Евгений Прядеев - Люмпен

— Что вы молчите, товарищ младший лейтенант? — Борис Игнатьевич подошел к Сечкину почти вплотную, но так как был ниже Ромы ростом, то всё-таки сделал небольшой шаг назад. — Сначала вы ругаетесь со своим наставником, затем на пару с Калмыковым громите медицинский центр, а теперь что? Являетесь на работу с синяками и уверяете меня, что всё нормально? Вы как со свидетелями работать планируете? От вас же любой приличный человек шарахаться будет.

— От Калмыкова не будет, — пробурчал Сечкин, видимо, признавая правоту начальника. — А синяки пройдут, три-четыре дня и от них следа не останется.

— А преступления ждать не будут, — веско возразил Веденеев. — Или вы предлагаете генералу на радио выступить? Так мол и так, господа хорошие, младший лейтенант Сечкин сунул нос не туда, поэтому вы уж пока потерпите, не балуйтесь особо сильно, пока у него синяк под глазом не прошел и лицо нормальный цвет не приобрело… Так, что ли?

— Нет, — окончательно сник Рома, понимая, что аргументы начальника крыть нечем.

— Вот и я думаю, что нет, — подытожил Борис Игнатьевич, расплываясь в улыбке. — Поэтому через десять минут жду вас обоих во внутреннем дворе. Поедем вместе, я посмотрю, как вы работаете в реальной обстановке.

Сечкин кивнул и стремительно вышел из кабинета. Мне кажется, что недоверие начальника ощутимо задело его по самолюбию. Зря он так! В конце концов, не будет же Борис Игнатьевич с нами каждый день кататься? А начальственные инициативы… Ну они же как дождь. С ними бесполезно бороться. Их надо просто перетерпеть, и они обязательно закончатся!

— Калмыков, а ты чего ждешь? — переведя взгляд с закрывшейся двери на меня, осведомился Веденеев. — Я же ясно сказал, чтобы вы с Сечкиным ждали меня во внутреннем дворе у машины. Что непонятно?

— Борис Игнатьевич, — немного запинаясь, быстро заговорил я. — А что с моим делом? Вы же мне так и не сказали, что делать?

— В смысле? — удивленно приподнял брови Веденеев. — С каким таким делом?

— Ну с Сергеевым, — пояснил я. — Что мне делать? Надо ли мне ему звонить? Или что делать, если его люди встретят меня возле дома?

— Ах это… — тон Веденеева меня обескуражил. Такое ощущение, что я спрашиваю его не о попытке подкупа сотрудника Службы Правопорядка, а о какой-то незначительной мелочи. — Так нет пока никакого дела, Руслан. Ну встретился с тобой уважаемый бизнесмен, подарил тебе джинсы. По сути то всё! Что он хочет конкретно? Или ты уже готов бежать к нему в гости о чем-то рассказывать?

— Ну как же, — растерялся я. — А если он спросит… Ну вот, например, об аресте Долчановых… Что мне ему рассказать?

— Правду! — неожиданно хлопнул по столу Веденеев. — Лейтенант Калмыков в ходе расследования проверял версию о причастности к убийствам семьи Долчановых, в результате чего получил неопровержимые доказательства их преступлений. Отважный сотрудник Службы Правопорядка не стерпел такого вопиющего неуважения к законам Республики и задержал всё семейство. Или всё было как-то по-другому?

В этот момент Веденеев посмотрел на меня таким взглядом, как будто хотел немедленно забраться ко мне в черепную коробку и немного в ней поковыряться.

— Ну-у-у, — протянул я, уже жалея, что вообще начал о чем-то спрашивать начальника, — в какой-то степени вы, конечно, правы…

— Ну а раз я прав, — перебил меня Борис Игнатьевич, — то значит так ему и расскажи. Только не забудь сразу же доложить мне о своей беседе. Причем, Калмыков, я подчеркиваю! Сразу же! Звонишь в дежурку и просишь срочно связать тебя со мной, я предупрежу! Всё понятно?

— Так точно, товарищ майор! — гаркнул я, стараясь унять дрожь в коленях.

— Ну тогда всё, у тебя осталось четыре минуты до выезда, — и Веденеев принялся перебирать какие-то бумаги на столе.

До нашего кабинета я шел как будто в тумане. Реакция начальника меня удивила и разозлила. Такое ощущение, что меня еще и крайним делают во всей этой ситуации. Как будто я виноват, что Сечкин теперь служит в нашем отделе. В конце концов, господа начальники сами должны были думать, когда брали в отдел такого проблемного сотрудника.

Еще и Рома вечно со своими выкрутасами масла в огонь подливает. Неужели он действительно не мог найти другого занятия для самореализации, кроме как в наш отдел устроиться?

Впрочем, Сечкин в сложившейся ситуации виноват только формально. Самый большой вопрос у меня к начальству, которое делает вид, что все нормально и ничего страшного не происходит.

Перед дверью в кабинет я остановился, сделал несколько глубоких вдохов и пригладил волосы на макушке. Делать особо нечего, надо играть с теми картами, которые сдали…

— Пошли? — увидев меня, немедленно поднялся навстречу Рома. — Веденеев уже ждет, наверное.

— Пошли, — обреченно согласился я, забирая со стола блокнот и ручку.

Зорин со Столетовым провожали нас сочувственными взглядами. Вообще, подобные выезды были крайне редкой практикой со стороны Веденеева. Я бы ни капельки не удивился, если бы отправил с нами кого-то из наших наставников, а то и обоих сразу, но САМ!!!

Неизвестно же какие выводы сделает после нашей поездки… А ну как мы облажаемся и у начальника на руках будут железные аргументы в пользу нашей профнепригодности? В памяти немедленно всплыли все угрозы о переводе меня с Управления в какой-нибудь очень дальний уголок, где я буду заниматься исключительно поисками пропавших овец, а преступлением века будет считаться похищение трусов доярки Нюры. Причем, главной тайной так и останется мотив этого дерзкого ограбления, потому что кому могут понадобиться женские сатиновые трусы шестидесятого размера?

Если вы еще не поняли, то я сейчас Столетова цитирую. Именно в таких выражениях он однажды объяснял мне перспективы дальнейшей карьеры лейтенантов, которые не способны усвоить элементарных уроков от руководства и потому регулярно раздражают его своей бестолковостью.

Помнится, я после той взбучки еще неделю географию острова изучал, прикидывая в какую именно клоаку могут меня заслать… С учетом того, что южное побережье с его белоснежными пляжами считалось местом крайне блатным и привлекательным, а всё восточное побережье было плотно освоено рыбаками и торговым флотом, ждал меня исключительно запад.

Север на нашем острове оказался богат нефтяными и газовыми месторождениями, поэтому там практически безраздельно правили семейства одаренных. Все фамилии я даже под страхом смерти не вспомню, но точно знаю, что и у Сечкина-старшего там владения найдутся. Так вот подразделение Службы Правопорядка, которое обеспечивает порядок в тех краях, считается самым теплым и желанным местом для любого офицера.

Не знаю, насколько правда, но в Институте у нас ходила байка, что один уважаемый подполковник отказался от генеральского звания и должности начальника Управления, причем ради того, чтобы перевестись в это подразделение с понижением.