Саймон Грин - Ночные похождения Эдди Бритвы

Эдди Бритва вскрикнул от шока и удивления, когда вся оставшаяся сила Митры хлынула из мёртвого бога в него. В одно мгновение беспризорник исчез — и возник новый бог. Эдди Бритва, панк-бог опасной бритвы.

Я нашёл способ отправить Дитя Цветов обратно, в то время и место, которому он принадлежал. Эдди оставался со мной ещё некоторое время. Мы многому научились друг у друга. Было в высшей степени интересно наблюдать за рождением нового человека вот так, прямо на моих глазах. Однажды он спросил меня, во что именно я верю, раз Дагон больше не существует как бог. Я долго думал, прежде чем ответить.

— Я здесь уже давно, — сказал я наконец. — Но думаю, во что я действительно верю, так это в людей. Они всегда могут вас удивить. У них всегда есть некий потенциал. Они могут измениться, вырасти и стать намного больше, чем они сами или кто-либо другой когда-либо могли представить. В отличие от богов. И в конце концов, я считаю, что люди должны быть добры друг к другу. Потому что в мире и так более чем достаточно зла.

— Я видел много странного на Тёмной Стороне, — сказал Эдди. — Чудовищ и людей, и людей, которые были чудовищами. Чудеса, ужасы и странные вещи мелькали мимо; но ничто из этого не впечатлило меня так сильно, как храбрость, с которой ты противостоял богу. Я хочу стать похожим на тебя.

Вскоре после этого он ушёл, чтобы начать своё долгое покаяние на Тёмной Стороне за всё зло, которое он совершил. Когда он впервые упомянул о своём намерении, я подумал, что он имеет в виду добрые дела и благотворительность. Мне бы следовало лучше его знать…

Чем больше плохих людей он убивал, тем больше все верили в этого нового ужасного бога, и так росла его власть. Вся Тёмная Сторона была его храмом, а убийства — его доктриной. Ему не поклонялись, его боялись. Он вершил покаяние по-своему.

Бедный Эдди. Я предложил ему отпустить грехи, но он не принял моего отпущения. Он не простил себя за то, кем он был раньше, за все те ужасные вещи, которые он совершил.

Я не думаю, что он осознаёт, насколько он всё ещё близок к тому, кем он был, и что человек, убивающий во имя Добра, всё равно остаётся убийцей. И конечно, я никогда ему об этом не скажу.

Наконец-то мы добрались до храма Дагона двадцать первого века. Я с трудом узнал старое место, но меня долго не было, они постарались и украсили здание бордельно-яркой неоновой вывеской. Эдди пристально посмотрел на швейцара, который имел наглость требовать плату за вход, и вот мы проникли внутрь. Это было похоже на какой-то дрянной голливудский тематический ресторан.

Стены выкрасили в цвета моря, скамьи искусно задрапировали пластиковыми водорослями, а воздух пах искусственным рассолом. Новый Дагон вышел навстречу нам. Он был большим, зелёным и чешуйчатым, и выглядел как нечто среднее между Существом из Чёрной Лагуны и одной из этих пластиковых игрушек-мачо на стероидах.

Он уставился на нас и открыл свой клыкастый рот, чтобы заговорить, и Эдди Бритва срезал ему голову. Немногочисленные верующие, находившиеся в храме, с криками выбежали на улицу. Чешуйчатое тело всё ещё стояло, поэтому Эдди толкнул его и отфутболил его голову в угол. Он коротко улыбнулся мне.

— Хочешь попробовать новомодного суши?

Позади нас послышались неторопливые шаги и мы оглянулись. Я почти ожидал вновь увидеть Уокера с серьёзным подкреплением, но это была всего лишь богиня соседнего храма, пришедшая посмотреть, в чём дело. Она стояла перед тем же выбором, что и я, но предпочла переосмыслить себя, а не быть выселенной и подменённой. Я вежливо кивнул. Кто я такой, чтобы осуждать?

— Приветствую тебя, покровительница ведьм. Давно не виделись. Эдди, ты помнишь нашу соседку, богиню Гекату?

— Ту, другую — да, — сказал Эдди.

Он был прав. Геката, древняя вдохновительница всех ведьм, превратилась в настоящую готическую диву. Бледная, бесцветная кожа, тёмные, как ночь, волосы, чёрная, как смола, кожа и так много пирсинга на лице и теле, что во время грозы она должна была притягивать молнии.

Это не соответствовало той мистической и загадочной богине, которую я помнил, но это была новая Геката, для нового века. Полдюжины послушниц сгрудились вокруг неё, милые маленькие готки в чёрных басках, рваных чулках и со зловещим макияжем на лице. Все они носили пружинные стилеты и выглядели так, словно жаждали их использовать.

— Я знаю, — сказала Геката. — Этот образ — не мой выбор. Но Власти и потребности вынуждают, а я всегда делала всё возможное, чтобы соответствовать текущему времени. Впрочем, заклинания соблазнения и магия убийства никогда не выходят из моды.

— Ты сдалась, — сказал Эдди. — Предала себя. Я был о тебе лучшего мнения, Геката.

Аколитки-послушницы угрожающе всколыхнулись от такого открытого неуважения, но Геката взглядом заставила их замолчать.

— Я знала, что ты вернёшься, Эдди. Кровь и смерть зовут тебя, как любовника, а в последнее время на Улице так много и того и другого. Но вы должны учитывать, что некоторые из нас вполне довольны тем, как обстоят дела. Я всё ещё занимаюсь своим старым делом, тем же, что и всегда; дайте мне кровь, страдания, регулярные жертвоприношения, и я отвечу на ваши молитвы. Со мной легко договориться, легко найти общий язык.

— Ты выглядишь… глупо, — сказал Эдди.

Она пожала плечами, ничуть не обидевшись.

— Как будто ты хоть что-то понимаешь в моде. Это всего лишь новый имидж для очень старой игры.

— Мне это не нравится, — сказал Эдди. — Мне всё это не нравится. Вера должна что-то значить. Боги должны чего-то придерживаться, а не прогибаться под каждый порыв ветра. Богам следует поклоняться за идеалы, которые они представляют, а не за то, какие услуги они могут оказывать.

— Ты всегда был романтиком, Эдди, — сказала Геката. — В своей собственной пугающей манере. Но времена меняются, и даже ты не сможешь сдержать этот прилив.

Эдди Бритва медленно улыбнулся.

— Хочешь поспорить?

Геката даже не попыталась встретить его взгляд. Она повернулась, чтобы уйти, а её поклонницы зашипели от ярости, видя такое принижение своей богини. Они бросились вперёд, как одна, их пружинные стилеты ярко сверкали в псевдоподводном свете. Эдди был добр и убил их быстро.

Их юные тела валялись на полу места, которое когда-то было моим храмом, как куча окровавленных и сломанных игрушек. Я печально смотрел на них, Геката вернулась и присоединилась ко мне.

— Ну что ж, — сказала она. — Полагаю, мне придётся найти новых дурочек. Вряд ли с этим будут проблемы.

— Ты жестокая женщина, Геката, — сказал я.

Она улыбнулась.

— Я же говорила вам, что не изменилась.

— Вам лучше выйти, — сказал Эдди Бритва. — Этот храм испоганен. Он вне спасения. Я разрушу его.