Анастасия Евлахова - Красавица [litres]

Кто этот парень? Да она его не знает! Когда он отстранился, на губах Моры пульсировало его прикосновение.

– Теперь ясно, чего я с тобой сюда потащился?

Мора кивнула, а потом растерянно замотала головой. От поцелуя ее мысли смешались. Она не могла нравиться Таю. Он не смотрел ей в лицо, он отводил глаза. А зачем целовать того, на кого даже глядеть не хочется?..

Звезда летела в своем синем коконе, то вспыхивая, то угасая, и оставляла за собой дорожку голубых искр. Небо перечеркивал тающий след, и всю арену заливал яркий, почти дневной свет.

Мора стояла рядом с Таем, а тот, заложив, по своему обычаю, руки в карманы, смотрел вверх. Мора пыталась рассмотреть его лицо, но выражение было непроницаемым.

Что это за игры?.. Она не могла ему нравиться. Нет. Но… Он ее поцеловал. Гулко стучало сердце, шумело в ушах. Мора сжала руки вместе, чтобы унять дрожь. Тай заступился за нее перед Парром и из-за этого, вероятно, заработал синяк. А потом, даже несмотря на все это, отвел Мору на фестиваль, хотя сборища ему не нравились. Неужели все это правда и она наконец нашла «своего» человека?..

Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась молчаливая толпа. Даже небесная музыка, которая лилась откуда-то сбоку, стихла, и теперь самый незначительный звук казался оглушительным: то звякнут друг о друга браслеты, то прошуршит от случайного движения платье, то кто-то ахнет, когда из-под звезды посыпется новый водопад синих искр…

Что в Бездне что-то не так, заметили не сразу. Сначала просто переглядывались и указывали то тут, то там на небо. Потом заволновались, задвигались, а на дальнем конце арены кто-то вскрикнул.

Мора обернулась на крик и вскинула глаза. По небу бежали трещины. Мелкие, светло-синие, они расходились над головой, словно странные непотухающие молнии; казалось, что кто-то рассыпал целую пригоршню камней на стеклянный купол Бездны – еще немного, и небо, распавшись на кусочки, рухнет на остров.

Толпа вдруг всколыхнулась одной слаженной, гладкой волной, и людей понесло с арены. Роскошные платья и костюмы в мгновение были позабыты, а бокалы брошены; под ногами захрустели осколки. Мору подхватило вместе с Таем и потащило к выходу.

Она плохо помнила, что происходило потом. Только поняла, что нужно любой ценой удержаться на ногах: если она споткнется, ее просто затопчут не моргнув глазом. Затем Мору отбросило в сторону, грозя размазать по ограждению, но чья-то рука крепко схватила ее за локоть и увлекла за собой.

Рей знал, что по границе Зоны отчуждения протянут непроницаемый экран, но сколько он ни вглядывался в полумрак за пределами кабины, разглядеть никакого заслона не мог. На занятиях в академии рассказывали, что этот экран отделял острова низших от земель кааритов, определял границу территорий, где есть тойль и где его нет. Про тойль вообще говорили с придыханием – что в академии, что на ассамблеях магистрата. В конце концов, своим величием каариты были обязаны именно ему.

Легенды гласили, что, когда первородное Древо создало первый остров, а вместе с ним и каарита, тот сразу же начал искать способ познать всю Бездну. Тогда он и обнаружил, что сок из сердцевины первородного Древа обладает особым свойством. Птицы кружили над островом, словно их удерживал незримый купол, но одноглазый ворон, напившись влаги из трещины в древесине, смог преодолеть этот барьер и поднялся в далекие небеса Бездны. Это и натолкнуло первого каарита на мысль о том, что сок Древа поможет ему подняться в воздух. Осталось только изобрести летательный аппарат – его основой стали парящие в юсмиевой долине черепахи…

Все это, конечно, были просто легенды, но факт оставался фактом: черепаха могла оторваться от земли и плавать по Бездне, только получая внутривенно тойль из резервуара в кабине. И секрет тойля каариты хранили тщательно – даже Рей не знал, какой класс деревьев его вырабатывает, а какой нет.

Отец как-то отвез его в одну из тойлевых рощ. Смотрелась она удивительно: острова плавали так близко друг к другу, что некоторые сплетались корнями, образуя один огромный остров, по которому можно было легко переходить, не боясь упасть в Бездну. Из-за тесноты почвы на корнях нарастало совсем мало, зато Древа тянулись ввысь, и казалось, что это не деревья, а исполинские колонны, которые поддерживают саму Бездну. Отец рассказал, что растут они очень медленно и проходит не одна сотня оборотов, прежде чем можно надрезать кору и сцедить живительный сок. Аппараты для сбора тойля были установлены только на нескольких гигантах, но и те давали всего по несколько капель в час.

Рей помнил, как долго он следил у одного Древа за колбой, всего на палец наполненной золотистой жидкостью. Капля висела в воронке – округлая, блестящая, как драгоценный камешек, и казалось, что она просто застыла. Тойль был золотым топливом – в буквальном смысле.

А еще отец рассказывал вот что: не все островные цивилизации низших тонут в первобытном хаосе. Многие владеют довольно развитыми технологиями, в том числе оптическими, и именно поэтому так нужен экран – оградить себя от их нежелательного внимания. Цивилизация, которая лишь подозревает о существовании других, не опасна. От народа же, который наблюдает за другим издалека, – не способного ни приблизиться, ни достичь такого же уровня развития, – жди беды.

– И что же, через экран никак не пройти? – спрашивал Рей у отца.

– Если не отключить излучатели, ты просто превратишься в горстку пепла.

– А если отключить?

– Для отключения излучателей и входа в Зону отчуждения нужна санкция всего магистрата, – холодно отозвался отец. – И конечно, нужно самому быть магнумом.

– Но почему так строго?

– А как иначе, Рей? Представь, какой хаос начался бы, если бы в Зону отчуждения летал каждый кааритский пацан, которому захочется поразвлечься? Представь, что было бы, попади в руки низших челнок с полным баком тойля? Нет, Рей, закон об отчуждении принят не просто так.

– Значит, Наблюдательные лаборатории именно для этого? Чтобы видеть, что там на островах происходит?

– Да, именно так. Чтобы наблюдать и перенимать.

– И экран в первую очередь защищает нас от нас же самих? Чтобы не делали глупостей? Не от низших, если они вдруг найдут у себя тойль?

– Каариты не любят слово «вдруг», Рей. Каариты исключают любые риски.

Воспользовавшись небывалой разговорчивостью отца, Рей спросил:

– А правда, что острова, на которых узнали про нас и про тойль, ликвидируют?

Магнум вдруг поменялся в лице и рявкнул:

– Не суй свой нос куда не следует, понял?

В тот раз Рей больше вопросов не задавал. Точно так же отец встретил и разговоры о «Генофонде»: он или не хотел, или не мог говорить на эти темы, что заставляло Рея задуматься.