Глен Кук - Седая оловянная печаль. Зловещие латунные тени. Ночи кровавого железа

— До меня дошли слухи о чудесной книге, мистер Гаррет. Да, сэр, о подлинном шедевре. Я желаю, сэр, эту книгу получить. Торнада бегала вместо меня, ведя поиски. Как вы можете заметить, я плохо скроен для физических усилий, даже если бы и желал действовать самостоятельно. Торнада работала с должным тщанием, надеясь, конечно, избавить меня от существенной части моего состояния. Но судьба отказалась повернуться к ней лицом. Ей всего-навсего удалось узнать, что вы можете располагать кое-какими сведениями о местонахождении указанной книги. — Фидо радостно воззрился на меня. Прежде чем я успел вставить слово, он продолжил: — Насколько я сумел выяснить, вы, сэр, могли бы пожелать стать обладателем весьма существенной суммы. Скажите, в каком металле вы предпочитаете получить вознаграждение.

— С удовольствием получил бы в любом. Жаль только, что мне нечего вам продать. Не знаю, почему вы решили, что мне известно о какой-то книге.

— Не надо, сэр. Не надо. Не будем играть друг с другом. Не будем перебрасываться пустыми словами. Я сказал, что заплачу за обладание книгой, и я действительно готов проявить щедрость. Мое слово надежно как скала, в чем может убедиться любой, задав несколько вопросов людям, занимающимся добычей и переплавкой руд. Но если вы отправитесь наводить обо мне справки, то обязательно узнаете, что я имею репутацию человека, умеющего добиваться своего.

В этом я не сомневался.

— Могу сказать об этой книге только то, что она не закончена, — если, конечно, вообще существует. Что же до ее местонахождения, то я не имею об этом ни малейшего представления.

— Не надо, сэр. Неужели вы на самом деле ожидаете, что я…

— Я ожидаю от вас лишь того, что вы оставите меня в покое.

— Сэр…

— Сколько раз можно повторять: мне неизвестно, где находится книга. Вы наводили обо мне справки? Вам сказали, что я, как правило, говорю правду? Так вот, правда заключается в том, что я сам искал эту книгу. Для своего клиента. Нашел же я всего лишь укравшего ее человека.

— Прекрасно, сэр. Мы уже кое-куда продвигаемся.

— Мы продвигаемся в никуда. Парень мертв.

— Какая неприятность, — хихикнул он. — Большая неудача.

Мне показалось, что это для него не новость. Я заметил еще одного из гонявшихся за мной парней.

Все сходится. Вот она, искомая третья сила. Этот придурок со своей шпаной. Не исключено, что его парни и отправили Блейна в землю обетованную. А может, они разделались и с Бельчонком.

— Не желаю больше связываться с этой книгой. Из-за нее уже убили несколько человек. Из-за нее жители Карлик-Форта встали на тропу войны. Из-за нее Чодо Контагью жаждет крови, так как погиб один из его людей. — (Фидо слегка пошевелился.) — Из-за нее колдунья по имени Змеюка носится по городу в сопровождении карликов-ренегатов, палящих во все стороны из арбалетов. У меня нет ни малейшего желания оказаться в центре этой заварухи.

Истерман закрыл глаза и начал говорить. Вообще-то, это было нечто вроде речи, но произнесенной не по-карентийски. Я догадался, что он лопочет на старом форенсе (этот язык все еще используется для литургий у некоторых наиболее консервативных конфессий из тысяч различных культов, существующих в Танфере). Я не знал и десятка слов на старом форенсе, однако мне доводилось его слышать, и я узнал общий ритм и модуляции.

Старый добрый Фидо был таким же скверным лингвистом, как и чародеем. Но отсутствие таланта он компенсировал энтузиазмом. Парень завывал, пуская изо рта пену.

Я пришел сюда с Торнадой только для того, чтобы задать вопросы. Теперь же делать мне здесь было нечего. У меня оставалось единственное желание — убраться как можно скорее. Там, снаружи, существовал разумный мир. Там впервые со дня основания Танфера над городом летали громовые ящеры. И торчали у самых городских ворот. Там по улицам бродили кентавры. Там водились саблезубые тигры, мамонты, морКары и гномы. Там исчезали мои друзья. Но в целом это был разумный мир, в котором я вполне мог существовать.

— Я подумываю переквалифицироваться в каменщика, — сказал я Торнаде. — У них таких проблем не бывает.

Торнада пожала плечами, продолжая пялиться на Истермана, словно на гения, вещающего о тайнах мироздания. Быть может, она его понимала? А что, если и девица тоже слегка со сдвигом?

Я сдался и даже как будто задремал, оставаясь на ногах и сохраняя достаточно внимания для того, чтобы заметить любую попытку подкрасться ко мне сзади и трахнуть по черепу боевой секирой. Оставался я только потому, что Торнада не собиралась уходить. Я не имел права оставить ее один на один с этим страшилой. А вдруг он приносит в жертву девственниц (которой Торнада, полагаю, еще сравнительно недавно была и — чем черт не шутит, — может, еще и остается). К тому же ей было известно нечто такое, что я тоже желал бы узнать.

Закончив свой припадок, Истерман без малейшего смущения произнес:

— Итак, сэр, насколько я понимаю, мы пришли к полному согласию.

— Нет.

Похоже, его люди начали испытывать смущение. Но они сумели это скрыть и не удалились. Наверное, он платил им по-настоящему хорошо. А что бедолаге остается делать?

Он казался озадаченным. Это было заметно, несмотря на складки жира, скрывающие выражение лица.

— Я думал, сэр, что выразил свое пожелание абсолютно понятно.

— Если в ваших словах и были проблески смысла, то я их во всем этом дыму как-то не заметил.

— Гаррет! — заорала Торнада.

Истерман улыбнулся. Или, может, мне показалось, что в глубинах его физиономии промелькнула улыбка.

— Хорошо. Попытаюсь говорить словами, которые даже вы, сэр, способны понять. Я хочу получить эту книгу. Я всегда получаю то, что желаю. Те, кто мне поможет в этом, будут щедро вознаграждены. Тех же, кто попытается встать на моем пути, ждет не столь радостный удел. Вам теперь все ясно?

— Да. — Я послал ему улыбку. — Если я случайно встречу Чодо Контагью или Змеюку, непременно передам им ваши слова. Уверен, это настолько их напугает, что они немедленно уберутся с вашего пути, предоставив вам свободу действий.

Угроза и контругроза. Все весьма по-дружески — с ножами, спрятанными за спину.

Торнада начала извиняться за мое варварское поведение. Чем больше я на нее смотрю, тем меньше понимаю ее характер.

— Не имеет значения, мое дитя. Не имеет значения. Этот человек должен поддерживать свое реноме. Как, впрочем, и все мы. Мы все так поступаем. Прекрасно, сэр. Прекрасно. На этом, полагаю, деловую часть нашей встречи можно считать завершенной. Мы поняли друг друга. Я собираюсь отобедать. Не желаете ли присоединиться ко мне? Я держу очень хороший стол.

Я отказался, сославшись на занятость. Мне не хотелось видеть, какой стол держит этот урод. Его яства могут оказаться вредными для здоровья. Да и время ланча еще не наступило.