Глен Кук - Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

— Черт! — выругался Туп.

Я издал неопределенный звук, похожий на визг.

Комнату заполонили клопы. Большие клопы, маленькие клопы, столько клопов, что, если бы они стали трудиться вместе, они смогли бы вынести Покойника вон из комнаты. И я знал, кто их напустил.

Толстяк за моей спиной сговорился с Плоскомордым. Неясно только, как он сделал так, что ползучие гады не распространились по всему дому и не выдали его. Я пробурчал:

— Надеюсь, ты наслаждаешься снами о Кантарде.

Как я ни старался, я не мог на них не наступать.

— Что это? — спросил Туп.

— Он собирает клопов. Хотите — верьте, хотите — нет. И не торопится от них избавиться, когда закончит с ними играть. Придется снова жечь серные свечи. Терпеть не могу это занятие.

Интересно, замешан ли во всем этом Дин? Возможно. Поэтому в доме нет кошки. Дин знает, что, как только я обнаружу клопов, я начну их травить. Ни одна кошка не выдержит запаха серных свечей.

Я уже подумывал, не начать ли жечь серные свечи. Прошло полчаса.

— Он умер? — спросил Туп. — Насовсем?

Его Милость не пошевелил ни одной извилиной.

— Нет. Просто дремлет. Правда. Он выбирает самое неподходящее время.

— Почему?

Я пожал плечами:

— Так получается.

— Ну и что вы делаете?

— Выхожу из себя и угрожаю разжечь под ним костер. Бегаю кругами с визгом и воплями.

— А если это не действует?

— Кое-как довожу дело до конца по собственному разумению.

Я стал разминаться, чтобы начать вопить и бегать кругами. Из себя я уже выходил и угрожал, но это ни к чему не привело.

Туп начал вытряхивать клочки бумаги из мусорной корзинки, которую лет сто никто не опорожнял. И бросать обрывки под кресло Покойника. Я присмотрелся:

— Что вы делаете?

Под креслом лежали мои деньги. Я надеялся, что Туп не заметит.

— Собираюсь разжечь костер.

— Черт возьми, вы все-таки соображаете.

Я только болтал насчет костра, но никогда серьезно не думал его разжечь. Я оперся на дверь и стал смотреть. Это интересно.

Клопы заволновались сильнее, чем обычно, когда кто-нибудь топает по полу. Я заподозрил, что мой партнер не так далеко, как хочет изобразить.

Туп схватил лампу.

Черт! Он не отступает. Собирается идти до конца. Я решил не вмешиваться, что бы ни случилось. Усмехаясь, я следил за ним.

— Надеюсь, он заметит костер прежде, чем огонь разгорится слишком сильно и перекинется на дом. За четыреста лет Покойник изрядно высох. Помните, когда Дежен вторгся в Польку, они не могли найти топлива для своих самогонных аппаратов (в Польке нет деревьев) и тогда вытащили из древних склепов старые мумии и стали их жечь?

Туп помолчал.

— Правда?

Его лоб украсила большая вялая морщина.

— Правда. Тело, высохшее за несколько сотен лет, неплохо горит. Не бог весть как, но достаточно, чтобы получить драгоценную влагу.

— О!

Тупа не интересовали исторические анекдоты. По правде говоря, он был сбит с толку. Какое отношение имеют наши дела к шайке пьяных варваров, грабивших склепы далекой страны сто лет назад? Он меня удивлял. И опрокидывал сложившиеся у меня представления о Страже. Возможно, я ошибался. Возможно, там служат не только лентяи и взяточники. Возможно, у некоторых из них, как у Тупа, добрые намерения, просто они чересчур глупы, чтобы выполнять свои обязанности.

Туп сел на корточки и стал совать лампу под кресло Покойника.

«Вели ему прекратить, Гаррет».

— Он живой. Бросьте, капитан. Он начинает подавать сигналы.

«Гаррет».

— Загляни-ка в наши головы, Старые Кости. У нас возникла сложность.

Туп замер, пламя меньше чем в полуметре от бумаги, глаза лишь чуточку выше моего тайника.

«Ты проклятие, посланное мне под конец моих дней, Гаррет. Я был чрезмерно добр. Не однажды я испытывал искушение прервать наше сотрудничество. Я жалею, что не поддался этому желанию. Ты плохо воспитан, нагл, безрассуден и неотесан. Тебя спасает лишь твое грубоватое обаяние».

— Мамочка меня любила. Но что она понимала?

«Я могу часами перечислять твои недостатки. Но сейчас не время».

— Ты так часто это делал, что я знаю их наизусть.

«Прекрасно. Ты не лишен добродетелей, возмещающих эти недостатки».

Я впервые услышал от него такое. Тинни, Майя и еще одна, а может, десяток дам поминали мои немногочисленные добродетели и многочисленные недостатки, но…

«Включая всепоглощающую лень. Однако на этот раз ты был прав, что меня разбудил».

— Боже, забери меня отсюда. С меня достаточно.

«Твои манеры достойны сожаления. Ты мог найти более пристойные способы привлечь мое внимание. Но ты правильно оценил положение. Ты не справишься с этим делом без моей помощи».

Самодовольный, однако, тип. Я дал Тупу сигнал к отступлению:

— Он проснулся.

Мне дышалось легче, когда Стража не покушалась на мое имущество и состояние.

«Я опасался, что дело примет такой оборот. Были намеки. Но под воздействием твоего молниеносного и, казалось, окончательного успеха на Холме я позволил себе обмануться. Потому что я хотел, чтобы это было правдой. Да. Даже такие реалисты, как я, время от времени поддаются соблазну принять желаемое за действительное. Сердце и ум естественным образом избегают страшного».

Громко, пространно и со смиренным видом хвастайся своими провалами, и они превратятся в достижения. Все увидят, какой ты молодец. Я сказал:

— Мне кажется, ты вообще не спал, а только прикидывался. Перестань ломать эту чертову комедию, Весельчак. Девушки умирают четко по расписанию. Пора положить этому конец. Ты беседовал со всеми, кто имеет хоть какое-то отношение к делу. Что-нибудь ты узнал? Изложи нам свою точку зрения. Скажи, как прекратить это раз и навсегда.

«Вряд ли это получится. В том смысле, как ты это понимаешь. Если мое первое впечатление верно. Капитан Туп! Мне нужны сведения о человеке, которого вы подобрали на Дне. Гаррет, я хочу узнать об этих ножах для жертвоприношений».

Я почувствовал, как он проникает в мои мозги глубже, чем обычно. Вероятно, в то же самое время он забрался в голову Тупа. У Тупа глаза полезли на лоб. Я понял, что в моей башке он ищет то, что я увидел на месте последнего преступления, но не уразумел.

Это не забава и не развлечение, когда кто-то копается у тебя в мозгах. Я терпеть этого не могу. Вам бы это тоже не понравилось. Там есть такое, чего никто не должен знать. Но я не стал закрываться от Покойника.

Я могу это сделать, если как следует постараюсь.

Он меня удивил.

«Бабочки?»

— Да. Ну и что?

«Уже третий раз. Это новый поворот. Хотя никто не упоминал бабочек в связи с другими жертвами, я чувствую, что мы имеем дело с одним и тем же убийцей».

— Серьезно?

Я не мог представить себе десяток парней, одержимых одним и тем же пунктиком: как бы найти себе молоденькую, хорошенькую брюнетку, повесить ее, выжать кровь и выпотрошить.