Наталья Резанова - Криптия

— Прямо Шагара и Данкайро.

— Типун тебе на язык. Теперь слушай. Вожди племен собрались на большой круг. Не до нас им сейчас, и не до имперцев. Но вот если они прознают, что имперцы хотят укрепиться там, где до войны были…

— Так оно нам даже и выгодней. Союз с Михалем им никак нельзя разрывать.

— Это Мадара понимает, не Хафра. А если Хафру вожди поддержат, он немедля пойдет на имперские земли войной. Выиграет он, проиграет — расхлебывать будут наши поселенцы.

— Что ж делать?

— Позаботиться, чтоб этого не было. На большой круг я не зван, но есть там добрые люди, в нужный час крикнут, что нам полезно. Зря я, что ли, столько лет дары им подносил да пил с ними до зеленых демонов? Сам же я перво-наперво встречусь с имперским посланцем. Узнаю, каким он нам выгоднее — живым или мертвым. И дам тебе знать, отпускать имперский конвой или нет. В случае чего, доведем до слуха вождей, что мы их границы тоже бережем, тогда они вернее поддержат Мадару.

Келлах раздумывал. В целом задача, поставленная перед ним Фламмой, особо не изменилась. И то, что обе стороны затевали переговоры, чтобы так или иначе их сорвать, Киана не волновало. Не его это забота. Другая у него забота — раньше надо было избавляться от имперцев чужими руками. А теперь все может обернуться так, что ради пользы дела самим придется в драку лезть.

— Так что держись пока в стороне, сговаривайся с островитянами, ежели они поведутся на твои посулы, и жди от меня сигнала. Как только Йола появится, пришлешь ее ко мне.

— Вот помяни мое слово — если заваруха начнется, она смекнет, что не до нее нынче, и свалит. — Ему представился корабль в открытом море. Кого-кого, а Йолу расстояние не остановит.

— Не будет этого. Забери снова ее талисман, она без него перекидываться не сможет. Да кое-что покрепче талисманов держит в узде таких тварей.

Слово «тварь» в устах Фламмы не звучало оскорбительно или пренебрежительно. Он просто употреблял верное значение.

— Что же?

— Заклятие, Келлах. Истинное чародейское заклятие.

Если Ансгар еще держал себя в руках, то Сердик шумно выдохнул:

— Демоново семя! Это ж надо так суметь!

Его замечание относилось не к талантам Ротескалька, разговорившего немого, а к выдающемуся притворству пленника.

Ротескальк не обратил внимания на его слова. Взгляд жреца был сосредоточен на фигуре внутри круга.

— Назови свое имя.

— Кеми, сын Бехта.

Официалы переглянулись. Имя им ничего не говорило. Что само по себе ничего не значило.

— Почему ты раньше молчал, Кеми?

— Я хотел говорить, но не мог… страшно…

— Кто испугал тебя?

Мальчик промедлил с ответом, словно страх снова сковал ему язык.

— То, что ты увидел в гостинице «Лапа дракона», замкнуло твои уста?

— Степняки… — прошептал мальчик.

— Как мы и предполагали с самого начала, — сказал куратор. — Он онемел, когда кочевники подожгли гостиницу. Это все объясняет.

— Это ничего не объясняет! — Ротескальк возвысил голос.

Однако мальчик — Кеми? — продолжал:

— Мы жили за Змеиным холмом… у вала… отец с матерью, да братья, да сестры… а потом они пришли… весной было… всех убили, всех… один я…

— Весной? — педантично уточнил жрец.

— Да… так страшно было… я убежал… долго бродил, не помню… потом госпожа взяла меня за лошадьми ходить. Госпожа добрая… была.

— Тогда ты мог говорить?

— Нет уже… но я старался, я работал, меня не гнали… там хорошо было… тепло, сытно…

Он снова умолк.

— Короче, мы выяснили, что хотели, — заключил Ансгар. — Никакой он не оборотень и не чародей. Ну, не при пожаре гостиницы онемел он от страха, как мы полагали, а раньше… Хотя, конечно, надобно узнать кое-какие подробности. Мальчик… э-э-э-э… Кеми, ты помнишь Бохру?

Молчание.

— Бохру, прислужника из гостиницы? Ты что — от немоты вылечился, так оглох?

— Он тебя не слышит, — пояснил Ротескальк. — Он слышит только меня.

— Ну так спроси его! Не только жрецам нужно знать, что там произошло.

— Бохру, — негромко произнес жрец, как будто пробуя имя на вкус.

Кеми задрожал всем телом.

— Бохру добрый… Бохру хороший… они были хорошие… в гостинице…

— Что произошло с этим славным юношей?

Ротескальку был безразличен упомянутый Бохру и его судьба, но для Кеми, было видно, это имя не пустой звук. Жрец уже не верил, что допрашиваемый — и есть Скерри. Никто, оказавшийся в священном круге, не смог бы сохранить личину. Однако каждый в той проклятой гостинице мог оказаться чародеем. Поэтому следовало расспросить Кеми подробнее. И жрец больше не нуждался в понуканиях куратора.

— Жертва, — с трудом выговорил Кеми, — кри… крип-тия… он так это называл.

— Он? — Ротескальк, подумал куратор, сейчас похож на охотничьего пса, взявшего след. Но нам это не вредно, скорее полезно…

— Купец… из Батны… он убил Бохру. Никто не знал вначале, кто… но все искали убийцу и нашли… он сказал, это жертва, чтоб отвести беду… получить силу и прогнать врагов… но ничего не вышло.

Он снова замолчал.

— Кажется, мы установили, под какой личиной скрывался чародей и что там творилось, — Ротескальк, не оборачиваясь, обращался к официалам: — Одно меня смущает — криптия.

— Никогда не слышал такого слова.

— Это термин, принятый в мистериях некоторых культов. С нашей точки зрения, сугубая ересь. Таким образом мисты тщатся пробудить стихийные силы и достичь единства с ними.

— Как?

— Жертвоприношением. Или самопожертвованием. Вы слышали — мальчик упомянул о жертве.

— Из чего можно заключить, что наш агент не был изменником, но пал на посту от рук преступного чародея. — В голосе Ансгара Леопы не слышалось сочувствия к злосчастному Бохру. Куратор просто знал, что теперь в случае необходимости сможет заполнить лакуны в отчете. И все бы хорошо, но тут неожиданно влез бенефициарий.

— Так что же тебя смущает, преподобный?

— Ересь и чародейство одинаково преступны, но часто ходят разными путями. Насколько мне известно, михальские колдуны не прибегают к такой методе. Впрочем, возможно, я ошибаюсь. И чародей, пытаясь спасти свою жизнь, использовал этот ритуал.

— Нет, — отозвался Кеми.

В первый раз мальчик заговорил, когда его не спрашивали, и Ротескальк снова впился в него хищным взором.

— Что значит «нет»? Отвечай!

— Чародей сказал… что все неправильно… то, что сделал купец…

— Разве купец не был чародеем?

— И близко нет… купец хотел получить силу… но он все спутал… все погубил… и сам…

— Значит, он там был, — заключил Ротескальк. — Скерри Отводящий Глаз. И не скрывался.

— Никто не знал… до последнего дня. Думали — слуга. Одноглазый… потом он сказал. Скерри. Он говорил такое имя, да.