Аргентина Танго - Тигры Редфернов

- Лежите смирно, – Маргарет перебралась к его ногам – и ее затошнило. На рубашке Энджела остались брызги крови, но брюки были залиты ею почти целиком, к влажной ткани липли кусочки кожи, мяса и осколки кости. Маргарет подобрала тряпку и, сглотнув, протерла зажимы над коленями и у лодыжек Энджела. Они были липкими, скользкими и красными.

- Я сам, – сказал наставник и попробовал сесть. Его тут же дернуло судорогой боли, а лицо так исказилось, что Маргарет поспешила уложить Энджела обратно. Она освободила сперва целую ногу из тугих зажимов, затем перебралась к другой, взглянула на потемневшие доски под ногой Энджела, и вдруг у девушки затряслись руки, глаза заволокло горячей влажной пеленой, от запаха к горлу подкатила рвота.

- Маргарет, – как сквозь вату донеслось до нее, – я сам...

- Сейчас, – сквозь зубы выдавила мисс Шеридан, сглотнула кислую жижу, которая заполнила рот, и вытерла рукавом глаза. Поморгала. Обернула руку тряпкой и стала осторожно подергивать зажим внизу, у лодыжки. Она старалась побыстрее, прислушиваясь к сбивчивому дыханию Энджела. Он по-прежнему не издавал ни единого звука – ни криков, ни стонов. Хотя Маргарет не знала, становится ли легче, если кричать от боли. С зажимом у колена было хуже – при каждом движении Энджел замирал, задерживая дыхание.

- Он что-то повредил вам? – спросила Маргарет.

- Нет, это реакция на восстановление. Пройдет. Не обращайте внимания.

"Если они не сделают с вами еще что-нибудь", – горестно подумала девушка. Она раскрыла зажим и, едва касаясь, провела тряпкой по ноге. Энджел схватил ее руку и просипел:

- Не надо.

Маргарет медленно раскатала брючину поверх запекшейся крови.

- Давайте.

Энджел оперся на плечи девушки, она приподняла пострадавшую правую ногу. Наставник осторожно повернулся, спустил левую с лавки, нащупал пол и встал.

Редферн оказался тяжелым. Он постарался опереться сильней на левую ногу, но Маргарет все равно едва не уронила его, когда он коротким скачком придвинулся к лежаку из тряпок. Девушка помогла Энджелу сесть, потом уложила его, взбила тряпки под его головой повыше, он снова прикрыл глаза – и на этом ее силы вдруг иссякли. Маргарет сгорбилась, закрыла лицо руками и мелко затряслась.

Она наконец ощутила боль под ребрами, которая волнами расходилась по телу при каждом вздохе; боль в руках там, где их сжимал Ляйднер, жжение в ссадине на правой скуле от удара об пол, и такое же, но слабее – на левой, от затрещины. Ее заволакивала пелена тяжелого чувства – мутного, одуряющего, как запах крови, смешанный с запахом пота, влажного дерева и пыли. Одни! Они тут совсем, совершенно одни! Беспомощные без магии и оружия. Абсолютно беззащитные перед человеком, который способен сделать с ними все, что угодно. Все, что Маргарет не могла представить – даже не догадывалась, что кто-то способен делать такое с живыми, чувствующими боль людьми.

Все, что угодно. Боже мой, все, что угодно! Она вдруг так остро ощутила, что там, в полутьме, в полной тишине, таятся какие-то тошнотворные механизмы, и... и... она знала, что не выдержит. Не выдержит такого... такого, как... Маргарет сжала виски. Она не могла представить себе, каково это, и ее разум в ужасе отпрянул от малейшей попытки представить. Но она знала, что ей не хватит ни сил, ни гордости на... на это...

А ведь она – единственное слабое место в броне, которой Энджел защищался от всех этих гадов! Почему она такая никчемная, почему не сильная, почему она... почему так подводит его! Если бы не она, ему бы не приходилось думать еще и о ней, о том, что с ней могут сделать...

На ее колено легла теплая ладонь.

- Маргарет, – позвал Энджел, – девушке не стоит сидеть на холодном. Идите сюда.

Она сдавленно всхлипнула и сжала руку Энджела, отвернувшись от него. Он поцеловал ее пальцы, Маргарет вздрогнула и поперхнулась слезами.

- От меня воняет, да? – мягко спросил наставник.

- Боже! – почти истерично всхлипнула девушка. Да ей плевать! Она забилась к нему под бок, уткнулась лбом ему в шею. Энджел обнял ее и шепнул:

- Не надо плакать. Пожалуйста, не здесь.

Ей тут же захотелось разреветься в голос, а слезы так подкатили к глазам, что она не смогла их удержать. Энджел слабо вздрогнул, когда они капнули ему за воротник, и прижался губами к виску Маргарет. Он поглаживал ее по голове, пока девушка не справилась с собой и не вытерла ладонью щеки.

- Каннибалка, – с улыбкой сказал Энджел. У Маргарет вырвался полусмех-полувсхлип. – Подумать только, кого я пригрел в своем доме!

- Пффр, я же ничего ему не отгрызла.

- Но старались!

- Но не проглотила же! – парировала девушка. Он все еще был очень бледен, и она улеглась совсем с краю, чтобы его не потревожить, но Энджел придвинул ее ближе. Маргарет робко опустила голову ему на грудь. Темные волоски приятно защекотали щеку. Помедлив, мисс Шеридан потрогала пальчиком щетину на подбородке наставника. Колючая!

- Интересно, – шмыгнула носом девушка, – почему он от нас так быстро убежал?

- Испугался, – хмыкнул Энджел. – Его, наверное, не каждый день кусают миловидные девушки.

- При такой куче вампирок вокруг – мог бы и привыкнуть. Наверняка это дядя Натан что-то устроил.

- Ваш дядя даже не знает, что мы здесь. Уверен, он уже полсуток исходит желчью в мой адрес, потому что считает себя обманутым. Подозрительно другое – почему нас оставили вдвоем.

Маргарет сжалась. Этого она боялась сильнее всего – что их разлучат. Если тогда этот гнус Ляйднер снова попробует?..

- Поспите немного, – сказал Энджел. – Вам сильно досталось сегодня.

- Мне? А вам как будто не досталось!

- Изнасилование ничуть не лучше, – ответил Энджел и приглушенно добавил: – А, может, и гораздо хуже.

Он вдруг с такой силой прижал ее к себе, что Маргарет задохнулась, особенно от тяжести его тела, когда он придавил ее к лежанке и прошипел:

- Бегите отсюда, едва сможете!

Его дыхание было таким горячим, что девушка испугалась, не начинается ли у него лихорадка.

- Но... нет, как же...

- Бегите! – яростно прошипел Энджел. – Оставьте меня! Обещайте мне! Обещайте!

"О Боже", – с болью подумала Маргарет. Он хотел избавиться от того, что делало его уязвимым.

- Да, – чуть слышно пискнула она. Хватка Энджела ослабла.

- Простите меня, – шепнул он, – простите меня, родная!

Маргарет охватил жгучий стыд. Даже не за то, о чем она на миг подумала, а за то, что он вынужден был признать перед ней свою слабость. Она уложила его обратно. На скулах Энджела выступили бледные пятна. Однако сейчас он действительно был бессилен ее защитить. Это, наверное, было так унизительно для того, кто привык всегда быть сильным. Но он и сейчас сильнее этих!..

Маргарет потрогала его лоб – горячий! – и вдруг ей подумалось: испытывают ли все остальные женщины к своим мужчинам такую нежность, как она сейчас? Должно быть это чувство таким тяжелым, пронзительным и мучительно-тягучим, словно сердце заливают им до отказа, и оно вот-вот лопнет?