Глен Кук - Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

— Не думай, кто откуда. Думай о том, как заработать деньги.

— Ладно. Хорошо. Мы решили, что тридцать марок — это по-честному. По десять на каждого.

У скромных людей скромные мечты. Туп еле сдерживал улыбку. Он звякнул монетами и протянул мне три золотых по пять марок. Я передал их Билли, который принялся разглядывать их на свету, идущем от ламп «Страстной ведьмы».

— Че-ерт!

Его вдруг осенило, что он упустил редкую возможность.

— Слишком поздно, сынок, — сказал я, когда он начал что-то мямлить. — Ты сам назначил цену. Теперь пора отрабатывать.

— Уф! Ага.

И он пошел вперед.

Мы прошли, наверное, километра полтора и вступили в квартал, густо населенный в основном жителями, которые недавно приехали в Танфер. Вполне логично. Человек, которого мы искали, не мог быть старожилом. Только по неведению он впутался в такое дело.

Билли и Воробей подвели нас к узкому четырехэтажному дому, стоящему в середине сплошного ряда зданий с общими боковыми стенами, муравейнику для бедняков, хотя и повыше рангом, чем другие. Тоска.

Облака разошлись, пропустив лунный луч. Никакого другого света не было, но я не жаловался. Хорошо, что дождь перестал, пусть даже ненадолго.

Билли сказал:

— Верхний этаж, дальняя дверь. Снимает спальню, живет один.

— Билли, ты провел целое исследование.

Лицо хорька растянулось в гаденькой улыбке.

— Я знал, что кто-нибудь заинтересуется этим субчиком.

Туп заворчал, но оставил свое мнение при себе. Даже неисправимые идеалисты знают, что жителям Танфера нельзя внушить мысль о гражданской ответственности. После того как они столетиями видели, что сливки общества заботятся только о себе, этот номер не пройдет.

— Верхний этаж, дальняя дверь, — думая о тяжелом подъеме по лестнице, пробурчал я. — Вот сволочь — нет чтобы облегчить людям жизнь.

— Твоя правда. Вытащите его на улицу, мы его опознаем, и все разойдемся по домам. Ладно?

— Ладно. Где Плоскомордый?

Тарп возник откуда-то из пустоты. Он тащил за руку прихрамывающего Миксера:

— Тут.

— Я просто хотел убедиться, что ты здесь.

За что он побил Миксера? Может, просто в сердцах.

Туп сказал:

— Рипли, осмотрите комнату.

Из темноты выплыли тени. Когда двое полицейских вошли в здание, Билли с дурацким видом вытаращил глаза. Он встал на колени рядом с Миксером и забормотал о жестоком обращении и недоверии. Я спросил:

— А если бы ты был на нашем месте, ты бы доверял такому, как ты?

Он не нашел ответа.

Подчиненные Тупа вернулись, тяжело дыша.

— Кто-то там есть. Он храпит. Там только одна дверь. Запасного выхода нет. Разве что через окно.

Тут встрял Билли:

— Есть еще выход. Если у него крепкие ноги, может прыгнуть на соседнюю крышу.

Я сказал:

— Если он спит, у него не будет времени, чтобы встать, открыть окно и прыгнуть.

— Сейчас проверю, — ненавязчиво намекая, что он знаток в таких делах, предложил Плоскомордый.

— Хорошо.

Мы с Плоскомордым и Тупом пошли наверх, а Рипли на всякий случай встал внизу. Мы старались не шуметь, но от предчувствия беды шаги становятся тяжелыми. Проходя мимо всех этих дверей, я ощущал внезапный страх и тревогу.

Второй полицейский ждал наверху.

— Все еще храпит? — прошептал Туп.

Надо ли было спрашивать? Да, человек за дверью все еще храпел. Я в жизни не слышал ничего подобного. Эти сопение и рык достойны были считаться одним из чудес света.

— Осторожно, — предупредил я Плоскомордого.

Он кивнул.

Все расступились. Казалось, Тарп раздается в размерах, затем заряжается. Дверь взорвалась. Хотя я стоял прямо за Плоскомордым, не успел я оглянуться, как все было кончено. Тело ударилось о тело, храп перешел в приглушенный стон. Раздался голос Плоскомордого:

— Он у нас в руках.

— Тащи его вниз.

Тарп фыркнул. Туп осторожно прошелся по комнате и открыл окно:

— Рипли, мы поймали его. Иди к двери.

Мы гулко зашагали вниз. Я чувствовал, как за остальными дверями люди замерли от страха.

Чем больше я думал об этих людях, тем меньше мне нравилось то, что я делаю.

Когда мы вышли на улицу, наш пленник едва держался на ногах. Туп властным тоном спросил:

— Это он?

Билли и Воробей придвинулись ближе и снова спрятались в тень.

— Да, — сказал Воробей. — Это он.

Я спросил:

— Вы видели, как этот человек помогал затаскивать в карету девушку?

Я притворялся, и Плоскомордый мне подыгрывал. Я верил Воробью. Наш пленник был одним из громил, которые пытались увезти дочь Чодо. Очевидно, убийца был другой, а помощники те же.

— Это он, Гаррет, — настаивал Билли. — Чего тебе надо? Успокойся. И расплатись.

Подчиненные Тупа увели пленника. Туп расплатился.

— Вы знаете эту троицу, Гаррет? Если окажется, что это обман, я смогу их найти?

— Я их знаю.

Я все еще приберегал рассказ о том случае у Морли и не мог объяснить, почему я так верю Билли и его дружкам.

— Эй, Гаррет! Я хоть когда-нибудь тебя надул?

— Пока нет, Билли. Вы свободны. Гуляйте в свое удовольствие.

В этой части города десять марок — большие деньги.

Билли и его приятели вмиг исчезли, только их и видели. Пока у них есть деньги, их трудно будет найти. Пока.

— Хотите участвовать в допросе? — спросил Туп.

— Не очень. Только если вы считаете это необходимым. Я хочу лечь спать, больше ничего. Я переутомился, пока нашел эту ниточку. Мне будет интересно узнать, что он вам расскажет.

— Конечно, я вам сообщу. — Туп пожал мне руку. — Еще раз спасибо, Гаррет. Уинчелл! Пошли.

Я не сказал: «Всегда к вашим услугам, капитан», боясь, что он поймает меня на слове.

Покойника все это нисколько не поразило. Он вообще поражается, только какой он умный. Он боится, что я зазнаюсь.

Однако, когда я вернулся, после того как Туп и его команда с огромной помпой в присутствии многочисленных официальных свидетелей устроили налет на заброшенную пивоварню и схватили жутковатого старика, который, вне всякого сомнения, совершил недавнее убийство, Покойник смягчился. Нашли одежду и внутренние органы жертвы. Эти чудовища любят собирать сувениры. Нет нужды упоминать о том, что, прежде чем старика утихомирили, он выплюнул на всех целую кучу бабочек, и некоторые были ядовитые.

Утихомирили — значит умертвили. Еще раз. Я не углядел, как это произошло, но вид десятка полицейских, которых унесли на носилках, призван был показать, что Туп принял единственное правильное решение.