Ф. Джели Кларк - Хозяева джиннов [сборник litres]

Фатима замялась. Ее взгляд метнулся к сжатой руке Ахмада и тому, что было в ней спрятано. Но она знала, что даже если бы снова надела кольцо, то не стала бы его использовать, чтобы подчинить этого измученного джинна – даже чтобы он отменил сделанное.

– Я думала, вы пацифист, – наконец выдавила она.

Ифрит развернулся, расправляя огненные крылья.

– Вот почему она все еще жива. – Он поднялся в воздух с порывом обжигающего ветра и унесся прочь.

Сити положила руку на ее талию и, наклонившись, прошептала:

– Прости. Я знаю, что ты этого не одобряешь. Но у джиннов свое правосудие. Ты сделала что смогла. Ты спасла нас от того, что она устроила. – Фатима открыла рот, но подруга продолжила: – Играть с подобной мощью – значит, искушать терпение богов. Можешь ее жалеть, если хочешь, но я не позволю тебе обвинять себя в том, что она сама навлекла!

Фатима сдалась и от накатившей усталости позволила голове опуститься на плечо Сити. Она смотрела на открытый рот Абигейл и ее смотрящие в никуда глаза – мертвые и пустые. Ей внезапно вспомнилась колыбельная джиннов.

«Девять Владык спят. Разве мы хотим их разбудить? Загляни им в глаза – и они выжгут твою душу».

Магия. За нее всегда приходится платить.

Фатима вымакала остатки супа кусочком лепешки. Тетушка Сити готовила молохаю лучше всех, с кусочками баранины, которые просто таяли на языке. Суп был лишь одним в череде блюд, стоявших на длинном столе: большие тарелки с курицей, тушенной в соусе чили, и даже фаттой со здоровенными кусками тушеной говядины. Подняв глаза, она заметила, что мадам Азиза одобрительно рассматривает ее, сидя во глава стола. Владелица «Мекки» любила, когда люди получали удовольствие от ее еды. Что означало не только вторую порцию, но третью и четвертую тоже. С нынешним аппетитом Фатимы это не было проблемой.

Они с Хадией пришли в нубийский ресторанчик, чтобы отпраздновать окончание дела. Асим тоже пришел. Казалось, что инспектор пытался есть за всех. В данный момент он сплетничал с дядюшкой Тофиком, одновременно наслаждаясь тарелкой сырой верблюжьей печени с острой смесью специй и вымоченным в уксусе луком. Тофик утверждал, что у этого нубийского блюда мощные лечебные свойства. Судя по количеству печенки, которую эти двое уже съели, казалось, что они хотят излечиться от всех болезней.

Сити сидела прямо напротив нее, между Хамидом и Онси. Троица болтала, как старые друзья. Было странно видеть Хамида таким расслабленным и неформальным в разговоре. Но то, как он смотрел на Сити… узнаваемый взгляд. Не помогало и то, что она была безнадежной вертихвосткой.

– Потрясающе! – восторгалась Хадия рядом с ней. Она практически постанывала, пережевывая рыбу в рисе карамельного цвета. – Я думала, что мне придется ехать в Александрию, чтобы отведать приличной саядеи.

– В этом городе есть все, что нужно, – ответила Фатима. – Если знать, где искать.

– И завтра он тоже будет на месте, хвала Аллаху! – сказала Хадия.

– Хвала Аллаху, – пробормотала Фатима. Он будет на месте, хоть и пострадал.

С ночи во дворце Абдин прошло два дня. С тех пор как она столкнулась с Владыками-ифритами и спасла мир от завоевания армией порабощенных джиннов. А уже казалось, что прошло две недели или два месяца. Многое произошло за последние сорок восемь часов.

Она опустила взгляд на воскресный вечерний выпуск «Аль-Масри», лежащий на столе. Первая страница газеты была заполнена историями о том, что Абигейл Уортингтон разоблачили как самозванку, почти вытеснив все новости о королевском саммите – который тоже чудом уцелел. Городская администрация была особенно заинтересована, чтобы о поимке самозванца узнали. Не то чтобы им стоило волноваться. Каирские кумушки работали без продыху, а бывший Свидетель Мустафа объявил аль-Джахиза мошенником. Сорок леопардиц помогли разнести слово, переправляя его из одного места в другое.

Вразумленный Александр Уортингтон согласился помочь министерству раскрыть масштабы преступлений сестры. Абигейл отошла под его опеку, оставаясь в кататоническом состоянии. Ее соучастники – Виктор Фицрой, Бетани и Дарлин Эджингтон, а также Персиваль Монтгомери – были задержаны и обвинены в пособничестве ее преступлениям. Лондон отказался затребовать экстрадицию, а в отношении их семей в Англии проводилось расследование на предмет сговора. В настоящее время не планировалось восстанавливать имение Уортингтонов – поскольку большая его часть сейчас находилась в оставшейся после ифритов воронке.

Большая часть Каира осталась нетронутой битвой. Но часть центра города была разрушена. Расчистка уже началась. Джинны-архитекторы разрабатывали грандиозные проекты по отстройке уничтоженного. По крайней мере, эпоха террора подошла к концу. Люди гуляли повсюду – словно наверстывая время, проведенное дома взаперти. Нападения на почве ненависти закончились. Сити сказала, что владельцы магазинов в Хане даже помогли починить заведение Мериры. Приятно знать, что город выстоял – хоть раны еще оставались.

Потрепанная социальная ткань, которой Абигейл так умело воспользовалась, сохранилась. Хадие пришла в голову идея поднять вопрос об условиях жизни в каирских трущобах на следующем собрании Египетского феминистского сестринства. «Если женщины могут бороться и побеждать патриархат, сможем справиться и с социальным неравенством! – сказала она. – Вот увидите!» Что касалось Фатимы, она собиралась настоять на уничтожении всех материалов, связанных с Часами Миров. Трудно сказать, прислушается ли начальство. Но этот механизм был слишком опасным, чтобы его сохранять – как бы хорошо его ни заперли.

И, конечно, оставалась Печать Сулеймана.

На своем первом докладе она заявила, что кольцо было утеряно во время хаоса. Ни министерство, ни Ангельский Совет этому не порадовались. Но эту проблему им придется решать с самопровозглашенным воплощением бога Собека. Если они когда-нибудь его найдут.

– Я слышала, что Загроса выпустили, – сказала Хадия. – Без предъявления обвинений. Он вернется на этой неделе.

– Надо будет его навестить, – ответила Фатима. – Соскучилась по оскорблениям.

Сити разразилась громким смехом, привлекая ее внимание. Вот еще одна неожиданная незавершенность. Между ними многое произошло за последние недели. Фатима все еще пыталась осознать, что ее подруга – полуджинн. Как это влияло на их и без того сложные отношения, она не знала. Наверняка она знала только, что безнадежно влюбилась в эту женщину. Так что, может, не так уж все и сложно, в конце концов. «Если красть, то верблюда, – услышала она шепот матери. – А если любить, то луну».

– То, как ты смотришь на мою племянницу, – заметила мадам Азиза. – Помню, как на меня так смотрели мужчины. Я была красавицей.