Наталья Резанова - Криптия

— Вы говорите скорее как законник, чем как солдат.

— Офицеры империи получают разностороннее образование.

— Тогда вы должны знать, что королевство Михаль находится в мирных отношениях с империей. То есть применение силы по отношению к подданным Михаля нарушает ваши собственные законы. Значит, остается соглашение. Что вы можете нам предложить?

Говорил Фламма невозмутимо, но знал — ходит он по краешку пропасти. Да, имперцы — крючкотворы еще те, но когда им надо — на законы они плюют. Но это не так опасно, опаснее другое. Драконарий может сказать, что уполномочен предложить михальским поселенцам имперское гражданство. Это противоречит их обычной политике, но… и тогда можно не сомневаться: поселенцы предпочтут скорее сменить подданство, чем бросить налаженное хозяйство.

Но сказал драконарий совсем не это. Он окинул комеса пристальным взглядом и произнес одно только слово:

— Безопасность.

Хорошо, что Фламма уже прикончил чарку с медовухой, иначе он поперхнулся бы от такой наглости. И все же он сумел сдержаться.

— До сих пор комиты успешно справлялись с этой задачей.

— Ключевые слова тут — «до сих пор». Пока в Степи царил мир, а Похитители были заняты войной с Димном. Но теперь положение дел изменилось, не так ли?

— Станете утверждать, что знали о грядущей смерти Акеру, покидая ставку командования?

— Не стоит преувеличивать мою осведомленность. И тем более предполагать причастность империи к смерти старого Владыки. Я был уполномочен предложить поселенцам денежную компенсацию за оставленные ими дома. Но теперь я могу обеспечить им защиту в обмен на земли.

— Каким образом, — процедил Фламма, — империя защитит их, если они все равно покинут свои дома и наделы?

— Разве это не понятно? — Гупта говорил с человеком вдвое старше себя, словно с малым ребенком. — Вряд ли эти люди вернутся в Михаль. Они уйдут в Степь, где находится большинство поселений. Однако, если разразится война между племенами, поселенцы не будут в безопасности и там. Да, Михаль точно так же, как империя, заботится о защите своих мирных граждан в пограничье. Но действует по-другому. Михаль формирует легкие мобильные отряды, способные без труда настигнуть и поразить врага. За минувшие десятилетия вы не выстроили в этих краях ни одной настоящей крепости, лишь временные укрепления. Империя строит именно крепости — для того, чтобы отражать нашествия. Сейчас пришла пора крепостей. И если Шенан будет восстановлен, он станет щитом от кочевой угрозы как для империи, так и для поселенцев.

— Красиво звучит. Но ключевые слова тут — «если разразится война». А если нет? Кроме того, возведение крепости — дело длительное и дорогостоящее, оно займет много лет, а безопасность может понадобиться уже завтра. И, кстати говоря, о способности имперских крепостей ее обеспечить… Не очень-то помог этот щит во время Великой войны.

— Но кто из нынешних претендентов на верховную власть может собрать орду, равную силам Бото или Тогона?

Фламма прислушался к голосам снаружи.

— А вот это мы сейчас и узнаем! — И зычно произнес: — Эй! Вы там! Пропустите благородного Хафру!

Из сыновей покойного Владыки доныне комес встречался только с Мадарой. Но в молодом человеке, ступившем в шатер, явственно опознавалась кровь Тогонова рода — глаза ярко-голубые, из-под меховой шапки на лоб выпадают светлые волосы — в противоположность загорелому лицу они кажутся совсем белыми. Среднего роста, сухощав. Красавцем его, правда, не назовешь — губы узкие, нос острый, глаза глубоко посаженные. В неверном пламени походного светильника худое лицо его выглядит настороженным и каким-то голодным. Одет он был так, как принято у знатных воинов его племени. То, что шапку свою из черной лисы не снял и меч при поясе оставил, — это по обычаю. Только на пир Владыки следует являться без меча. А вот что под кафтаном кольчуга — это совсем нехорошо. Так на пиры не ходят. А кольчуга явно михальской работы — при всей ненависти Хафры ко всему чужестранному.

Заявился он в шатер не один. Рядом с ним был старик — или старуха? У этих шаманов, когда они состарятся, сам Привратник не разберет, кто есть кто. А что это шаман, видно невооруженным глазом. По вплетенным в длинные косы костяным амулетам, посвященным духам-хранителям и прародителям племен, по ожерелью со знаками Лунной Хозяйки, по расшитому перьями и звериными когтями кожаному одеянию — перья и когти составляли сложный узор, что-то означавший, но что — комес не знал. Зато он знал, что ни один свободный мужчина в племенах, за исключением шаманов, не ходит без оружия. А у этого существа меча нет, только посох. Волосы в косы заплетать среди мужчин тоже не в обычае. На подбородке лишь несколько седых волосков, но у здешних вообще плохо растет борода, такая растительность может быть и у старика, и у старухи. Правда, в морщинистом лице нет ничего бабьего — резкие черты, горбатый нос, кустистые белые брови, но Фламма наблюдал среди кочевников и старых женщин с подобными лицами. Да еще если взять эту привычку шаманов и шаманок облачаться в одежду противоположного пола… иногда это бывает полезно, как в случае с Йолой, но человека постороннего может ввести в заблуждение относительно нравов степняков, которые на самом деле гораздо строже, чем принято думать. Впрочем, если драконарий даст маху, нам же лучше.

Первым заговорил младший из гостей:

— Это ты называешь пиром, старик? Или ты решил оскорбить нас, или вы, пришлые, подыхаете с голоду!

Не зря он мне голодным показался, отметил про себя Фламма. А вслух сказал:

— Неучтиво, молодой вождь, начинать пировать, пока гости не прибыли. Садись, окажи уважение моему шатру, а еда не замедлит появиться.

Говорили они на степном наречии, имперец их не понимал, но, похоже, догадывался, о чем речь. Не вмешивался.

Фламма хлопнул в ладоши.

— Подавайте ужин!

Хафра, плюхнувшийся было на кошму, принапрягся, когда откинулся полог, схватился за рукоять меча, но успокоился, увидев содержимое котлов и мисок.

Да, комес не собирался предаваться обжорству. Но гостя, по степному обычаю, надо накормить досыта, иначе это оскорбление. На последней стоянке у поселенцев они зарезали барана и засолили мясо. Драконарий, может, и покривится от такого угощения, но степняку в самый раз. Они у себя и не такое трескают, главное, чтоб мясо было. А тут тебе и суп наваристый, с овощами, у тех же поселенцев взятых, и каша, и лепешки, на пару разогретые, и пусть хоть один кривоногий скажет, что это не пир!

— Ты не позовешь своих людей? — с подозрением спросил Хафра.

— Может, позже. Эй, оставьте полог открытым! Пусть костры освещают нашу беседу.

Конечно, комес сказал это не потому, что ему требовался свет. И уж точно не для того, чтобы их овевал свежий ветер — и без того холодно. Но если Хафра опасается, что в лагере комитов его ждет ловушка, то пусть видит, что кругом происходит, и не дергается.