Сергей Зеленков - № 3

– Хорошо. Звони прямо сейчас кому-нибудь, кто ближе. Я тебе через полчаса наберу, поняла? – давал я наставления.

– Да, хорошо.

– Все, я кладу трубку. Ровно через тридцать минут позвоню. Пока.

Я был, мягко говоря, шокирован. Все это просто не укладывалось в голове. Думать было невозможно: как только какая-то мысль приходила в голову – она тут же словно рассыпалась на осколки. Наверное, минут десять я просто сидел, пытаясь хоть что-то собрать воедино.

«Да уж. Борис Владимирович с его ростом в стандартный гроб может и не вместиться. Скорее всего, придется по индивидуальному заказу делать – длиннее обычных размеров», – стыдно, но это первая цельная мысль, которая пришла в голову.

Наконец, я поднялся, достал оставшееся пиво из холодильника, откупорил, налил полную кружку, выпил залпом. Закурил.

«Почему Ася мне позвонила? И зачем я сказал, что приеду? Кто я ей такой? На хера я вообще во все это лезу? – терзал я себя вопросами, злился. – Нет, раз уж обещал перезвонить, то перезвоню. Удостоверюсь, что все в порядке, намекну, что это не мое дело – и все, и по херу. И эта деревня долбанная, как там ее, Спаси, «Спаси-сохрани», «Спаси-да-отсоси»… В жопу все! Скажу, что нет идей никаких по этой теме, навру, что буду другое искать. И распрощаемся. Так будет лучше…»

Прошло условленных полчаса, настало время звонить. Набрал ее номер – занято; через минут пять снова попробовал – по-прежнему короткие гудки. Отложил мобильник, решил еще подождать.

Снова пива налил себе.

«Нет, все-таки так тоже нельзя, – вдруг сменили направление мои мысли, – Она отца только что потеряла, и именно ко мне обратилась в трудную минуту, а я ее вежливо послать собираюсь. Я ж про Асю и не знаю ничего толком. Вдруг, за маской жизнерадостности скрывается абсолютно одинокий человек, да с кучей комплексов? А если ее, скажем, в детстве сверстники зачмырили, дразнили чуркой узкоглазой, или еще как-нибудь? Ведь такое вполне себе может быть, дети – они такие, жестокие иногда…»

Ася сама мне перезвонила, тем самым прервав мои размышления.

– Да-да, Ася, слушаю, – незамедлительно ответил я.

– Сергей, ты мне звонил. Прости, пожалуйста, я с подругой долго разговаривала как раз, – произнесла Ася глухо и слегка гнусаво, но уже без рыданий и всхлипываний.

«Сухо начала разговор, – заметил я, – Видимо, стыдится того, что разрыдалась в прошлый раз».

– Я так и подумал. Ты как? – поинтересовался я.

– Лучше.

– Договорилась с кем-нибудь о том, что я советовал?

– Да, подруга минут через пятнадцать приедет, останется на ночь, – отчиталась Ася, шмыгая носом.

– Хорошо…

Возникла неловкая пауза.

– Сергей, а ты завтра во сколько приедешь? – решилась-таки спросить Ася.

– Ох-ох-ох… – вздохнул я, – Даже и не знаю… В смысле, надо ли… То есть, если надо, то приеду,… но я, получается, навязался… Может, сейчас лишним будет…

– Сережа, – перебила меня Ася, видимо ей надоело слушать, как я канителюсь, – Ты же обещал… И твоя будущая книга. Мне теперь особенно важно…

Ася прервалась. Я тоже не находил что сказать, поскольку не понимал, чего именно она хочет от меня.

– Мне нелегко сейчас мысль сформировать, извини, – помолчав еще какое-то время, продолжила, наконец, Ася, – В общем, раскрылись некоторые факты, которые меня пугают. И я теперь боюсь…

И снова она прервала свою речь.

– Во сколько будет удобнее, чтоб я приехал? – не стал я дожидаться, пока Ася подберет нужные слова.

– В любое время.

– Понял, тогда я, наверное, в районе обеда буду. Все, не мучай себя, завтра поговорим.

Мы распрощались.

***

Было почти одиннадцать вечера. Ложиться спать я даже не собирался. Пошел, наполнил ванну горячей водой, провалялся в ней около часа, после облил себя из душа ледяной, потом выбрился тщательно. Всмотрелся в зеркало: вроде как и не бухал.

Оделся, покурил, заварил крепкий кофе и уселся с чашкой за компьютер. Принялся бесцельно листать новостные сайты, щелкать по ссылкам. Залез на Асину страничку, снова просмотрел ее фото. Вспомнил, что Борис обещал мне что-то сбросить на электронную почту. Проверил – пусто, видимо, забыл. Опять продолжил бессмысленно кликать по всему подряд. В итоге, просидел так до пяти утра, с перерывами на перекуры и заваривание очередной порции кофе.

Решил-таки прилечь, вздремнуть хоть пару часов. Будильник поставил на десять утра.

Еще не меньше часа проворочался, сердце выпрыгивало от передозировки кофеином. Наконец, провалился в сон…

…Снилась вначале какая-то бессвязная бредятина, вроде как я в школе, какой-то экзамен или контрольная, я не готов, волнуюсь, что-то ищу и не могу найти. Потом я оказываюсь в лесу (не помню каким образом), рядом как будто бы Ася, а может и не она; затем она (или не она) куда-то исчезает, а вместо нее появляется старый-престарый сгорбленный дед с длиннющей седой бородой. И он вроде бы к себе домой идет, а я понимаю, что мне за ним надо, знаю, что Ася почему-то у него дома находится и мне ее обязательно нужно от него забрать. Иду за ним и вижу, что он злится, делает пару шагов – и останавливается, оглядывается, машет рукой на меня, мол, нечего его преследовать. Но я все равно продолжаю за дедом идти, потому что должен. И он смиряется, видя мою настойчивость, приглашает меня жестом, и в этот момент я просыпаюсь от тарабанящего будильника, но одновременно, кажется, уже очнувшись ото сна, продолжаю слышать, как дед мне говорит: «За это найди мою дочь». Слова эти озвучены были моим же голосом, видимо, пробуждаясь, я сам произнес их вслух.

Встал легко, пошел в ванную, умылся. Во рту было мерзко, по прежнему ощущался привкус вчерашнего пива, поэтому зубы чистил особенно тщательно.

Заметил в отражении, что лицо сильно отекло, глаза были краснющие, под ними мешки. Но ничего, разделся, еще раз обдал себя холодной водой из-под душа, вытерся, облачился в одежду, вышел, слегка перекусил, начал собираться.

Откопал свою старую матерчатую сумку-почтальонку, сложил туда кое-какие средства личной гигиены, нижнее белье, две пары носков.

Уже готов был выходить, но тут пришла мысль в голову:

«А вдруг, придется на похоронах присутствовать? Тогда ведь принято немного денег давать родственнику усопшего».

Вернулся в спальню, из своего тайника в глубине платяного шкафа вытащил заначку, представляющую собой стопку из трех стодолларовых банкнот и четырех пятидесятидолларовых, изъял оттуда две – сотку и пятидесятку, остальное вернул на место; пятидесятку поместил в портмоне, сотку – завернул в чистый лист бумаги и вложил в боковой карман пиджака.

Уже сидя в электричке и ожидая с минуты на минуту отправления, позвонил Асе, сообщил, что уже выезжаю, часам к трем буду у нее. Ее голос мне показался несколько бодрее, нежели днем ранее, но уставшим; предположил, что она не спала ночью.