Ф. Джели Кларк - Хозяева джиннов [сборник litres]

– Молчать, – скомандовал самозванец, взмахнув рукой.

К ужасу Фатимы голова джинна дернулась назад, словно от удара. Рот захлопнулся так, что звук сомкнувшихся зубов отозвался треском. Он стоял в замешательстве, схватившись за подбородок и с силой за него дергая. Но челюсть не разжималась, будто ее заварили и скрепили печатью. В темных глазах появилась неуверенность, и советник сделал шаг назад с выражением ужаса на идеальном лице.

Собрание затихло при виде испуганного джинна. Рядом с собой Фатима слышала, как Амина шепчет молитву, а кариин выступил перед ней, защищая принцессу. Даже король замолчал, глядя на происходящее, словно не верил глазам. Его охрана оставалась на своей позиции. Но на лицах проступило сомнение. Самозванец не обращал на них никакого внимания, устремив взгляд на Фатиму. Нет. Не на нее. На лидеров и послов рядом с ней.

– Слухи не преувеличивали, – раздался голос Вильгельма в тишине. Он одновременно казался впечатленным и осторожным. На мгновение его внимание переключилось на Амину. – Что скажете, фрау? Ваш дед предсказывал возвращение суданского мистика. Он действительно вернулся во плоти?

Из-за спины Дженн все еще потрясенная Амина впилась взглядом в самозванца. Однако она взяла себя в руки и обратилась к германскому кайзеру:

– Мне часто приходится напоминать людям, что я – не мой дедушка. Вам придется составить собственное суждение.

– Полагаю, сила не передается через кровь. – Вильгельм хохотнул и провел пальцем по закрученным усам. Затем вновь повернулся к самозванцу. – Итак, что же ты хотел нам сказать?

– Должен спросить о том же, – добавил французский президент. – Что может быть настолько важным, что вы явились без приглашения на этот прием, где вас неизбежно арестуют?

– Зачем вы здесь собрались? Зачем королю Египта понадобился этот прием? – Самозванец распростер длинные руки, его взгляд блуждал по людям в толпе.

– Чтобы достичь долгосрочного мира, – лаконично ответил лорд Аттенборо.

– Мир. – Самозванец повторил слово, словно оно было любопытным фруктом, который он сорвал. – Вы думаете, что Египет способен принести вам мир, когда он не может добиться мира для самого себя. Когда его народ вопиет о несправедливости. Когда коррупция и упадничество пожирают его изнутри.

– Пусть каждый народ сам разбирается со своими проблемами, – парировал Вильгельм. – Я здесь не для того, чтобы судить, как суверен правит своими людьми. Если ты пришел, чтобы переубедить меня по этому поводу, то зря тратишь свое время. – Он любезно кивнул королю, который ответил тем же.

– Но Египет заботят не только его внутренние проблемы, – возразил самозванец. – Египет вмешивается во все ваши дела. Теперь он считает себя сверхдержавой, которая действует далеко за пределами своих границ. Султан определенно может это подтвердить.

Головы повернулись к мужчине, стоявшему среди антуража кайзера. Он был одет в турецкий костюм и красную феску, на его лице застыло меланхоличное выражение. Османский султан. Учитывая, что он вел себя скорее как часть свиты германского императора, а не равный ему правитель, Фатима его не сразу узнала.

– Некогда величественная Османская империя, – сказал самозванец. – Ныне ее раздирают восстания. Неспособная вернуть потерянные территории и каждый день теряющая новые. Ослабевшая и смиренная, она лишь ждет, когда ее растерзают враги. – Самозванец указал на лорда Аттенборо, французского президента и русского генерала Жилинского. – Разве Египет приходит на помощь? Разве Египет залечивает ее раны? Нет, он лишь глубже вонзает кинжал.

– Это возмутительно! – воскликнул король. – Египет всегда пытался сохранять целостность Османской империи. Мы искали приемлемые для всех сторон решения.

Пусть это было правдой, Османская империя оказалась в жалком положении. Возвращение джиннов не оделило их теми же дарами, что Египет. Они слишком широко раскинулись по нескольким континентам, с подданными, что не хранили верность султану. Националисты устраивали бунты в каждом ее уголке, претендуя на суверенитет, опираясь на собственные магические традиции. Тем временем Британия и Франция отказывались возвращать территории, насильно уступленные почти столетие назад. Русские, не скрываясь, поощряли движения за независимость на Востоке. Сохранение империи было невозможным, но никто не хотел видеть окончательного ее краха. Египет старался избежать полного хаоса.

– То, как они заставили вас признать независимость армян, было одним из таких приемлемых решений? – спросил самозванец султана. – Что в результате? Другие части империи, поверившие, что у них тоже получится? Верящие, что если будут сражаться, Египет появится и предоставит… приемлемое решение?

Лицо султана потемнело, и он повернулся к королю:

– Вы обещали, что признание независимости смягчит недовольство. Покажет, что с империей можно договориться. Теперь каждый националист недоволен государством, а народ перешептывается о моей слабости. – Смелое признание – хотя все здесь и без того об этом знали. Интриги и заговоры против султана ни для кого не были тайной. – Но когда мы зовем вас помочь на Балканах, вы говорите, что не можете прийти. Вы говорите, что этот конфликт вне сферы влияния Египта.

– Вот теперь разговор стал интересным! – хлопнул в ладоши кайзер.

Фатима почувствовала руку Амины на своем плече, принцесса придвинулась ближе и прошептала:

– Он настроит их друг против друга! Как змея, запущенная в дом! Остановите его!

Она не понимала, насколько это будет трудно устроить. Как многие здесь только искали причину, чтобы вцепиться друг другу в горло.

Прежде чем король успел возразить, в разговор вступил французский президент:

– Признаю, созыв этого мирного саммита и нам показался странным, учитывая, что Египет поддерживает беспорядки в Константине и Алжире. Может, вы и не посылали войска или оружие, но ваши джинны там. Они оказывают поддержку повстанцам вместе с местными джиннами, а Египет не предпринимает ничего, чтобы их остановить.

Король, похоже, был уже готов вскипеть от этой череды претензий, так что вместо него ответила королева:

– Президент Пуанкаре, – сказала она с величавым изяществом, которое противоречило ее происхождению, – неужели вы считаете, что мы отвечаем за каждого джинна в Египте? Многие из них не признают границ на человеческих картах, поскольку ходят по этой земле многие столетия.

– Ваше Высочество знает о джиннах больше, чем я, – низко поклонился Пуанкаре. – И все же, как Египет может претендовать на место посредника в мирных переговорах между государствами, если ваша страна не способна контролировать собственных граждан?