Евгений Прядеев - Люмпен

Раздались одобрительные выкрики, но директор остановил их повелительным взмахом руки, а затем продолжил.

— Как вы знаете, Володя получил право на участие в турнире «Большая клетка», но в связи с постигшим его несчастьем организаторы прислали своих представителей, чтобы решить все организационные вопросы с заменой.

Фраза прозвучала крайне коряво. Я бы даже сказал, что она прозвучала глупо, но еще более глупо я себя чувствовал под перекрестными взглядами двух десятков тренированных и уверенных в себе бойцов. Роме же всё по-прежнему было нипочём.

Кивнул Анисову, как будто бы всё было сказано верно, он сделал шаг вперед, обвел пристальным взглядом людей перед собой, задержавшись ненадолго на тренере, а затем спросил:

— Ну и кто тут у нас резервное мясо?

В ответ послышался возмущенный гул. Спортсмены явно привыкли, когда к ним обращались более уважительно. Один из них, растолкав товарищей, вышел вперед и встал в двух шагах напротив Сечкина.

— Мяса здесь нет, а в качестве замены Володи планировался я!

Рома скептически осмотрел его снизу вверх, а затем спросил с усмешкой.

— Фамилия?

— Юрий Кузнецов, — хмуро буркнул спортсмен, видимо, начиная потихонечку злиться.

— Ну и как, Юрий Кузнецов, — продолжал растягивать губы в улыбке Рома. — Думаешь, что ты готов к турниру?

— Я не думаю, я уверен, — вскинул голову его собеседник.

— Ну-ну, — Сечкин склонил голову на бок. — Проверим?

— В смысле? — не понял его Кузнецов, а гул вокруг нас усилился.

— Прыгай на ринг и покажи мне, на что ты способен, — предложил Рома, а я закрыл глаза от изумления. Он отморозок! Теперь это уже не предположение, а факт, не вызывающий сомнений.

— Никто же не против? — поинтересовался Сечкин, обращаясь преимущественно к директору спортшколы и тренеру, которого все здесь называли Михалыч.

— Да, в общем-то… Ну просто… — начал было Анисов, но Михалыч выразился конкретнее.

— Юра, аккуратнее работай! Чтобы без травм!

— Аааа, вы об этом, — рассмеялся Сечкин. — Не переживайте, не ушибу я вашего Юру.

Мне оставалось только горько простонать про себя. Ну как меня угораздило связаться с таким придурком?

Юра не двигался, а буквально порхал по рингу. Я сам провел на ковре не один час, поэтому могу уверенно заявить, что такой стиль передвижения достигается годами тренировок и ведрами пролитого пота. Казалось, что по ступням молодого человека постоянно пробегают разряды электрического пота, отчего его тело буквально вынуждено находиться в непрерывном движении.

Сечкин же просто стоял в центре ринга, широко расставив ноги и поглядывая на противника с неизменной улыбкой на лице.

«Колени не согнуты, руки опущены!» — пронеслось у меня в голове. — «Его же сейчас просто размажут!»

Впрочем, если признаться честно, то где-то в глубине души я всё-таки надеялся, что ошибаюсь. Раз уж Сечкин полез на ринг, то, наверное, знает, что делает, иначе его поступок можно считать откровенным актом мазохизма.

Видя, что Роман никак не реагирует на все его передвижения и обманные финты, Юрий наконец-таки решился на прямую атаку. В какой-то момент он резко сократил дистанцию и провел классический лоукик. Его нога летела стремительно, но бедра Сечкина на пути уже не встретила. Я не понял, как он это сделал, но ухмыляющийся Роман не только среагировал на удар, но и выбрал самый оптимальный вариант — просто убрал ногу с линии атаки.

Судя по всему, Юрий тоже не сразу сообразил, что произошло, но улыбка моего коллеги начала потихоньку выводить его из себя. Он взорвался серией ударов, чередуя руки и ноги, но Сечкин чудесным образом продолжал держать безопасную для себя дистанцию.

Я вполне мог оценить уровень подготовки Юрия, как бойца, поэтому то обстоятельство, что Сечкин до сих пор еще стоит на ногах, удивляло меня неимоверно. Я, конечно, не очень-то и интересовался, но заподозрить в Романе рукопашника экстракласса поводов пока еще не было. А он, судя по всему, достаточно уверенно чувствовал себя на ринге.

Рядом кто-то негромко охнул. Сгрудившиеся вокруг ринга спортсмены негромко переговаривались, жадно следя за движениями спарринг партнеров. Их, как и меня, явно удивляло поведение Сечкина и тот факт, что их лучший боец никак не может наказать заносчивого незнакомца.

Нельзя сказать, что все усилия Юрия пропадали зря. Правое ухо моего коллеги уже существенно увеличилось в размерах, а из носа на голубую футболку падали капли крови. Роман существенно припадал на левую ногу, но его губы пока оставались целыми, а значит и улыбка с них никуда не исчезла. Это явно выводило из себя и тренера, и спортсменов, да и самого Юрия тоже.

Я обратил внимание, как недовольно морщится тренер Михалыч и как сильно сжались в кулаки руки Анисова, директора спортшколы.

Тем временем спектакль на ринге продолжал набирать обороты. Рома, не переставая ухмыляться, что-то сказал противнику. Я не расслышал, что именно, но Юрий от услышанного просто взревел и бросился на Сечкина, ревя, как взбесившийся бык. Его удар в живот достиг цели, и Роман согнулся, ловя широко открытым ртом воздух. Левый апперкот заставил моего коллегу поднять голову вверх, и я зажмурился, уже представляя, как буду докладывать Веденееву о безвременной кончине нашего лейтенанта…

Грохот тела о настил ринга и изумленный коллективный вздох заставили меня открыть глаза. Юрий лежал на спине без движения, а над ним копошился вполне себе живой Сечкин, пытаясь подняться на ноги. Наконец он сумел занять вертикальное положение в пространстве и пошатываясь подошел к канатам.

Опершись на них, он посмотрел на меня одним глазом. Второй, судя по всему, откроется не раньше, чем через неделю. Кровь из носа уже не капала, а текла непрерывной струйкой, но этот отморозок по-прежнему улыбался, как будто не ему только что досталось на орехи по полной программе.

— Знаешь, Руслан, — в полной тишине негромко сказал мне Сечкин, шумно выдыхая воздух. — Кажется, что мы немного ошиблись… Это явно не он убил Маркова…

— Знаете, Роман Владимирович, когда я говорил о том, что сотрудники моего отдела решают проблемы головой, я имел в виду нечто другое…

Веденеев ещё раз скептически оглядел разбитую рожу Сечкина и неизвестно какой раз по счету ухмыльнулся. Правды ради он не переставал улыбаться и загадочно хмыкать прямо с того самого момента как мы с коллегой вошли к нему в кабинет.

— Это, конечно, хорошо, что вы с таким рвением относитесь к работе, — продолжал вещать тем временем начальник отдела. — Но боюсь, что надолго такими темпами вас не хватит. Кроме того, я так понял, что и в раскрытии дела вы не сильно преуспели?!?