Ф. Джели Кларк - Хозяева джиннов [сборник litres]

– Да, мадам, – подтвердила автоевнух. – Мне кажется, агент ошибся по поводу природы наших отношений.

Хамид чуть не упал со стула. Эта автоевнух разговаривала? Ее губы не шевелились, а лицо оставалось неизменным, как у статуи. Но то были ее слова! И не просто обычные «да» или «нет» или «чем я могу служить?», но сложная фраза!

– Фахима – освобожденная машина, – сказала шейха, не пытаясь скрывать веселья от его потрясенного вида. – Когда-то она была обычным автоевнухом, но я помогла ей увидеть, что она нечто большее. Она начала думать за себя. Есть и другие, подобные ей, и они пробуждают сознание в своих товарищах. Вы смотрите в будущее.

Челюсть Хамида все еще висела. Автоевнухи обретают личность? Он уже мог представить хаос, когда механические люди начнут выступать против своих владельцев, требовать зарплаты или предпочитаемую работу. Если у женщины и были подобные опасения, они потерялись за самодовольным выражением лица. Некоторым только дай Маркса почитать…

– Пожалуй, шейха слишком оптимистична, – вмешалась Фахима, слегка склоняя голову. – Только немногие из нас одарены внутренней искрой, позволяющей становиться чем-то большим. Возможно, это заложено в определенной конструкции. Или в какой-то науке, которую мы пока не понимаем. Большинство из нас довольны своей работой и больше одного выходного для себя не хотят, может, двух.

«И это все?» – сардонически подумал Хамид.

– Не уверен, как это что-либо меняет, – начал Онси, видимо, найдя новый аргумент. – Являются мыслящие машины рабами или нет, может оказаться предметом захватывающей дискуссии. Но плохой причиной, чтобы позволить трамваю 015 изнемогать в беде. Вы не больше поспособствуете рабству, исцелив его недуг, чем вылечив эксплуатируемого рабочего. Положение пострадавшего не устраняет вашего этического долга.

Похоже, шейху тронули его слова, взгляд ее стал задумчивым. Онси воспользовался брешью с мастерством шахматного игрока.

– Кроме того, вполне вероятно, что такой акт милосердия сделает трамвай 015 более восприимчивым к посланию свободы.

Это заставило ее вскинуться с интересом. Хамид резко повернул голову, бросая на Онси злобный взгляд. Они сюда не революцию пришли устраивать!

– Фахима, что ты думаешь о доводах агента? – поинтересовалась шейха.

– Мне кажется, в них есть смысл, – ответила механическая женщина.

Шейха Надия согласно кивнула.

– Я бы с большим удовольствием когда-нибудь устроила с вами пролетарский диалог о философии мастеров-суфиев и коптских мыслителей, агент Онси.

– О! – воскликнул тот, просияв улыбкой. – И я бы с большим удовольствием!

– Агент Хамид, – резко обратилась она, – я посмотрю, что смогу сделать с вашим трамваем.

– Спасибо, – с благодарностью ответил следователь. Хотя часть его все еще пыталась понять, что здесь только что произошло.

– А теперь, – строго сказала Надия, – давайте обсудим меру ваших возможностей.

Следующие полчаса они провели, слушая, как шейха составляет план и высчитывает оплату. Фахима почтительно стояла рядом с ручным механическим калькулятором. Ее ловкие металлические пальцы расплывались в пятно, нажимая на цифровые клавиши, которые клацали по мере того, как в машине крутилась катушка, выпуская отпечатанную бумагу. Когда с этим было покончено, они вручили Хамиду длинный счет.

Он чуть не поперхнулся чаем.

Следующим утром агент Хамид обнаружил себя стоящим около трамвая 015 на воздушной площадке Рамзесской станции. Он сумел убедить шейху Надию немедленно взяться за дело, а не включать его в свое забитое расписание – в ином случае она могла не добраться до трамвая вплоть до следующего Мавлида [133]. И, конечно, за это пришлось доплатить. Такое ощущение, что за каждую мелочь надо было платить! Она утверждала, что ведет подсчет честно, обходясь с агентами, как с любым другим просителем. Все же услуги шейхи обходились значительно дешевле, чем помощь элитного джинна. Кроме того, шейха пришла со своим собственным.

Хамид посмотрел на рубинокожего джинна – в настоящий момент женщину, помогавшую подготовить трамвай к церемонии. Оказалось, что джинния не только секретарем работала. «Джиззу жила с моей семьей поколениями, – проинформировала его шейха. – У нас не было сомнений в том, что джинны жили и работали среди нас задолго до аль-Джахиза. Ритуал, который я сегодня провожу, родился из этой связи».

Хамид подозревал, что это какой-то вид личных джиннов. Может быть, даже кариин [134]. В министерстве было зарегистрировано всего несколько подобных случаев – джиннов вроде Джиззу, связавших себя непосредственно с людьми, целыми семьями или родом, иногда даже считавшимися одними из них. Нужно было не забыть добавить это в отчет. В том случае, если план вообще сработает.

– Молюсь, чтобы все прошло хорошо, – ответил Онси, когда Хамид поделился этой мыслью. Он говорил с набитым суджухом ртом, пополнив этим утром свои запасы сладостей из блюда Башира. Суперинтендант с растущим недоумением наблюдал, как шейха Надия со своей свитой наполняли его маленький кабинет, все со свертками и разнообразными материалами для церемонии – от свечей до продовольствия, – было даже несколько живых петухов. Когда же появились Джиззу и Фахима, Башир все не мог решить, на кого он больше хочет пялиться: на привлекательную джиннию или говорящего автоевнуха.

– На все воля Аллаха, – провозгласил Хамид в ответ. Он наблюдал, как женщины оборачивают части трамвая белой тканью. – Что они сейчас делают?

– Я всю ночь читал о ритуале, – сообщил Онси. – Ты знал, что зар очень различается в зависимости от региона? Даже практики некоторых кланов, живущих неподалеку от Судана, отличаются друг от друга. А христиане исполняют его не так, как мусульмане, хотя иногда проводят его вместе. Мне кажется, что сейчас они готовят пациента. В обычном случае это была бы женщина, на которую надели белые робы. Ах да, видишь? Теперь они наносят сурьму под глаза.

И действительно, Хамид смотрел, как женщины использовали кисти, чтобы рисовать черной краской под двумя округлыми фонарями трамвая. Похоже, Онси впечатлил шейху своим аргументом в достаточной степени, чтобы она относилась к вагону как к настоящей личности. Вспоминая весь этот разговор об «освобождении» каирских машин, следователь надеялся, что они не пожалеют, вложив ей в голову эту радикальную идею.

– Это будет то еще зрелище, – заметил Онси. – Суперинтендант Башир уверен, что не хочет этого видеть?

– Вполне, – хмыкнул Хамид. Чиновника настолько отталкивала идея ритуала – и перспектива встречи с джинном, вселившимся в его трамвай, – что он придумал какие-то оправдания, связанные с работой, и оставил их самих разбираться с проблемой.