Хосе Сомоса - Кроатоан

— Борха, я не знаю, что ты сделал. Я прошу об одном: не причиняй мне вреда.

— Ну конечно, чтобы ты могла отсюда смыться, — догадывается Борха. — А я помер тут. В одиночестве.

— Нет, я не это хотела сказать…

Кармела делает еще шаг, и взгляд ее находит нечто новое. Металлический блеск на маленьком столике, стоящем возле стены, между двумя окнами. «Это мой нож. Тот, который я выбрала». Девушка могла бы добраться до него за два шага, но на пути стоит Борха.

— У тебя всегда так, — обрывает он. — Ты не хочешь, а все равно говоришь. Вызвала полицию. «Я не хотела, совсем не хотела…» Судебное постановление. «Я не хотела, совсем не хотела…» Отказалась от меня. Поверила, что можешь жить без меня ! «Я не хотела… я не хотела…»

Почему Кармела решила обходить Борху, держась ближе к руке с ножом? Это ее ошибка. Стальное лезвие снова пляшет в воздухе, останавливая ее продвижение.

— Я делал с тобой то, что тебе нравилось… А ты: «Я не хотела!»

— Мне это давно уже перестало нравиться.

Услышав столь резкий ответ, Борха застывает.

Снаружи, вдалеке, слышится грозный рокот. Как будто вопрошающе зарычало само небо — или земля. Кармела никогда не слышала такого звука, но сейчас для нее важнее всего, что этот шум завладевает искаженным, взбаламученным вниманием Борхи и он начинает оглядываться по сторонам.

Кармела совершает еще одну ошибку и бросается бежать.

Когда Борха вырастает у нее на пути, вся накопленная Кармелой отвага выплескивается в крике. Хватая свою жертву, Борха задевает и маленький столик. От удара переворачивается кофеварка, валится стул, и нож тоже падает и скользит по плиточному полу.

— Что ты задумала?.. — Борхе не хватает воздуха. — Что?.. Ну-ка…

Кармела решает поставить свою жизнь на одно-единственное движение. Она вырывается из трясущихся рук и падает на пол. Девушка успевает перевернуться на спину, а потом Борха ее настигает и садится верхом, обездвижив и придавив живот. Лицо, которое она видит над собой в краткие мгновения перед первым ударом, заставляет ее раз и навсегда понять со всей определенностью.

Это не Борха. Или, в конце концов, это он и есть.

Сощуренные глаза под мокрой челкой, резко обрисованные скулы, кошмарный оскал зубов, между которыми выглядывает красный влажный язык, как будто изо рта полезли внутренности, — все это убеждает Кармелу, что сидящее на ней существо — это другой Борха. Следствие «дикой жизни», внутреннее животное — обезумевшее, голодное, наконец-то свободное.

Первая вспышка, голова ее откидывается вбок; вторая вспышка. Это удары правой ладонью и тыльной стороной ладони — нож перекочевал в левую руку.

— Такова… твоя суть… снаружи. — Слова доносятся до Кармелы сквозь ливень боли и ударов. — «Нет, нет», когда ты имеешь в виду «да, да». Таков твой язык, Кар… Кармела!.. А теперь… я рассмотрю тебя изнутри! Теперь я увижу, какая ты там, внуттттри !

Кармела оглушена, на губах у нее вкус крови, и вот она видит, как нож возвращается в правую руку Борхи, а левой он задирает ей подбородок. Она давно поняла, что ей придется умереть, — с этим жребием Кармела уже смирилась. Ее волнует вопрос, как именно . Потому что во взгляде этих глаз (двух чернильных озер) девушка различает пугающее желание поиграть, растянуть забаву как можно дольше, насладиться ее наготой под его телом. Животное в Борхе пробудилось недавно, а вот фантазии его известны Кармеле с давних пор.

Кончиком ножа Борха поддевает полоску ткани между чашечками бюстгальтера. Груди Кармелы дрожат, оказавшись на свободе.

— Борха-а-а… — умоляющий стон.

— Тсс. Сейчас посмотрим, разберемся, что у тебя там… Я хочу узнать, из чего ты сделана…

Он поднимает нож, лезвие направлено вертикально вниз. Для девушки важно, что это движение дарит свободу ее собственным рукам.

Кармела втыкает нож, который успела подхватить с пола, в шею Борхи, слева. Булькающие звуки, а потом мужчина валится на бок и больше не прижимает девушку к полу. Кармела ползает и барахтается, в безумном порыве стараясь отодвинуться как можно дальше. Борха остался сзади, Кармела его не видит, но зато она знает. Знает с кошмарной определенностью.

Он не умер.

Отползая на четвереньках, Кармела оглядывается через плечо.

Борха вытягивает нож из шеи, держась за лезвие голой рукой. И кровь хлещет обильными струями. Лицо застыло в гримасе, вены вздулись, бешеный взгляд устремлен на Кармелу. Девушка пытается подняться на ноги и побежать, но Борха уже всей тяжестью обрушивается на нее сзади. Одна рука хватает за волосы, выгибает шею назад. В другой руке зажат нож.

Пока Борха подносит нож к ее горлу, Кармела успевает увидеть свое отражение на стальном лезвии: рот и глаза, распахнутые в невыразимом ужасе.

— Кармель, Карме-е-ель…

Раздается страшный грохот; Борха отпускает свою добычу и падает на пол.

— Ой как плохо, что я заснул, — произносит раскрасневшийся Серхи, держащий в руке складной стул, который он только что обрушил на Борху. Он помогает Кармеле подняться. — Я так вымотался… Фати читала мне свое стихотворение, а я взял и задрых… Перед ней я уже извинился. К тому же она и сама заснула. Кармела, что он с тобой сделал? Что с ним вообще произошло?

Они подходят к распростертому на полу телу. Удар Серхи оглушил Борху, но гораздо бо́льшую опасность представляет рана на шее: парень истекает кровью.

Взгляды Борхи и Кармелы скрещиваются.

Кровь больше не выходит из раны толчками. На какое-то мгновение в глазах раненого появляется отблеск прежнего Борхи. Однако Кармела не находит в этом Лучшем-Борхе-Из-Всех ничего, что по-настоящему отличало бы его от чудовища, с которым она имела дело совсем недавно.

«Ты свободна», — слышит она голос Манделя. И понимает, что наконец-то все так и есть.

А потом она внезапно ощущает свою наготу. Пока девушка натягивает свитер, на пороге, пошатываясь и сдерживая крик, появляется Фатима.

— Так вы оба живы? А как же баночка… с ядом?

— Фати попросила дать ей таблеточку, — радостно объясняет Серхи. — Я согласился, а потом сделал вид, что тоже проглотил такую же…

— Этот поганец меня обманул, — перебивает Фатима хриплым шепотом. — Он подсунул мне «Тик-так». Сукин сын.

— Ну конечно же, я тебя обманул, — решительно заявляет Серхи. — Теперь, когда мы, сумасшедшие, входим в моду, я не собираюсь умирать, фигушки вам! И тебе я умереть не позволю. Кстати говоря, мне кажется, что ЛСД действительно работает. Может быть, какая-нибудь из машин тоже заработает.

Кармела кивает, стоя над телом Борхи. Она снова слышит голос Манделя: «Ты свободна».

И пускай это всего лишь «преднамеренное заблуждение» . Зато, как сказал бы Серхи, это «работает» .