Евгений Лукин - Пять соток Солнца

Капитан Тахтамиров скорчил рожу, отёр её ладонью. Сказал: «Ф-фух…» Спрятал смартфон. Помолчал.

— Куда ж это вы вляпались, — чуть ли не с уважением осведомился он, — если за вами сам Бармалей охотится?

— Барма… — Голос мой пресёкся.

— Тот, кого я вам сейчас показывал.

— Он кто?

— Ликвидатор международного класса. Вторую неделю его пасём. Губернатора никуда без охраны не выпускаем, мэра в Италию сплавили… И вдруг — вы! Надо же… — Капитан с недоумённым смешком пожал плечами. — Вспоминайте, вспоминайте! — прикрикнул он.

Взглянули друг на друга.

— Что вспоминать?..

— Хорошо… — процедил умный рыжеватый Тахтамиров. — Попробую помочь. Подскажу всего два слова… (изуверски долгая пауза) Пять соток! — Вгляделся в наши ошеломлённые физии. — Ага… Вижу, кое-что уже вспомнили. Так что это такое — пять соток? Сумма? Территория? Пароль?

— Территория… — раскололся я.

— Территория чего?

— Солнца.

Капитан моргнул и вроде бы обмяк. Несколько секунд сидел неподвижно. Затем встал.

— Вы свободны, — отрывисто известил он.

— Простите… Что значит… э-э…

— То и значит. Задерживать вас нет оснований.

— Да, но…

— На выход! Оба! — вскипел капитан. — Ещё я в делёж этот ваш не впутывался… — Выхватил смартфон, хотел, видно, кому-то обо всём доложить, тут же уразумел, что в помещении он не один, и снова повернулся к нам. — Вы ещё здесь?!

Спустя малое время нас там уже не было.

Белые фонари светили так ярко, что казалось, будто на сентябрьские асфальты выпал декабрьский снежок. Отпущенные с миром (ой, с миром ли?), мы стояли перед парадным входом моего учреждения и помаленьку приходили в чувство.

Делёж… Что за делёж? Передел поверхности Солнца?.. Распил фотосферы?..

— Петя… — обессиленно позвал я. — Но ты ведь врал мне… про пять соток… Врал, да?

— Врёшь-врёшь — глядишь, и правду соврёшь, — мрачно провозгласил он. — Откуда это?

— Не знаю! — огрызнулся я. — Из Достоевского?

Отрицательно качнул головой.

— Нет. Не из Достоевского. Из какой-то сказки… В детстве читал.

— Петя… Но это же хрень какая-то! Не может такого быть!..

Вместо ответа он принялся озираться.

— Слушай, сколько времени? Что-то народу на улице маловато…

В самом деле, тротуары вокруг лежали пустынные, равно как и полотно дороги. Редко-редко проедет машина. Ощущение глубокой ночи.

— Может, комендантский час объявили? — оробев, предположил я. — В связи с терактом… Сейчас посмотрю… — Сунул руку в карман и обнаружил там телефон в разобранном виде. Ругнулся. Глядя на меня, ругнулся и Петя.

Оживили мы свои гаджеты, но оба устройства, не сговариваясь, выдали нам ноль часов ноль-ноль минут первого января позапрошлого года.

— Почему он нас выгнал? Боится связываться?

— А ты как думал? С нами теперь только свяжись! Мы теперь, брат, персоны крупного калибра…

Мой друг стремительно обретал свой привычный облик, временно утраченный в присутствии капитана Тахтамирова: сгинули сдержанность, неговорливость, вернулась величественная осанка.

— А знаешь ли ты вообще, что такое правда? — вопросил он ни с того ни с сего. Выдержал паузу и отлил в бронзе: — Правда — это враньё, в которое поверили.

— Кто?

— Все.

— То есть ты имеешь в виду… Погоди! Ты ещё кому-нибудь рассказывал об этих пяти сотках?

Задумался.

— Что-то не припомню… Кажется, только тебе… А, нет! Кому-то ещё… Вот про санкции — точно никому…

— Какие санкции? Против России?

Поморщился.

— Да нет… Россия — что Россия? Так, отдельно взятая страна… Про межпланетные санкции против Земли. Ну там глобальное потепление, вулканическая активность, озоновые дыры… Астероид вон навести грозятся…

— Петя! Опомнись! Кто грозится?

— Ну натурально инопланетяне! Думаешь, почему кругом летающие тарелки вьются? Нарушения отслеживают…

— Чьи? — злобно спросил я.

— Наши.

— И чего хотят? — Ещё секунда — и я бы его придушил.

— Да идиоты! Хотят, чтобы мы жили по-человечески… — Встрепенулся, ухватил за локоть. — Вот об этом, кстати, никому ни слова! Вообще забудь! Государственная тайна… Знаешь, сколько народу уже траванули за разглашение? И у нас, и на Западе…

— Трава… — Я высвободил локоть рывком. — Кончай свистеть! Кто траванул?

— Кто-кто… Спецслужбы!

Потрясающий человек! На расстрел будут вести — наверняка что-нибудь отколет по дороге. И главное, какую бы он дурь ни порол, невольно веришь, невольно попадаешь под обаяние идиотизма…

Однако, следует сказать, на этот раз мой друг заметно переигрывал. Чувствовалось, Петеньке и самому не по себе. Врал из последних сил, нёс хрен знает что, марку держал.

— Пошли отсюда! — потребовал я. — Опасно здесь торчать…

— Полагаешь, в другом месте торчать безопаснее? — ворчливо усомнился он и всё-таки двинулся за мной к подземному переходу.

По выщербленным ступеням мы сошли в полутёмный бетонный коридор квадратного сечения, и что-то одолело меня некое недоброе предчувствие. Было сыровато, пусто и гулко. Опять-таки ни единого прохожего, кроме нас. Щёлкало эхо шагов.

А Петя воскресал на глазах, с каждым звонко отдающимся шагом становясь всё раскованней и раскованней.

— Так-то вот, Глебушка, — вещал он, развивая очередную свою залепуху. — Мы-то думаем: торнадо, цунами… Явления природы, стихийные бедствия… Всё-то от нас таят, ни о чём-то не сообщают…

— Может, вернёмся к пяти соткам? — не выдержав, пресёк я его разглагольствования.

— А я тебя предупреждал! — с готовностью подхватил он. — Держись от меня подальше! Видал, какая каша заваривается?..

— Хочешь сказать, всё это из-за нас?

— А я тебе врал когда-нибудь?..

Мы дошли до конца туннеля, свернули под прямым углом к лестнице и чуть не вписались в неподвижно стоящую человеческую фигуру. Подняли глаза, хотели отшатнуться — и не смогли. Окоченели. Широченные плечищи. Равнодушная харя. На правой щеке свежая царапина, рукав разорван. Невыразительные и словно бы слегка притуплённые зенки, полчаса назад уже пялившиеся на нас из рук капитана Тахтамирова.

Бармалей. Собственной персоной.

Его крупные губы шевельнулись. Одни только губы.

— Документы, — скупо исторг он. — На собственность. Где?

Выручай, организм! Однако, похоже, и организм тоже оцепенел при виде такого страшилища. Выручать было некому.

Отважился взглянуть на Петю. Тот, казалось, весь ушёл в себя.

— В банковской ячейке, — выговорил он наконец, явно обдумывая каждое слово.

— Код?

— Дома в сейфе.

— Наизусть не помнишь?

— Нет.

— Далеко это?

— Рядом.

— Тогда пошли.

И мы двинулись вверх по бетонной лестнице. Так восходят на эшафот. Дурак! Боже, какой я дурак! Зачем нужно было снова включать телефоны? Конечно, по ним он и вычислил, где мы… что мы… Чёртов прогресс!