Джим Батчер - Архивы Дрездена: Летний Рыцарь. Лики смерти

Глаз Тота.

— Что это? — напряженно спросил я.

Фортхилл огляделся и одернул рукав:

— Татуировка.

— Понятное дело, татуировка. Это я и сам вижу. Что она означает?

— Это я в молодые годы чудил, — ответил он. — Было у нас одно общество.

Я пытался сохранять спокойствие, но все равно охрип от волнения.

— Что за общество?

Фортхилл мягко моргнул, глядя на меня:

— Не понимаю, что вас так встревожило, Гарри…

— Какое общество?

Вид у него оставался смущенным.

— Нас было всего несколько человек: мы проходили послушание вместе. Совсем еще мальчишки, конечно. И мы… Нам довелось столкнуться с необычными явлениями. В нашем городе вампир убил двоих человек… и мы вместе остановили его. Само собой, нам никто не поверил.

— Само собой… — кивнул я. — А татуировка?

Фортхилл задумчиво прикусил губу:

— Я про нее уже и думать давно забыл. В общем, наутро после этих событий мы пошли и сделали себе эти татуировки. Поклялись друг другу вечно стоять на страже против сил зла, помогать друг другу…

— А что потом?

— Когда прошла эйфория, мы все силы приложили к тому, чтобы никто из старших церковных чинов этого не увидел. — Фортхилл мечтательно улыбнулся, вспоминая. — Все-таки мы были очень молоды.

— А потом?

— А потом год за годом не происходило никаких сверхъестественных событий, и постепенно все пятеро разлетелись кто куда. В общем, до прошлой недели, когда я вдруг встретился с Витторио… с отцом Винсентом, я много лет словом ни с кем из них не перемолвился.

— Погодите-ка. У Винсента тоже была такая татуировка?

— Полагаю, он мог ее и свести. От него такого вполне можно было бы ожидать.

— А что стало с остальными из вашей группы?

— Все умерли за последние несколько лет, — вздохнул Фортхилл. Он стащил перчатку и задумчиво посмотрел на свою морщинистую руку. — Впрочем, скажи нам тогда, что мы доживем до такого возраста, не поверили бы.

Шестеренки в моей голове провернулись, зацепились друг за друга, и я все понял. Я понял, что происходит и почему. Повинуясь чистой интуиции, я поспешил к двери на улицу, собирая на ходу свое барахло. Отец Фортхилл старался не отставать.

— Гарри?

Я прошел мимо Сьюзен. Та отложила газету и тоже шагнула следом:

— Гарри?

Я толчком ноги распахнул входную дверь.

Мотор белого Майклова пикапа стих, пыль из-под колес уже почти осела. Они с Саней выбрались из кабины. Вид у них был немного помятый и сильно небритый, но вполне здоровый. Майкл изумленно уставился на меня:

— Гарри? Мне показалось, я только что видел вашу машину… ее гнала по шоссе какая-то женщина. Что происходит?

— Соберите все, что нужно для боя, — сказал я. — Мы выезжаем.

Когда отец Винсент в ответ на мой стук щелкнул замком, я как мог сильнее врезал дверью ему по лицу. Охнув от неожиданности, он отпрянул. Я вступил в номер с бейсбольной битой отца Фортхилла в руках и ткнул ее широким концом ему в горло.

Старый священник издал каркающий звук и, держась за шею, полетел на пол.

Впрочем, этим я не ограничился. Я дважды пнул его по ребрам и, когда он перекатился по полу, пытаясь отодвинуться от меня, наступил ему ногой между лопатками, достал свой пистолет и прижал к его затылку.

— Dio, — всхлипнул, задыхаясь, Винсент. — Dio, стойте! Пожалуйста, не делайте мне больно!

— Мне некогда играть в притворство! — рявкнул я. — Кончайте ломать комедию.

— Прошу вас, мистер Дрезден, я не понимаю, о чем это вы.

Он закашлялся, забрызгав ковер мелкими каплями крови. Я разбил ему нос… а может, губу. Он чуть повернул голову с выпученными от страха глазами:

— Пожалуйста, не надо меня бить. Я не знаю, что вам нужно, но уверен, мы все можем обсудить.

Я взвел курок револьвера:

— Уверен, что не сможем.

Он побледнел:

— Нет, постойте!

— Я устал от притворства. Три…

— Но я не понимаю… — Он поперхнулся, пытаясь справиться с тошнотой. — Скажите хоть…

— Два, — произнес я. — Насчет следующей цифры объяснять не буду.

— Вы не можете! Вы не…

— Раз, — сказал я и нажал на спуск.

В долю секунды между тем, как я произнес «раз» и потянул за спусковой крючок, Винсент изменился. Кожа его покрылась зеленой чешуей, а ноги срослись в длинное извивающееся змеиное тело. Зрачки в глазах сделались узкими, вертикальными в окружении желтой радужки, а поверх этой пары глаз появилась вторая, пылающая пара зеленых глаз.

Боек ударил по пустому затвору. Щелк.

Змея извернулась, готовясь к броску, но я уже отступил в сторону. В дверь вошел Майкл, на его небритом лице застыла угрюмая решимость. Амораккиус сиял белым светом. Человек-змея с шипением повернулся к нему. Майкл рубанул мечом плашмя, параллельно земле, но тот поднырнул под удар и, переливаясь чешуей, бросился к выходу.

Стоило демону оказаться за дверью, как Саня с размаху огрел его по голове тяжелой доской. Тот приложился подбородком об пол, дернулся пару раз и обмяк.

— Вы не ошиблись, — заметил Майкл, убирая меч в ножны.

— Давайте-ка унесем его отсюда, — предложил я, — пока не увидела какая-нибудь горничная.

Майкл кивнул, взял демона за хвост и потащил обратно в номер.

Саня заглянул в номер, кивнул и опустил конец четырехфутовой доски на пол; вид при этом у него был вполне довольный. Только сейчас до меня дошло, что он держал ее одной рукой. Ничего себе лапища! Нет, надо, надо заниматься физкультурой.

— Славно, — сказал верзила-русский. — Пойду отнесу эту хреновину в машину и вернусь.

Когда через несколько минут человек-змея очнулся в углу гостиничного номера, мы с Майклом и Саней стояли над ним. Его узкий язык несколько раз высунулся и спрятался обратно; две пары глаз шарили по помещению.

— Где я прокололся? — прошипел он.

Последнее слово вышло у него с явным избытком шипящих звуков.

— Татуировка, — пояснил я. — У отца Винсента на правой руке под мышкой была татуировка.

— Не было там никакой татуировки! — огрызнулся человек-змея.

— Возможно, ее просто залило кровью. Вы допустили глупую ошибку — что ж, можно понять. Большинство преступников не отличаются и такой ловкостью.

Человек-змея зашипел, беспокойно ерзая по полу; у его головы и плеч раздулся капюшон, как у кобры.

Майкл достал из ножен Амораккиус, Саня — Эспераккиус. Оба клинка залили человека-змею белым светом, и тот с шипением забился поглубже в угол.

— Чего вы хотите?

— Поговорить, — сказал я. — Видите ли, так все складывается, что вопросы задаю сейчас я. А вы отвечаете. И пока вы на них отвечаете, мы все будем довольны друг другом.

— А если не стану? — прошипел человек-змея.

— Мне достанется змеиная кожа на новую пару башмаков.

Змеиный хвост задергался, свиваясь в кольца и раскручиваясь. Глаза, однако, не отрываясь смотрели на двух Рыцарей.