Джеймс Блэйлок - Айлсфордский череп

Матушка Ласвелл держала ноги в тазу, пока вода совсем не остыла, вытерла их, а заодно и пол, полотенцем и выплеснула воду через заднее окно на лужайку внизу, застав врасплох двух мирно щиплющих травку коз. Возле стойл возился конюх, и ей сразу же подумалось об экипаже в Струд, а оттуда в Мейдстон, что чуть севернее Айлсфорда.

Теперь, когда мозоли ее совершенно не беспокоили, женщина вновь пожалела, что не участвует в деле. Ей в голову пришла дикая идея: если она поспешит, то, может, успеет догнать Билла — правда, ушел он полчаса назад, да и двигается очень быстро. Наверное, к этому времени он значительно продвинулся на север по туннелям, о которых рассказывал. Мысль о пребывании в подземелье была для Матушки невыносима: пауки, летучие мыши да вечный мрак — одного перечисления поджидающих ее ужасов женщине хватило, чтобы выкинуть абсурдную затею из головы.

Смирившись со своей участью, Матушка Ласвелл взялась за перо и крепко задумалась над листом бумаги. Определенно, чем проще она опишет положение дел, тем лучше, и чтоб никакой ложной надежды. «Языком чаще пользуются, — подумала она, — с целью ввести в заблуждение, нежели сказать правду. Но сейчас врать нельзя». Грех краснобайства и велеречивости она на себя точно не возьмет. И Матушка принялась писать:

Здравствуйте, миссис Сент-Ив.

Мы с Вами никогда не встречались, и все же судьба свела нас — если, конечно же, Вы верите в судьбу. Сама я верю в нечто гораздо большее, что при правильном подходе может служить в жизни подспорьем. И я, и Вы нарекли своего сына Эдвардом, и человек, убивший моего сына, похитил и Вашего. Я имею в виду, нас связывают определенные узы, и потому считаю себя обязанной поделиться с Вами всем, что мне известно.

Итак, не далее как прошлым вечером я видела Вашего мальчика, и он был цел и невредим. Он по-прежнему находится в руках человека, известного Вам под именем Нарбондо, который кормит его и обращается с ним довольно неплохо, насколько мне удалось понять.

Я пыталась вызволить Эдди и потерпела неудачу, и теперь мы пытаемся застичь Нарбондо в Клиффской топи, где на данный момент он и скрывается — возможно, в соответствии со своими планами. Тем не менее я убеждена, что он вернется в Лондон, и весьма скоро. Прямо сейчас его ищет на болотах Билл Кракен. Полагаю, Вы знаете Билла, а значит. Вам известно, какой он замечательный человек и что он готов умереть за всех нас.

Мне также удалось узнать, что профессор Сент-Ив прибыл в Лондон, однако ни его планы, ни точное местонахождение мне неизвестны. А еще есть один чудесный мальчик, очень и очень находчивый, который тоже вносит свой вклад в поиски Эдди.

Все это я сообщаю Вам затем, чтобы поддержать Вас и заверить: мы всеми силами стараемся спасти Вашего сынишку. Если Вы решите отправиться в Лондон, можете расспросить обо мне и всем, что мне удалось выяснить, у моей близкой подруги Мейбл Морнингстар, которая проживает над таверной «Корабль» на Лайм-стрит.

Ваша подруга и соседка, Харриет Ласвелл с фермы «Грядущее», в данный момент пребывающая в гостинице «Меловая кобыла» в Клифф-Виллидже.

Матушка Ласвелл перечитала письмо и, вполне удовлетворенная результатом, спустилась осведомиться у хозяина гостиницы насчет почты. Она намеревалась купить марку за пенни и отправить письмо прямиком в Айлсфорд, на ферму «Грядущее» с просьбой доставить ее адресату.

— Письмо срочное, — предупредила она владельца, на что тот лишь покачал головой:

— Айлсфорд, мэм? Да, это очень близко, вот только почта у нас, видите ли, все больше ходит окольными путями, не говоря уж о сортировке и прочих задержках. Боюсь, письмо в Айлсфорде окажется только через несколько дней.

— Так не пойдет, — разочарованно проговорила женщина. — К тому времени в нем отпадет всякая надобность.

— Ну так отошлите его с экипажем, мэм. Один вот-вот должен прибыть. Обойдется недорого, а всего несколько шиллингов сверху существенно ускорят доставку. Письмо оставят в «Шашках» в Айлсфорде.

— Великолепно. Могу я попросить у вас листок бумаги и перо?

— Конечно, мэм, — мужчина выложил требуемое на стойку, и Матушка Ласвелл, набросав записку, помахала листком, высушивая чернила, и сложила его. Затем достала из кошелька полкроны и два шиллинга и вручила их хозяину гостиницы.

— Окажите любезность, попросите возницу передать шиллинги юному Суини в «Шашках», чтобы он доставил письмо с запиской на ферму «Грядущее» мальчику по имени Симонид. А полкроны пускай оставит себе, с моей признательностью.

— О, это щедрая плата, мэм. Он с радостью все сделает, наш старина Боб.

Матушка Ласвелл проковыляла наверх в свой номер. Если повезет и если Симонид проявит расторопность, Элис еще сможет принять участие в партии — вот только одному богу известно, какие карты окажутся у нее на руках.

— Мать должна знать, — пробормотала женщина, внезапно обеспокоившись, что Элис может попасть в беду. Сомнения в правильности своего поступка ей пришлись очень не по душе. Жизнь наша — спектакль, в котором за кулисами дожидается своего выхода на сцену рок. — На горе или счастье, но мать должна знать, — повторила она громко.

Матушка Ласвелл устроилась в кресле и взялась за томик Элизабет Гаскелл. И еще до того, как она прочла вторую страницу, со двора донесся шум прибывшего экипажа. Расстроенная возникшими опасениями, женщина отложила книгу и подошла к окну. Первым делом она удостоверилась, что пара коз по-прежнему поглощена своим обедом, а затем увидела, как из кареты выходят мужчина и женщина, а старый возница, вероятно, упомянутый владельцем гостиницы Боб, слезает с козел. Не медля ни минуты, старик направился через черный вход в здание, а за лошадьми остался присматривать мальчик. Еще через пару минут, к радости Матушки Ласвелл, дверь открылась снова. Из нее вышел какой-то мужчина — судя по виду, коммивояжер, — а следом и Боб, раб расписания. Пассажир забрался в экипаж, дверь которого придерживал мальчик, а возница вскарабкался на козлы, и карета без малейшей задержки вновь загрохотала по дороге. Женщине вдруг пришло в голову, что она сэкономила пенни на марке, пускай и за счет полкроны и двух шиллингов. Она улыбнулась абсурдной мысли и от облегчения, что хоть что-то да сделала.

Вдруг дверь черного входа опять отворилась, и во двор вышел владелец гостиницы, а следом еще один человек — тот самый, что сидел на скамейке возле библиотеки. И опять Матушка Ласвелл видела только его спину, отчаянно желая, чтобы он развернулся лицом.

Словно в ответ на ее мысли, мужчина уставился вслед удаляющемуся экипажу, и Матушка тотчас его узнала. Это оказался Фред — тот самый тип с изуродованным лицом, который вместе со своим дружком Кокером прошлым вечером провожал ее с Ангельской аллеи. Он вдруг посмотрел на гостиницу, будто почувствовав на себе ее взгляд, и Матушка Ласвелл отпрянула от окна. Через пару секунд она отважилась выглянуть снова, однако и Фред, и хозяин гостиницы уже исчезли. Двор был пуст, если не считать парочку ненасытных коз.