую расхваливал ей зазывала, оно блестело мякотью, растекалось соком на ладони и таяло на языке. Его почти не приходилось жевать, а косточки оказались такими мелкими, что их не нужно было выплевывать.

Мора съела одно яблоко, потом потянулась за вторым. Если она уйдет, то больше ничего такого не отведает. У нее отберут карту Первого, и правду о метке богов она никогда не узнает. Не говоря уже о видениях…

За окном уже почти рассвело, и предметы в комнате обрели очертания. Тени исчезли, зеленоватые искорки тоже, в висках больше не давило, но перед глазами так и стоял чужой остров с Бескрайним морем. На Втором тоже было «море» – так назывался пруд у центрального храма. В нем водились медные карпы, которые почитались у великих священными, и потому прикасаться к воде было запрещено. Еще был, конечно, Кольцевой канал – сточная канава, которая текла вокруг Второго, смывая нечистоты, но его вода ни у кого благоговения не вызывала.

А где-то далеко парил другой остров – со своим морем, дном которому служил воздух, и Древом, которое его породило. Неужели и родной остров Моры тоже когда-то возник в корнях того самого дерева, которое пряталось в недрах Оси? Но здесь таких легенд никогда у них не ходило. Мора выросла, твердо уверенная в том, что ее дом, ее остров, ее народ – один-единственный во всей Бездне. Значат ли ее видения, что это ложь? Что, если Мора уйдет, а они продолжатся?

Мора отодвинула створку шкафа. С левой стороны, куда она еще не успела заглянуть, хранились форменные платья на смену. Еще шесть штук помимо того, что она сбросила вчера вечером на пол и безнадежно измяла. По одному на каждый день. Если выкрасть одно такое платье и продать на Втором, то на вырученные токки можно будет жить несколько месяцев.

Руки сами потянулись к платью. Гладкий шелк ласкал кожу. Он уже не казался таким кричащим, бесстыдно-алым. Просто красный, обыкновенный красный. Цвет не лучше и не хуже других. Яркий? Конечно. Но вокруг столько яркого – цветы, зелень, лица, сам воздух… Ну уж нет. Ответы на все свои вопросы она сможет найти только на Первом. На Второе она, поджав хвост, как дурная глокка, не побежит.

Ванные комнаты в учебных корпусах были роскошные. Прозрачные, воздушные – настоящие залы. Журчала вода в фонтанчиках, за зеркальными стенками вздрагивали ветви, светило поигрывало в кристалликах радугой. На округлый диван можно было забраться с ногами, а за чашей фонтана никто и не увидит ни Мору, ни ее голограмм.

Она приходила сюда каждый перерыв. Надежда, что все на Первом кольце будут такими же сдержанными, как госпожа Тааре, или незаинтересованными, как Тай, оказалась, конечно, опрометчивой. Мора уверяла себя, что не прячется, но взгляды и шепотки заставляли ее вздрагивать. Были еще и записи с карты: она хотела просмотреть их как можно скорее, только вот перерыва едва ли хватало, чтобы вникнуть хоть в один файл.

В учебной программе значилось много предметов, которых в школьном курсе мобуса не было. И если общие модули звучали несложно («Прикладная зоология», «Философия», «Литература»), то специальные немного пугали: «Техническое проектирование арканитовых систем», «Еолография», «Введение в медицинское дело»… А вот «Биоэлектронику» и «Пилотирование» Мора предвкушала, но по расписанию они были еще не скоро.

К счастью, первые занятия оказались нетрудными: литература, курс грамотности и алгебры – все это Мора учила у мобуса. Но ощущения все равно были совсем другими: лекции проходили в огромных просторных залах, от которых у Моры захватывало дух. Окна от пола до потолка, никаких занавесок и даже рамы тоньше пальца, так что кажется, будто аудитория парит в воздухе. Света столько, что слезятся глаза. А вокруг – толпа людей, и все – незнакомые…

Большинство студентов, которых представляла ей Хенна, учились на старших ступенях, на первой же были одни новички. Мора, входя в аудиторию, поначалу терялась. Стояла в нерешительности, не зная, куда сесть, смотрела, как бойко рассаживаются другие, а потом занимала одно из самых невыгодных мест на виду. Не сразу она догадалась, что нужно подниматься повыше, на задние ряды, а место выбирать сбоку, чтобы пялились хотя бы с удачной ее стороны и не все время: на нее оглядывались, только когда отворачивался преподаватель.

Преподаватели, как и студенты, носили форму, но не алую или бордовую, а ярко-желтую. Мора знала, что на Втором учителя одевались в черное или коричневое, но и работали они при храмах, так что сдержанность их нарядов была оправданна. Хотя и другие служители Второго не выделялись красками: что работники фабрик, что продавцы в лавчонках – все их одежды теперь вспоминались Море тусклыми и поблекшими.

Здесь от ярких цветов рябило в глазах, но слушать живую речь преподавателя было куда увлекательнее, чем бормотание домашнего мобуса. Мора поймала себя на мысли, что новый вид учебы ей нравится, но тут же заметила, как ее пожирают взглядами сразу три студента, и поникла. Все это было странно, неестественно и ужасно некомфортно. А после вчерашней сцены с Парром Мора вздрагивала от любого смешка и лихорадочно прислушивалась, о ком говорят.