Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

Достаточной, чтобы мне припомнился маленький всемогущий Билли Мэйми в старой доброй «Запретной зоне».

Она внимательно смотрела на меня своими непроницаемыми голубыми глазами… мне почему-то вдруг очень не захотелось в них заглядывать.

— Я могу объяснить тебе все, чародей, — сказала она. — Но не стоя на пороге. У меня нет ни повода, ни малейшего желания причинять тебе зло. Скорее наоборот.

Я нахмурился:

— Обещаешь?

— Обещаю, — серьезно отозвалась девочка.

— Перекрестишься?

Она начертила указательным пальчиком крест на своем пуховике.

Кинкейд поднялся на пару ступенек и настороженно выглянул на улицу:

— Решайте, Дрезден. Я не собираюсь держать ее здесь долго.

— А что он? — спросил я у Архив, кивнув в сторону Кинкейда. — Ему можно доверять?

— Кинкейд? — переспросила девочка, и в голосе ее послышалась усмешка. — Тебе можно доверять?

— Вы проплатили по апрель включительно, — отозвался тот, продолжая шарить взглядом по улице. — Потом я имею право искать лучшее предложение.

— Ну вот, — девочка повернулась ко мне, — до апреля Кинкейду можно доверять. По-своему он не лишен этики.

Она поежилась и сунула руки в карманы пуховика. Потом снова посмотрела на меня в упор.

Как правило, мое чутье на людей — за исключением женщин, которые потенциально могут проделывать со мной разные взрослые штучки, — меня почти не подводит. Во всяком случае, обещанию Архив я поверил. И потом, она выглядела лапочкой и начинала, похоже, мерзнуть.

— Хорошо, — кивнул я. — Заходите.

Я шагнул назад и распахнул дверь. Архив вошла и оглянулась на Кинкейда:

— Подожди у машины. Зайдешь за мной через десять минут.

Кинкейд хмуро глянул на нее, потом на меня:

— Вы уверены?

— Совершенно. — Архив шагнула мимо меня в комнату, на ходу снимая курточку. — Десять минут. Не хотелось бы застрять в пробке на обратном пути.

Кинкейд уставился на меня своими пустыми глазами.

— Повежливее с девочкой, чародей, — сказал он. — С такими, как ты, я уже справлялся.

— Что до угроз, так я их до девяти утра получаю больше, чем очень многие за весь день, — не удержался я от ответа, закрывая дверь у него перед носом.

Скорее для эффекта, чем по необходимости, я еще и запер ее, громко лязгнув засовом.

Хотите сказать, я позер? Да ни за что!

Я зажег еще пару свечей, чтобы в комнате стало светлее и уютнее, и подбросил в камин еще пару поленьев. Пока я занимался этим, Архив аккуратно положила пуховик на подлокотник кресла и села, выпрямив спину и сложив руки на коленях. Ее маленькие черные туфельки покачивались, не доставая до пола.

Я хмуро покосился на нее. Не то чтобы я не любил детей, просто у меня маловато опыта общения с ними. И вот теперь одна такая сидела передо мной, чтобы обсуждать — что? — дуэль. Какого черта ребенка, вне зависимости от того, насколько велик его словарный запас, назначили посредником в таком вопросе?

— Ну… гм… Как тебя зовут?

— Архив, — невозмутимо ответила она.

— Угу. Этот пункт я усвоил. Но я имел в виду твое имя. Как тебя называют люди?

— Архив, — повторила она. — У меня нет обычного имени. Я Архив и всегда была Архив.

— Ты не человек, — заметил я.

— Неверно. Я семилетний ребенок. Человек.

— Без имени? У всех есть имя. Я не могу говорить с человеком, называя его просто «Архив».

Девочка склонила голову набок, изогнув золотую бровь:

— А как бы ты меня назвал?

— Ива, — выпалил я, почти не раздумывая.

— Почему Ива? — поинтересовалась она.

— Ты же Архив, верно? Арх-ив. Арх-ива. Ива.

Девочка задумчиво поджала губы.

— Ива, — повторила она и медленно кивнула. — Ива. Что ж, хорошо.

Она еще раз внимательно посмотрела на меня:

— Ты можешь задавать вопросы, чародей. Лучше сразу разобраться.

— Кто ты? — спросил я. — И почему тебя зовут Архив?

Ива кивнула:

— Детальное объяснение заняло бы слишком много времени. Но если вкратце, я живая память человечества.

— Что ты имеешь в виду под «живой памятью»?

— Я сумма всех людских знаний, передававшихся от поколения к поколению, от матери к дочери. Культура, наука, философия, традиции. Я держатель собранных воедино воспоминаний тысяч людских поколений. Я впитываю все, что пишется или говорится вслух. Я изучаю. Я учусь. Таков смысл моей жизни: добывать и сохранять знания.

— То есть ты говоришь, что стоит чему-то быть написанным — и ты знаешь об этом?

— Знаю. И понимаю это.

Я медленно опустился на край дивана и уставился на нее. Адские погремушки! Как-то многовато для понимания. Знание — сила, а если Ива говорит правду, она знает больше, чем кто-либо другой из всех живущих на свете.

— И как это ты сподобилась так?

— Моя мать передала мне это по наследству, — ответила она. — Когда я родилась. Точно так же, как она унаследовала это при рождении.

— И твоя мать позволяет наемному охраннику возить тебя одну?

— Разумеется, нет. Моя мать мертва, чародей. — Она чуть нахмурилась. — Не в буквальном смысле слова. Но все, что она знала, перешло в меня. Она превратилась в пустой сосуд. Перманентное вегетативное состояние. — Взгляд ее сделался чуть отрешеннее. — Она свободна от этого. Однако в широком понимании она, несомненно, не жива.

— Мне очень жаль, — пробормотал я.

— Не понимаю почему. Я знаю мою мать. И все, что было до нее, — она приложила палец ко лбу, — все это теперь здесь.

— Ты умеешь пользоваться магией? — спросил я.

— Предпочитаю математику.

— Но умеешь все-таки?

— Да.

Ух ты… Если оценивать по реакции моих оберегов, силой она по меньшей мере не уступала любому чародею Белого Совета. А может, и превосходила. Но если так…

— Если тебе столько известно, — сказал я, — и если ты так сильна, зачем тебе нанимать телохранителя, который привез тебя сюда?

— Я не достаю ногами до педалей.

Я испытал сильное желание хлопнуть себя по лбу:

— Ну да, конечно.

Ива кивнула:

— Для организации дуэли мне необходима некоторая информация. Конкретнее: как и где я могу связаться с твоим секундантом, а также какое оружие выбрал ты для дуэли.

— У меня пока нет секунданта.

Ива выгнула бровь:

— Значит, у тебя есть время до заката сегодняшнего дня, чтобы найти его. В противном случае и поединок, и ты сам обречены.

— Обречены? Э-э-э… А каким, с позволения сказать, образом?

Мгновение девочка молча смотрела на меня.

— Я сама сделаю это.

Я поперхнулся и зябко поежился. У меня не возникло ни малейшего сомнения в том, что она говорит правду. Что она может это сделать — и сделает.

— А… Да, конечно. Послушай, я и оружия еще пока не выбрал. Если…

— Просто выбери, чародей. Воля, ловкость, энергия или плоть.

— М-минуточку, — пробормотал я. — Я-то думал, мне предлагается выбрать мечи, пистолеты или еще что такое…