Глен Кук - Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

Секунд тридцать я еще слышал, как Морли копошится в соседней комнате, бормоча что-то себе под нос, а дождь барабанит в окно. Потом я погрузился в сон.

Я еще не проснулся до конца. А стоило. Я был не один в постели. Белокурая красавица вернулась ко мне, перебирала волосы, проводила пальчиками по лицу. На сей раз она не спешила, но в какой-то момент наклонилась слишком сильно, потеряла равновесие, и, не успев ничего толком обдумать, я схватил ее за руку, притянул к себе. Теперь она лежала на мне.

В комнате было темно. Будь незнакомка брюнеткой в черном платье, я бы совсем не видел ее. Но личико девушки так близко от моего лица я мог разглядеть. Она улыбалась, вернее, пыталась улыбнуться, чтобы казаться озорной и шаловливой, как кошечка. Но тело ее отказывалось притворяться, она дрожала, как дрожат от ужаса.

— Скажи мне, — шептал я, — скажи мне, кто ты.

Я обнял ее, погладил ее шейку. Я просто хотел задержать прекрасную незнакомку, не дать ей уйти, но через мгновение и сам потерял голову. Волосы у нее были легкие, словно паутинка.

Вместо ответа красотка поцеловала меня. О боги! Поцелуй подействовал как стакан чистого виски. Я забыл, кто я и где нахожусь.

Она дрожала так, будто ей пришлось голой бежать под холодным дождем, но дыхание ее обдавало меня жаром. Она забралась под одеяло. Вот чего не хватало старому генералу, чтобы перестать мерзнуть. Он здорово сэкономил бы на топливе.

Я больше не мог сдерживать себя, я впился в губы незнакомки. Еще несколько секунд — и она перестала дрожать.

— Эй, Гаррет! — Морли колотил в дверь. — Ты собираешься продрыхнуть всю ночь?

Я вскочил так резко, что закружилась голова. Ощупал постель. Никого. Старина Гаррет опять один-одинешенек. Что это было? У меня живое воображение и богатая фантазия, но…

— Принеси лампу.

— А топор мне на голову не свалится?

Топор?

— Иди, не бойся.

Когда Морли вошел, я сидел на кровати, закутавшись в простыню. Наверное, вид у меня был ошарашенный, а чувствовал я себя ошарашенным втройне.

— Что случилось?

— Ты не поверишь.

Он не поверил.

— Я не выходил из соседней комнаты. Ну может, один раз на горшок — и сразу обратно. Никто мимо меня не прошмыгнул бы. Тебе приснилось.

Может быть.

— Черт побери! Почаще бы такие сны. Но это был не сон, нет. Никогда мне ничего подобного не снилось.

— Стареешь, Гаррет, привыкай заниматься любовью лишь во сне, наяву ты свое отпрыгал. — Морли ухмыльнулся, продемонстрировав здоровые, как у всех эльфов, зубы.

— Не подначивай, мне не до того. Ты что-нибудь нашел? Который час?

— Да. В стенном шкафу места на две трети меньше, чем должно быть. Около полуночи. Час ведьм.

— Давай без шуточек по ночам.

Я встал, покрывало потащилось следом. Морли с любопытством взглянул на меня, шагнул вперед и поднял что-то с пола.

Это был красный поясок, его всегда, даже на картине Снэйка, носила моя душечка.

Я победоносно посмотрел на Морли и слегка улыбнулся:

— Пояс не мой.

— Сматываться надо отсюда, вот что, Гаррет.

Я молча одевался, не зная, что сказать. В общем-то, спорить не приходилось.

— Ты когда-нибудь бросал работу, пообещав выполнить ее? — наконец выговорил я.

Он снова странно взглянул на меня:

— Да. Однажды.

Такого я вообразить не мог. Нет, только не Морли Дотс. Чтобы он отступил?! Да он не спасовал бы и перед королем преступного мира, не растерялся бы, угодив в логово вампиров. Я видел это собственными глазами.

— Не верю. Что это было — стая громовых ящеров?

— Не совсем.

Он не любит говорить о своей работе. Я не стал настаивать, но чувствовал, что Морли сильно не по себе, очень сильно, хоть он и крепится.

— Пошли посмотрим, что там в шкафу.

— Тот тип нанял меня, не предупредив, с кем придется иметь дело, сказал только где и когда. Ну и удивился же я…

Я открыл дверцу шкафа.

— Продолжай.

— Я должен был расправиться с тобой.

Я медленно обернулся. Неужели он заговорил о том случае? А я-то молился, чтоб момент этот никогда не настал.

— Расслабься, забудь. Шесть месяцев — немалый срок, что прошло, то прошло и быльем поросло.

Он не упомянул бы о нем, это все страх. Я попытался вспомнить, в чем была суть того дела. Дельце выеденного яйца не стоило, так, пустяки — найти одного пропавшего человечка, но мне сразу показалось, что пахнет жареным. Парня я нашел — мертвым.

— Я твой должник.

— Забудь, не о чем говорить.

— Ладно, проехали. Давай-ка посмотрим, что с этим шкафом, почему в нем мало места.

Вспомнил. Вспомнил, почему с самого начала то дельце дурно пахло: клиентка чего-то недоговаривала. Она прямо кипела от злости, жажда мести переполняла ее, а причина оставалась непонятной. Она рассказала только, что разыскиваемый был связан с ее покойным мужем.

В конце концов все прояснилось. Парень мог шантажировать дамочку: какие-то махинации с наследством ее муженька. Знай она, что его уже убрали, обошлась бы и без моих услуг.

Парень же, в свою очередь, почуяв слежку, нанял Морли.

А, черт с ними, со старыми историями, сейчас нам не до прошлогоднего снега.

Однако я в самом деле должен Морли. Отказаться от оплаченной уже работы — это посерьезней, чем мои злоключения с гробом вампира.

— Здесь, — сказал Морли.

Теперь я заметил, что с правой стороны шкаф был на пару футов ниже, чем следовало.

— Посвети мне.

Я исследовал внутреннюю стенку. Ни дверцы, ни лазейки.

— Должен же быть какой-то ход!

Я пошарил кругом, отыскивая искусно замаскированное устройство, вроде тех, что мне случалось видеть раньше. Ничего похожего.

— Нашел, — сказал Морли и откинул панель фута в два шириной.

Бам! Это он отпустил доску. Дверца открывалась наподобие крышки у бочонка с мукой на кухне; когда она закрывалась, снаружи ничего не было видно.

— Здорово сделано, — отметил Морли.

Обычно, если дверью часто пользуются, вокруг на полу или на стене остаются следы. Но эта дверца была закреплена кожаным ремешком, не дававшим ей отскочить до конца.

Мы переглянулись.

— Ну что дальше?

Морли усмехнулся:

— Есть два пути: первый — стоять здесь, разинув рты, а второй — предпринять что-нибудь. Я голосую за последний.

— Только после вас.

— Э, нет. Я всего-навсего помощник, наемная сила. Я готов подать копье храброму рыцарю, вышедшему на бой с Армией Тьмы. Если со мной вдруг случится припадок самоотверженности, я могу почистить его заржавевшие доспехи. Но лезть вместо него в клетку со львами — нет уж, дудки.

— Я слишком тебя люблю, дружок, и никогда не подвергну такому испытанию.

Он прав. Моя игра — мне и карты в руки. Тем более попытка не пытка.

Я взял вторую лампу, проверил, достаточно ли в ней масла, и приготовился заползти в отверстие.