Анастасия Евлахова - Красавица [litres]

На дорожке было пусто, поэтому, когда в воздухе что-то зашуршало, Мора вздрогнула от неожиданности.

– Простите за беспокойство, хозяйка… – зазвучал мобус. – Вам поступило срочное сообщение.

Мора подобралась:

– От родителей?

– Нет, хозяйка, увы.

– От госпожи Тааре?

– Тоже нет. Должен вас предупредить: сообщение может оказаться для вас тревожным.

Сердце у Моры глухо заколотилось. Что на этот раз? Она смахнула с платья колючки, вдохнула поглубже, уловив сладковатый, тревожный аромат поздних цветов, и кивнула:

– Запускай.

– Слушаюсь.

В воздух вылетела желтая голограмма.

– Два-семнадцать-шесть-один. Извольте зайти в мой кабинет. Сейчас же.

Это была директор.

Переминаясь с ноги на ногу в круглом кабинете, заставленном мебелью из органического дерева, Мора подумала, что госпожа Ли, избавившись от морщин, вероятно, специально не притрагивалась к волосам – заменить фолликулы, выбрав хоть цвет, хоть структуру, было не так уж и дорого. Но директор, напоминая о своем возрасте, кажется, хотела внушать то ли уважение, то ли страх.

– Присядьте.

Она указала Море на низенький стул, а сама отошла.

– Вы, два-семнадцать-шесть-один, наверное, уже догадываетесь, зачем я вас сюда вызвала.

Мора сглотнула. Неужели она здесь из-за того крошечного прогула, на который она сегодня едва отважилась?..

Госпожа Ли ходила по кабинету, даже не глядя в сторону Моры, а ее платье шуршало при каждом шаге.

– И очень хорошо, если так, потому что мне совершенно не хочется, чтобы эта беседа затянулась до вечера. У меня, как вы прекрасно понимаете, хватает дел, чтобы заниматься выговорами лично каждому студенту, который находит себе дела поинтереснее лекций.

Значит, и правда дело в прогуле.

Когда директор поворачивалась к ней, Мора пыталась рассмотреть ее лицо, но с него вместе с возрастом как будто стерли всякую выразительность.

– Вы, два-семнадцать-шесть-один, находитесь сейчас в исключительном положении. И, говоря «исключительное», я имею в виду исключительно непрочное положение. Вы получили преимущества самого высокого разряда: ни одно учебное заведение не дает такого образования, таких связей и таких перспектив, как университет имени Его Святейшества Коддо, но вы, два-семнадцать-шесть-один, решили, что если вам помог какой-то храм на Втором кольце, то, попав сюда – и, совершенно очевидно, вовсе не из-за блестящих академических заслуг, – вы можете вести себя как пожелаете. Я правильно расценила ваше поведение?

Мора сидела не шевельнувшись. Сейчас она вдруг поняла, что ее неудачный прогул мог не понравиться и госпоже Тааре, а ведь она обещала замолвить за нее словечко по поводу операции… Что, если той соцпрограммы Море больше не видать?

– Вы, как никто другой, должны понимать, как важно ваше безупречное поведение, и когда я говорю «безупречное», я имею в виду полное – я повторяю! – полное и неукоснительное следование правилам. Я прекрасно понимаю, что в вашем возрасте система ценностей оформлена еще не до конца. Но неужели вас не беспокоит судьба вашей семьи?

Мора вздрогнула. Операция – это одно. Но при чем тут ее родные?

– Почему вы говорите о моей семье?

Голос едва повиновался, а госпожа Ли как будто ничего не услышала.

– Вы должны понимать, что любое действие имеет свои последствия. И ваше сегодняшнее непослушание…

Мора не могла молчать. Только не про родителей, только не про Зикку.

– Как пропуск пары лекций может быть связан с судьбой моей семьи?

Директор застыла, глядя куда-то в сторону, и Мора уже пожалела, что перебила ее.

– Послушайте, два-семнадцать-шесть-один.

Директриса развернулась. Руки она сложила на груди.

– Я была против вашей кандидатуры, и я до сих пор твердо уверена: вам здесь не место. Ни в моем учебном заведении, ни на Первом кольце. Вся эта история с вашим лицом скоро лопнет как воздушный шарик, но если после этого придется плохо в основном вам, то ваша семья может пострадать и раньше. А вас, два-семнадцать-шесть-один, – и это изумляет меня больше всего – это как будто совершенно не беспокоит.

– Простите, госпожа Ли, я не очень понимаю, о чем вы сейчас говорите. Вы мне… угрожаете?

Последнее слово Мора уже прошептала. Директриса вскинула руки. Лицо ее побагровело.

– Угрожаю? Угрожаю?.. Помилуйте, два-семнадцать-шесть-один, с чего бы это мне вам угрожать? Это вы, два-семнадцать-шесть-один, сама себе угрожаете таким немыслимым, таким вопиющим поведением, которое с учетом вашего положения не вписывается ни в какие рамки!

Она отвернулась, резко выдохнув, и опустила руки вдоль тела.

– В следующий раз я доложу о вас напрямую Его Святейшеству Рриду. Без промедлений, без таких вот предупреждений. И можете быть уверены, два-семнадцать-шесть-один, Его Святейшество будет не на вашей стороне. У него такие же сомнения по поводу вас, как и у меня, и если вы считаете себя исключительной, то, спешу вас заверить, продлится это очень недолго. – Госпожа Ли сделала паузу. – В следующий раз, два-семнадцать-шесть-один, ваших родных отошлют на Третье кольцо.

Мора остолбенела.

– Да, и кстати, – добавила директор, поджав губы. – Скоро вам придет официальное направление в клинику – извольте явиться туда в неучебное время.

– В клинику?..

– Я уже сказала, два-семнадцать-шесть-один, что ваш шарик вот-вот лопнет. Насколько я понимаю, данных по вашим файлам недостаточно, и вам придется пройти дополнительный осмотр. У вас возьмут кое-какие пробы. А теперь избавьте меня от дальнейших расспросов. Все эти медицинские подробности, к моему великому облегчению, вне сферы моей осведомленности. Беседа окончена.

Госпожа Ли пересекла кабинет, распахнула дверь и указала Море вон. Лицо ее оставалось таким же бесстрастным, как и прежде.

По коридорам Мора шла как в тумане. Щеки горели. Она пропустила всего несколько лекций! Сегодня на занятия не явилась половина университета из-за бессонной ночи, которую студенты провели, закрытые в церемониальном зале совершенно не по своей воле!

Конечно, нарываться не стоило. Взять того же Тая – держится незаметно и разве что повышает себе счет дежурствами в архиве. Но почему же тогда эта мысль так раздражает? Почему госпожу Ли так хочется послать куда подальше?

Мора всю свою жизнь на Втором кольце не высовывалась. Сидела тихонько в семейном отсеке и толком ничего не хотела. Мечтала об операции, но так вяло, что никогда особо в нее и не верила. А теперь, когда она так робко, но все же пытается взять свою жизнь под контроль, ей выговаривают как нашкодившей глокке. А и в самом деле, не пошла бы госпожа Ли прямиком в Бездну?