Юрий Саенков - Унэлдок

Теперь он уже не сомневался, что и Ян свет Смердюков и его сестра Наталья причастны и к нападению на Катю Эктову, и к исчезновению Насти. Он больше не верил Бурцеву, который — и это очевидно — прекрасно знаком с Яном свет Смердюковым. А значит, все договорённости между ними теряют силу. Он будет заниматься делом Насти! Сейчас для Бурцева нет ничего важнее, чем отыскать неуловимого преступника. Раньше это было его профессиональным долгом, его работой, но после встречи с господином свет Стахновым этот долг значительно прибавил в весе. Теперь Бурцев должен лично Великому Второму. Свет Стахнов без труда может перечеркнуть всю сладкую светлую жизнь генерала. А для таких, как Бурцев, нет ничего страшнее подобной участи. А значит, он уязвим! И это единственный шанс спасти Настю — первым найти невидимку и обменять её на него!

С утра до вечера он просиживал в штабе перед мониторами ГЛОСИМ, снова и снова ковыряясь в архивных записях, раз за разом проигрывая последние минуты жизни каждой из жертв Ладожского невидимки. Он перечитывал огромные тома допросов выявленных ранее вероятных свидетелей. Он просматривал нескончаемую ленту ссылок на документы, пытаясь отыскать связь между всеми жертвами, которая укажет ему на причину всех этих убийств. Но всё было впустую. За три последующих дня он ни на шаг не приблизился к убийце.

Мысли о Насте не давали сосредоточиться. Стоило на секунду потерять концентрацию, и перед глазами возникало её лицо, прокручивались короткие размытые сценки из их совместной жизни. Они лежат в постели, её льняные волосы размётаны по подушке и солнечный свет из окна обтекает её лицо, повёрнутое к нему. Она сонно улыбается… Вот она, едва сдерживая смех, поёт быструю, как скороговорка, шуточную песенку на финском языке. Он не понимает ни слова, но смеётся вместе с ней. Он счастлив… Она в вечернем платье перед зеркалом готовится к походу в театр. Она не уверена, что платье ей идёт. А ему кажется, что ничего прекрасней он в жизни не видел, и её девичье кокетство вызывает у него такой прилив умиления, что на глазах наворачиваются слёзы.

А тем временем Каша начал претворять в жизнь свой план: спросить с каждого.

Майор был убеждён в том, что Фёдор Чумаков являлся подельником Ладожского невидимки, и намеревался перетаскать в подвал музея на допросы всех, кто так или иначе был связан с егерем: его одноклассников, ближнюю и дальнюю родню, друзей и бывших любовниц. Но первым делом Каша приказал допросить тех, кто находился в магазине в то время, когда там встретились Точилин и Чумаков.

Ещё совсем недавно в спорах с ним Сомов сам упирал на то, что лупоглазый Федька мог отправить приезжего рыбака на Каменную пристань вовсе не по злому умыслу, а потому что действительно хорошо знал все рыбные места. В конце концов, убеждал Сомов Кашу, сам гражданин Точилин подтвердил, что улов, добытый им, превзошёл все его самые смелые ожидания. А значит, преступник просто подслушал их разговор. И сделать он это мог именно в магазине.

Но теперь, когда жизнь и свобода Насти зависели от того, кто первым отыщет убийцу, Сомов с животным страхом ожидал результатов тех допросов. Не находя себе места, он вышагивал по коридору штаба. Впервые за всю свою карьеру сотрудника госбезопасности он страстно желал, чтобы следствие зашло в тупик. И чем глуше будет этот тупик, тем лучше для Насти.

На его счастье, допросы «магазинных» не дали никаких результатов.

Сомов вздохнул с облегчением, а Каша ещё больше уверился в том, что искать следы преступника необходимо в окружении Фёдора Чумакова. Обещанная свет Стахновым «щедрая награда» гнала майора вперёд, и он буквально не вылезал из допросных комнат.

Бурцев едва ли не каждый час выходил на связь со штабом и требовал скорейших результатов. Он тоже был участником этой гонки. Уже на следующий день после перебазирования штаба в Лопатицы к группе присоединились два лучших дознавателя из главка, а из Сясьстроя прибыла третья «машина правды» с оператором. Этим генерал не ограничился. В рамках проводимой операции были отменены все автобусные рейсы, связывающие Лопатицы и Бережки с другими населёнными пунктами. На дорогах, ведущих из этих двух сёл, были установлены блокпосты, заворачивающие обратно любой транспорт, включая сельскохозяйственную технику. Группы спецназа с собаками начали прочёсывание прилегающей к сёлам местности. В воздухе то и дело появлялись вертолёты, оснащённые оптико-электронной системой «Око-Высота», позволяющей выявлять слабоконтрастное тепловое излучение на расстоянии до двух километров.

Страх за свои эполеты заставлял генерала работать топорно, что называется, по площадям.

И пока в этой гонке Сомов проигрывал.

Удача улыбнулась ему на четвёртые сутки поисков.

В который раз просматривая материалы дела, он обнаружил, что за всё это время никто ни разу не проследил полностью путь Точилина от магазина до Каменной Пристани. Сомов прекрасно помнил, как скрупулёзно разбирали они маршрут Федьки Чумы с того момента, как он расстался с Точилиным. А вот тщательно проверить маршрут самого рыбачка никому не пришло в голову.

В первичном допросе гражданина Точилина также не было никакой информации о том, как он добирался до места рыбалки. А ведь вполне вероятно, что по пути он мог перекинуться с кем-нибудь парой фраз и ненароком сообщить, куда идёт.

Сомов отыскал в деле номер телефона Точилина. Того самого телефона, при помощи которого убийца выманил экс-чиновника Григорьева на заброшенное кладбище Шлиссельбурга. После всех следственных действий телефонный номер разблокировали.

Одиннадцать цифр, длинные гудки, щелчок и в телефонной трубке раздалось настороженное: «Алло».

— Роман Александрович?

— Да.

— Вас беспокоит капитан Сомов. МГБ. У меня к вам один единственный вопрос.

— Да.

— Постарайтесь сосредоточиться, хорошо? Это очень важно.

— Да.

Точилин отвечал так, будто всё ещё находился в допросной, опутанный многочисленными проводами «машины правды».

— После того, как вы расстались у магазина с гражданином Чумаковым, вы по пути на Каменную пристань с кем-нибудь ещё контактировали?

— Нет.

— Понятно. В таком случае…

— Погодите! Я уточнял дорогу.

Сердце Сомова вздрогнуло.

— Я увидел женщину во дворе одного из домов и спросил, правильно ли иду на Каменную пристань.

— Тогда ещё вопрос. Вы помните, какой это был дом? Где он находится?

— В самом конце деревни. Точнее сказать не могу.

— Вы долго общались?

— Нет. Я только спросил. Она сказала, что я иду правильно. Всё.

— Как она выглядела?

— Пожилая. Но… больше ничего не разглядел. Мешали кусты. Там везде были кусты. Сирень, по-моему.