Виолетта Стим - Клуб Рейвен [litres]

Разбудил ее настойчивый стук в дверь. С неохотой разлепив глаза, Деми обнаружила, что уже наступило утро. Причем, судя по положению солнца за окном, довольно позднее.

Дверь распахнулась – на пороге стояла Хелена. Она прошла на середину комнаты.

– Завтрак на столе, – сказала она и, сообразив, что Деметра смотрит на нее непонимающим взглядом, добавила: – Спускайся.

– Мой домашний арест уже окончен? – спросила Деми, поджав губы. – Что-то быстро вы передумали.

– Нам нужно серьезно поговорить, юная леди, – строго выговорила Хелена. – Сарказм здесь неуместен. Жду тебя через пять минут внизу. И постарайся никуда не свернуть по пути.

Деметре показалась, что, сказав это, мама немного улыбнулась, но секунду спустя ее лицо приобрело привычное каменное выражение. Она вышла из комнаты, захватив по пути валяющийся на полу халат.

На сборы не потребовалось много времени. Деми откопала в комоде джинсы и черный топ, а затем стянула волосы в высокий хвост. Уже перед самым выходом машинально сунула в карман разрядившийся телефон и надела на шею оба украшения – любимый кулон и медальон Антуанетты. Родители наверняка станут возмущаться из-за очередного нарушения их чудных правил, но все равно – через пару дней ее здесь уже не будет.

На кухне сидел Колин, попивая кофе с круассаном, а Хелена перекладывала завтрак из контейнеров на тарелки. Опекуны были одеты точно так же, как вчера ночью. Они будто бы не ложились.

Деметра подавила вздох, узнав пакеты из «Шеффердс Пая». В холодильнике было достаточно еды, чтобы приготовить вкусный завтрак, но Хелена, как обычно, не утруждала себя этим занятием.

– С утром всех, – пробурчала Деми, залезая на один из барных стульев.

– С добрым утром, ты хотела сказать, – поправил отец. Он все еще выглядел недовольным.

– Нет. Вряд ли это утро будет добрым, – покачала головой Деметра, принимая из рук мамы тарелку. На белом фарфоре лежали четвертинка багета с сыром, ветчиной и листком салата и два панкейка, политых джемом.

– Я смотрю, ты носишь украшения, – тихо начала Хелена. – Несмотря на наш запрет, и все-таки носишь.

Неторопливо прожевав и отложив багет, Деметра посмотрела на маму. Она хотела сказать ей, что в украшениях не было ничего такого и что никто еще из-за этого не пострадал… Но толку от этих слов не было бы никакого.

Кто бы знал, как она от всего этого устала…

– Так откуда у тебя этот кулон? – спросила мама, до сих пор не притронувшись к еде на собственной тарелке.

– Я потеряла его в Лондоне, а нашла здесь. Вот так странно, – протянула Деми.

– Это вовсе не странно, Деметра, – серьезно проговорил Колин. – Ты знаешь, что это за украшение?

Деми посмотрела на отца с удивлением. Неужели он действительно собирался начать этот разговор?

Сама виновата. Хотела проявить характер, а спровоцировала драматический диалог об усыновлении. Что ж… Возможно, время для него действительно пришло. Учитывая, что задерживаться в Хэксбридже она не планировала.

– Да, пап… Я знаю, что это за кулон, – сказала она. – Кулон, конверт, письмо и бумаги из приюта. Они лежали в маминой тумбочке, когда мы жили в Манчестере. Мне тогда было лет семь вроде бы.

– Выходит, ты знаешь… – пробормотала Хелена, протягивая руку и хватая мужа за рукав голубого кардигана.

– Да знаю я, что вы меня удочерили. И очень давно, – перебила ее Деметра, желая покончить с этим поскорее. – Я понимаю, почему вы это скрывали, и не сержусь на вас. Но этот кулон принадлежал моей настоящей матери – об этом было написано в письме. Поэтому я его взяла.

– Не думаю, что ты понимаешь все, – покачал головой Колин и отпил немного кофе, словно для того, чтобы набраться сил перед тем, как говорить дальше. – Что именно ты помнишь о пожаре, произошедшем четыре года назад в притоне гадалки?

Не успела Деметра удивиться его вопросу, как из холла послышался громкий стук во входную дверь, а затем и звонок.

Хелена тихо вскрикнула и прижала ладонь ко рту. Колин медленно поднялся.

– Не ходи, пожалуйста, не ходи, – вдруг запричитала женщина, не отпуская его рукав. – Мы еще можем выбежать через заднюю дверь…

– Они не стали бы ни стучать, ни звонить. Поверь, милая, – твердым голосом произнес отец, отцепляя ее пальцы от ткани. Под всхлипывания жены он направился к парадному входу особняка.

– Кто «они», мам? – пораженно выдавила Деметра. Она никогда не видела родителей в таком состоянии. Они были не просто испуганы, они казались загнанными в угол. – Ты можешь мне рассказать…

– Полиция, мистер Лоренс! Мы бы хотели поговорить с вашей дочерью, Деметрой, – раздался зычный мужской голос из холла. Теперь уже Деми захотелось исчезнуть самой.

Она прикидывала, сколько времени потребуется, чтобы добежать до черного хода, располагавшегося за библиотекой, когда на кухню вошел высокий офицер в темной форме.

Подперев голову ладонью, она разглядывала пустую, выкрашенную в белый цвет комнату для допросов. Хорошо, что наручники с нее сняли, едва пришла инспектор Бэлл. Деметра даже не успела прочувствовать, каково это – быть преступницей.

В камеру ее сажать тоже не стали. Как выразился констебль Робинсон, Деми привели сюда «просто поговорить». Зачем нужно было привозить ее на патрульной машине с включенной мигалкой, никто уточнять не стал.

Впрочем, проведя здесь весь день, Деметра все прекрасно понимала. Они либо пытались ее запугать, либо действительно считали, что это она убила Хлою Уолтер, ту девушку в клубе.

Родителям не разрешили поехать вместе с дочерью, сухо сообщив, что уведомят их, когда закончится допрос.

Сам же допрос длился уже целую вечность. Инспектор раз за разом спрашивала Деми о вечеринке в Рейвене и о том, что связывало ее с Хлоей. Единственными доказательствами ее причастности были показания таксиста, запомнившего Деметру в наряде убитой.

И хоть Сара Бэлл не уставала повторять, что никакие обвинения Деметре не предъявляют, отпускать она ее тоже не торопилась. После ужина, состоявшего из остывшего кофе, жухлого салата, разрезанного на половинки яйца и холодного бифштекса, их общение должно было продолжиться.

За окном, прикрытым пыльными жалюзи, были видны узкая улица и небольшая часть главной площади. Небо стремительно розовело – уже смеркалось. Перед ратушей суетились организаторы Дня основателей: одни натягивали приглашающий на выставку праздничный баннер, другие украшали площадь лентами и фонариками. Торжество должно было состояться через девять дней.

Только вот сможет ли Деметра его увидеть? И пройтись по фотовыставке, устроенной миссис Гейбл? Почувствовать себя нормальной, еще хоть раз? На Деми нахлынула тоска, и она отставила нетронутый контейнер с неаппетитной едой в сторону.