Ростислав Соколов - Глаза истины: тень Омбоса. Часть 1. На тропе возмездия [litres]

Прямо под ней зияла бездна глубиной в 333 метра, на дне которой простирался зеленый бескрайний газон. Краем глаза она увидела улицу Академика Королева и часть здания Телецентра.

И от падения с такой немыслимой высоты её защищал лишь полуметровый слой пуленепробиваемого стекла.

Штефан Ратцингер не заметил реакции Маргариты Романовой на стеклянный пол при выходе из лифта на смотровую площадку Останкинской телебашни. Взгляд немца был устремлен в городские дали, раскрывшиеся перед ним из гигантских окон почти во всю стену. Группа оказалась внутри стеклянного цилиндра, а вокруг них простиралась российская столица.

Оглянувшись, потомственный немец увидел, как даже бывалым федералам не удалось скрыть своего изумления открывшимся видом. Ночной город жил своей жизнью, пока пятеро людишек пытались его спасти от очередной трагедии. Желтый свет фар и красные пятна стоп-сигналов текли туда-сюда по улицам, как это делает кровь по артериям и венам. Каждый дом светился россыпью огней из окон, за которыми жильцы занимались своими повседневными делами, не подозревая, что прямо мимо их дома могли проходить или проезжать обезумевшие культисты древнего ордена.

Ратцингеру самому не верилось, что он оказался в подобной ситуации, но теперь сомнений в происходящем у него не оставалось. Даже если культисты, которые им встретились, не имели никакого отношения к тому древнему Ордену Сета, изучению которого он посвятил всю свою жизнь, эти люди все равно опасны. Их нужно остановить, и это, возможно, в его силах.

– Нам нужно срочно обыскать тут все, – сказал Ряховский. – Гражданские держатся у лифта. Мы пятеро обыщем всю смотровую площадку. В случае взрыва, езжайте вниз сразу же. Пошли!

Ковальский на мгновение повернулся к Марго и неловко ей подмигнул:

– Держись, мы ненадолго.

Федералы в сопровождении двух сотрудников службы безопасности телебашни с овчаркой обошли замкнутый кольцом коридор и двинулись по лестнице на уровень вверх, оставив Ратцингера с Марго любоваться видами. Алиса предпочла следить за ситуацией из фургона на случай, если на территорию проберется кто-то подозрительный.

Когда топающие шаги почти затихли, Ратцингер подошел вплотную к стеклу и оперся на поручень. Свет на площадке был приглушен, но немец все равно видел свое отражение на фоне светящегося сквозь пелену смога.

Я похож на старика, гоняющегося за призраками.

Сзади к нему почти вплотную подошла Марго, оправившаяся от своего оцепенения.

– Вы думаете, здесь нет бомбы, верно?

– Абсолютно, – ответил он и взглянул на часы.

22:36.

Ратцингер сдавленно охнул. Он даже не мог представить, что все эти формальности в службе безопасности заняли столько времени. До теракта оставалось меньше получаса, а они даже не представляют, где он произойдет.

– Мы просто зря теряем время, – с досадой произнес Ратцингер. – Им привычнее имитировать бурную деятельность, чем заниматься реальными расследованиями. Федералы уже не так всемогущи, как раньше. Уж я-то знаю.

– Не вполне понимаю, о чем вы? – удивленно спросила Марго.

– Социалистическая идеология почти сто лет приучала их не только лгать, но и верить собственной лжи, – пояснил Ратцингер. – Но сейчас наступают другие времена, когда прежние методики перестают работать. Им, как и нам с вами, нужно отыскать правду. А люди, привыкшие лгать, едва ли способны здраво воспринять правду.

По нахмурившимся бровям девушки он догадался, что его ответ пришелся ей не по душе.

– Не стригите всех под одну гребенку, – возразила Марго. – Мой отец был не таким.

– Я знаю, фройляйн, знаю. Но вы видите, что с ним в итоге стало?

Ратцингер двинулся вдоль стеклянной стены, даже не смотря в сторону Марго. Его взгляд был устремлен вдаль в поисках любых ориентиров. Немец должен был признать, что темнота сыграла им на руку: в ночной иллюминации все достопримечательности и особенные места были ярко подсвечены. Он без труда отыскал ВВЦ, гостиницу «Космос» и монумент «Покорителям космоса», который и привел их сюда.

– Вы разве не видите, фройляйн, что с этими людьми сделало их прошлое? Они отвыкли реально работать и искать настоящих врагов. Им привычнее воевать со своими и выкашивать своих же. Я понимаю, что ваш отец был другим, Марго. Очевидно, он хотел спасти людей от беды. И мы не должны подвести его.

Марго лишь кивнула в ответ и подняла голову. На всем протяжении закольцованного коридора над окнами располагались фотографии каждой конкретной зоны с указанием основных достопримечательностей. Пройдя чуть вправо, Марго смогла увидеть указание на Рижский вокзал: синий пунсон с номером «одиннадцать» утыкался в точное место на фото, которое гостю предлагалось сличить с реальным видом из окна. Она прошла еще чуть дальше и смогла отыскать Курский вокзал: там произошел взрыв, когда никто ещё не догадывался, во что это все выльется.

Ратцингер переводил взгляд с одного пунсона на другой вместе с Маргаритой, но в его голове словно скрипели шестеренки. Множество отметок заставляли глаза разбегаться, хотя он четко знал, что они ищут.

Следующее место для кровавого ритуала сеттитов. Жертвоприношение.

Когда опергруппа направилась к телебашне, Ратцингер надеялся, что сеттиты и здесь оставили некое указание для своих. Что, придя на место и увидев столицу как на ладони, он испытает очередное озарение. Точно так же, как у монумента «Покорителям космоса».

Но на башне ничего не оказалось. Только бетон, металл и стекло.

Ратцингер принялся снова перебирать в памяти строки из стихотворения. Бубновый король… Земной народ… Пшеница златая… Звезда… Забывает рабов… Стражи, как Цербер…

Они все разгадали. Каждой строчке нашли логичное объяснение. Но все равно пришли в тупик.

Стражи, как Цербер…

Эта строчка почему-то засела в его голове. Мозг Ратцингера прокручивал её снова и снова, как будто это была заклинившая пластинка. Цербер – страж загробного царства в древнегреческой мифологии, владений Аида – повелителя мертвых. Чудовищный трехголовый пес, который поджидал путника у врат на тот свет после того, как умерший пересек реку Стикс в лодке перевозчика Харона. Именно он позволял им попасть в царство мертвых, а душам погибших не давал вернуться в мир живых. Одним из двенадцати подвигов Геракла было привести Цербера царю Эврисфею, который надеялся, что такое невыполнимое задание погубит ненавистного ему героя. Столь уродливое создание было порождением плотского союза великана Тифона, посмевшего восстать против Олимпа, и Ехидны, гигантской полузмеи-полуженщины. А греческий Тифон зачастую отождествлялся с Сетом, потому что так же, как и его египетский собрат, обладал способностью вызывать землетрясения и извержения вулканов.