Сергей Зеленков - № 3

– Я боюсь…

Я хлопнул ладонью по столу, не сильно, но Ася вздрогнула. Не удержался, плюхнул в свою чашку водки, опрокинул тут же ее в себя. Стало жарко, снял пиджак, повесил на спинку стула.

– Так, – продолжил я допрос после паузы, – Я так понимаю, ты хочешь свести все к тому, что смерть твоего отца как-то связана с тем местом, правильно я догадался?

– Да, – очень неуверенно ответила Ася.

– Но постой! Когда я узнал о смерти твоей мамы, а потом выяснилось, что умер еще и друг твоего отца – ты ведь сама мне заявила, что это просто случайность! Почему две смерти – случайность, а три – уже нет?

– Четыре, – парировала Ася, и перешла в контратаку: – Четыре, и пятая на подходе. У жены покойного папиного друга – онкология. Ей осталось жить полгода, максимум год…

– А кто четвертый? – переборов оторопь, уже спокойным тоном поинтересовался я.

– Андрей Григорьевич, председатель сельсовета, уже бывший. Из восьми человек, которые туда ездили, четверых уже нет, пятый на подходе…

– Ох-ох-ох… Это уже действительно похоже на закономерность… А как ты узнала про председателя?

– Папа решил ему позвонить, чтоб предупредить о возможном твоем приезде. Не дозвонился на мобильный – номер другому человеку уже принадлежит. Набрал ему на домашний, его жена ответила; сообщила, что все, нет его больше, в марте прошлого года умер.

– А от чего умер, удалось выяснить?

– Да. У него сахарный диабет был. Поранил ногу, началось заражение. Ногу отняли, но поздно.

«Да уж, – задумался я, – Не удивительно, что она боится. Столько смертей. Нет, мистики, естественно, тут никакой быть не может, но совпадения пугающие».

– Я тоже не верю в мистику, – словно услышала мои мысли Ася, – И тоже бы подумала, что это просто стечение обстоятельств, но тут еще кое-что есть. Моя мама перед самой смертью жаловалась на мучащие ее кошмары; Павел Иванович – покойный друг папы – тоже про кошмары говорил. А позавчера, получается, на следующий день после того, как мы узнали про смерть Андрея Григорьевича, папа рассказал мне утром, что ему последних несколько ночей снилось, будто бы кто-то закрыл нас всех восьмерых в старой деревенской хате и не выпускает; вроде как какой-то бородатый старик…

– Пиздец… – вырвалось у меня, мурашки побежали по всему телу – свой сегодняшний сон вспомнил; потом опомнился, извинился за плохое слово.

– Ничего страшного, – грустно улыбнулась Ася, – Понимаю твои эмоции… Так вот. Я только тогда и вспомнила, что моя мама перед своею смертью тоже про похожий сон рассказывала. Очень жаль, что уже невозможно узнать, что за кошмары мучили Павла Ивановича перед болезнью и смертью, но могу предположить. А еще у меня с папой вчера утром состоялся странный разговор. Он попросил меня, чтобы в случае его скорой кончины, его кремировали, а прах захоронили в могилу моей мамы… а уже днем ему плохо стало… а вечером…

Ася снова расплакалась. Я ее не стал утешать, так как сам пребывал в шоковом состоянии.

– И еще, – совладав кое-как с эмоциями, продолжила Ася, – Папа попросил меня проследить, чтобы ты разобрался с этой историей, и чтоб я помогала тебе при необходимости.

– Закономерности еще какие-нибудь в смертях есть? – поинтересовался я.

– Ну, в первую очередь, я заметила, что кто-то умирает примерно каждые девять месяцев: первой была моя мама, потом, выходит, Андрей Григорьевич, затем Павел Иванович, наконец – мой папа. Следующей, скорее всего, будет жена Павла Ивановича – Галина Степановна. Ну, если ей повезет, и она больше протянет со своею болезнью, то сначала уйдет кто-то другой – Миша, Ира или я…

– Так, – решил я уточнить, – Миша и Ира – это дети Павла и Галины, да?

– Да, они с нами тогда ездили. То есть, если точнее, Миша их сын, а Ира – Мишина жена и их, соответственно, невестка.

– А ты с ними поддерживаешь отношения?

– Честно говоря, нет, никогда с ними не общалась особо. Они, кстати, уже больше года живут в Польше.

– Понятно. Эмигранты. Тогда я думаю, что их не стоит дергать, тем более что может им ничего и не угрожает, – заключил я.

– А вдруг именно они что-то там и побеспокоили? – спросила меня Ася, – Может, следовало бы с ними связаться, расспросить?

– Пока не надо. Если сами ничего не выясним – тогда на них выйдем…

Я глядел на водку, водка пялилась на меня. Решился-таки, взял бутылку, убрал с глаз долой, на место в холодильник. Сразу почувствовал облегчение, после чего поинтересовался:

– Когда и как поедем?

– Ну ты ж понимаешь, я сейчас не могу. Получится только после похорон. Плюс, надо еще с работой разобраться. Пока что у меня оплачиваемых три дня, потом я попробую отпуск взять. Маркиза я Ксюше, наверное, доверю… Сегодня среда, двадцатое… Как ты думаешь: вряд ли же есть смысл на выходные ехать, да?

– Да, смысла нет, – согласился я.

– Тогда давай в понедельник…

***

Я уговорил Асю поесть, не отказался и сам за компанию. Затем попросил, чтобы она порылась в записях, выписала даты событий – поездок в Спаси, точные или примерные даты всех смертей. Она решила взяться за это незамедлительно, ушла в спальню. Я же перебрался из кухни в гостиную, покурил на балконе. Заметил в пепельнице штук семь бычков от тонких сигарет с белым фильтром, со следами помады. Догадался, что Ксюшины. После позволил себе включить телевизор. Прощелкал почти все каналы, остановился на трансляции снукера – какой-то китаец с британцем силами мерились. Смотрел, но не всматривался, думал о другом.

Где-то минут через сорок пришла Ася, вручила мне листок с записями от руки.

– Пока что все, – устало сообщила она, зевнула, – Не могу больше, вторые сутки не сплю. Давай я тебе здесь диван расстелю. В папиной комнате не надо, наверное…

– Да, конечно, – согласился я, – Давай-ка ты иди спать уже, снабди только спальными принадлежностями.

Она послушалась.

Я, вооружившись ручкой и блокнотом, отправился на кухню, приступил к изучению Асиной записки.

«Так, восемнадцатого июля пятнадцатого года – Борис Владимирович и Павел Иванович отправились на рыбалку, там столкнулись с временной аномалией; с двадцать четвертого по двадцать седьмое июля – Борис Владимирович, Динара, Аиса, Павел Иванович, Галина Степановна, Миша и Ира находились в лесу в окрестностях деревень Спаси и Курганы; время от времени к ним присоединялся Андрей Григорьевич. Двадцать шестого августа умирает Динара – мать Аси. Предположительно, двадцать девятого августа случается первый инсульт у Павла Ивановича. В конце марта шестнадцатого года не стало Андрея Григорьевича. Январь семнадцатого – месяц и год смерти Павла Ивановича. Ну и, наконец, девятнадцатого сентября этого года – вчера – скончался отец Аси Борис Владимирович. Интересно. Действительно, между смертями девять месяцев плюс-минус одна-две недели. Девять. Цифра девять. На девятый день поминают усопших; потом на сороковой. Ага!..»