Ф. Джели Кларк - Хозяева джиннов [сборник litres]

– Агенты! – позвала Надия. – Нам нужна ваша помощь.

Хамид побрел к ней вместе с Онси. Он надеялся, что женщине нужно только что-нибудь перенести. Агент с сомнением разглядывал клетки с петухами. Насколько он понимал, зар должен окончиться жертвой. Его не пугали такие вещи, но кровь и перья, скорее всего, попадут на униформу. А он только ее постирал и выгладил. Но когда напарники подошли ближе, Хамид увидел, что она держит два плоских барабана тар.

– Зар всегда сопровождается музыкой, – сказала им шейха. – Как правило, я нанимаю для этого труппу. Но за такой короткий срок я не смогла никого найти. Придется обходиться тем, что у нас есть. А вы поможете. Теперь найдите себе места, мы готовы начинать.

Хамид нерешительно взял широкий барабан. Он не знал даже, что мужчинам позволялось участвовать в зар, и не ожидал, что его позовут содействовать. Но возражать не было времени, поскольку их быстро разместили в группе женщин. Часть из них были возраста Надии, но большинство моложе – с лицами разных вариаций суданского, египетского, может, даже абиссинского происхождения. Все были одеты в узорчатые платья и хиджабы, в противоположность простой белой ткани, свисавшей с трамвая. На двоих мужчин быстренько накинули яркие голубые галабеи поверх униформ – им сказали, что джинну этот цвет может показаться приятным.

В следующее мгновение струны удов слились со звучанием тростниковых флейт-най, заигравших в утреннем воздухе. Звуки доносились из Фахимы, которая, казалось, извлекала их из себя с той же непринужденностью, с какой Хамид мог насвистывать. Механическая женщина шла вслед за Надией, расположившись по левую руку, в то время как Джиззу выбрала правую. «Крайне причудливое трио», – решил следователь и начал шлепать ладонью по козьей шкуре барабана.

– Эй ты, верзила! – окликнула женщина позади него. – Мы тут пытаемся умиротворить джинна, не выгнать! Попробуй попадать в такт. Ты ритм держишь, как англичанин!

Раздалось несколько смешков, и Хамид почувствовал, как к лицу прилила кровь. Он не поддерживал ритм, как англичанин! Просто начинать было сложно. И все эти разные звуки сбивали с толку. Следователь бросил взгляд на Онси – который энергично колотил по барабану, прекрасно попадая в такт музыке. Несколько женщин похвалили юношу, и Хамид сжал зубы. Его обскакал пацан, учившийся в Оксфорде? Агент возобновил усилия, когда дверь в трамвай открылась. Им приходилось заходить в трамвай по одному, и ко времени, когда Хамид добрался до подножки, вагон уже был наполнен людьми.

Ощущение внутри было тем же – плотный, тяжелый и холодный воздух. Надия и Джиззу стояли на одном конце, в то время как Хамид и другие женщины занимали другой. Посреди вагона на трехногом табурете стоял круглый деревянный поднос. Он был покрыт белой тканью, под ней можно было разобрать груды орехов и сушеных фруктов. Рядом стояли клетки с петухами – алтарь с подношениями для джинна. Сумеречное пространство быстро наполнялось дымом благовоний, клубами поднимавшихся из двух жаровен, различимых в свете мигающих ламп. Едкий запах фимиамов вскоре пропитал воздух. Все это смешивалось с барабанами, музыкой Фахимы и равномерными песнопениями шейхи и других женщин – и создавало одурманивающую атмосферу.

Хамид присмотрелся сквозь дымку к конструкции шестеренок на потолке трамвая, разыскивая духа. Он обнаружил его почти немедленно – гибкое щупальце серого дыма, скользившее среди кружащихся шестерней. Было похоже, что оно заметило гостей и остановило свое постоянное движение. Замерев, оно оставалось в одном месте, и агент не мог избавиться от жутковатого ощущения, что за ним наблюдают.

Его внимание привлекла Надия, которая взялась за церемонию всерьез. Она громко пела, голос поднимался до пронзительного крика, сообщая ее имя и обращаясь к духу напрямую. Затем она начала танцевать.

Хамиду говорили, что это часть ритуала. Прежде чем убедить и умиротворить духа, его нужно идентифицировать. В некотором смысле министерство придерживалось похожих правил. Только там, где они использовали схемы с классификациями, шейха прибегала к танцу – быстрому кружению, от которого ее одежды развевались, как у дервиша.

Считалось, что у каждого вида джиннов, с которыми имел дело зар, были особая песня и ритм. Пока она танцевала под каждую из них, то не спускала глаз с парящего наверху духа, оценивая его реакцию. Рядом, в гармонии с ней, двигался Джиззу. Джинн сменил форму на мужскую, и теперь с текучей грацией кружился бок о бок с Надией. «Должно быть, это и подразумевается», – сообразил Хамид, когда говорят, что шейха танцует со своим джинном. Казалось, они вошли в транс, превратились в одно грациозное существо, пока пытались наладить контакт с неизвестным джинном. Хамид не удивился бы, увидев волны магии, растекающиеся от них, надень он очки. Он чувствовал их даже здесь, омывающие его и заставляющие волоски на коже становиться дыбом.

В своем круге, где другие женщины танцевали и взмахивали волосами, Хамид держался настороже. Надия упрямо отказывалась заставлять джинна покинуть трамвай. Но с помощью философствований Онси они сумели ее убедить, что шейха может упросить духа найти более удобное убежище. Несмотря на все разговоры о разумных машинах, он представить себе не мог, чтобы кто-либо из джиннов захотел провести годы, вселившись в трамвай. Может, эта штука просто не знала, где находится.

Его внимание привлекала внезапная суматоха. Дух снова активировался, подражая Надие и Джиззу, пытаясь повторять их движения. И в процессе существо начало расти, увеличиваясь с каждой секундой. Нет, не просто расти, понял Хамид – оно обретало форму! Об этом их предупреждали заранее. Джинн может решить явить себя, когда будет готов к контакту, может даже воплотиться. Церемония работала! Следователь видел, как смутная масса медленно уплотнялась в более определенную форму. Появились признаки головы, затем добавились торс, руки и ноги, пока он не достиг того, к чему стремился.

Хамид замер в изумлении. Джинны, которых он знал, могли принять любую форму. У некоторых были головы животных или фантастических существ. Другие, как Джиззу, выглядели более величественными версиями людей – выше, сильнее или аномально красивыми. Этот джинн не был похож ни на кого из них. Вместо этого он выглядел маленькой девочкой.

Пусть и похожей на призрак девочкой, чья подобная луне бледная кожа несла серый эфирный оттенок, почти сияя в сумраке и дыме благовоний. Она была тоненькой. Но не того типа, что выглядит оголодавшим, скорее деликатной – словно сделана из материала, который разобьется, если к нему прикоснуться. У нее были слишком большие глаза с черными, как смоль, чистыми радужками. Они были посажены на лицо с маленьким носом и еще более маленькими губами, окрашенными синим – единственное цветное пятно на лице. Платье цвета кости наволочкой укрывало ее до лодыжек, дальше показывались босые ноги. Она горизонтально парила над ними, глядя вниз своими огромными глазами, а длинные пряди серебристых волос развевались в воздухе, словно девочка была погружена в воду.