Борис Ярне - Синтез [litres самиздат]

– Макс, значит. Так, на чём мы остановились, Макс? На том, что я «усосу» остаток «водяры»?

Максим молчал.

– Братва, уговорю и не поморщусь.

– Не в первой.

– Ну, так что, Макс, готов?

– Не вопрос.

– А ты нам ещё купишь? За знакомство-то надо будет махнуть? – спросил Буль.

– Можно и это махнуть, – осторожно предложил Максим.

Костян в упор смотрел в глаза Максиму.

– Я не пойму тебя, пацанчик, тебе жалко новую бутылку для братвы, или эта тебе так дорога? Я могу махнуть любую их них.

– Твое дело. – Решил прекратить бессмысленный спор Максим.

– Давай так, – предложил Костян, – ты берешь ещё один, а то и пару «стволов», и какой-нибудь я уговорю.

– Или тебе жалко угостить нас? – поучаствовал Грег.

Максим хотел подозвать официантку.

– Ты забыл, что это моя сестра, – грубо осёк его Костян.

Оставшиеся посетители не сильно были озабочены происходящим, поскольку уже привыкли к подобным концертам. А финал был всегда один и тот же. Гоп-компания разводила посетителя, издевалась над ним, а под конец для разнообразия считала кости на его теле. Фантазия была ограничена. Максим это понимал и настойчиво призвал свое «я» к акту сопротивления, в котором он не был уверен, ни в самом акте, ни в том, каким образом он может проявиться. Единственное, что он в данный момент ощущал, это возрастающий шум в ушах, сигналом которого было далеко не сдача позиций и уход в слезах и крови под стол. Хотя, даже если это и должно было произойти, он хотел, чтобы это было в ясном сознании и без доли чувства страха, хоть и с ярко выраженным унижением.

– Извини, – спокойно произнес Максим.

– За что? – весело спросил Костян.

– Упустил, что это твоя сестра.

– То есть, она тебе не нравится?

– Ну почему же, нравится. Симпатичная девушка.

Воцарилось молчание.

– Клер, «притарань» ещё «ствол», – крикнул Костян официантке.

– Короче, я грохну этот пузырь водки, чтобы закрыть один вопрос, а потом, ты будешь разбираться с Газоном. Моя сестра его телка, а если в его присутствии кто-то говорит, что она ему нравится, ему это не нравится… Так, давай.

Костян схватил недопитую бутылку водки, закрутил сосуд и в течение минуты растворил всё её содержимое в своей лужёной глотке.

– А теперь я и быка могу грохнуть ударом в лоб и не промахнусь. Уважаешь силу, Макс? Ты должен уважать силу. Ты же такой? Иначе на хера ты сюда забрёл? Верно? Мы все тут такие и никому не дадим расслабиться. Но, ты парень, что надо, угощаешь нас, мы сойдемся. Да, пацаны?!

Официантка стояла рядом и укоризненно смотрела на брата. Развернувшись, она кинула на Максима взгляд, полный сожаления. Тем временем Максим начал замечать, как на их столик поглядывают другие посетители, и ощутил в их глазах то же презрение к себе, что заметил в мотеле. На столе появилась ещё бутылка.

Алкоголь, погашенный адреналином, в нем полностью снесся куда-то в сторону.

«Я червь», – шумело в ушах.

– Кстати, Газон!

– Давай за знакомство опрокинем по «соточке»? – Газон понял намек Костяна.

Хлоп! Не успела водка осесть, как из-под Максима резко выдернули стул, да так удачно, что он, приземляясь на пол, разбил об стол губы.

– Пойдем «побазарим», «корешок». – Газон был не такой крупный, как Костян, но в сравнении с Максимом, тем не менее, выигрывал.

– Что вы пристали? – послышался визг официантки, – парень же нормальный, не такой урод, как в последний раз был.

– Не твое телячье дело, корова, – одернул её Костян, несмотря на то, что кричала она Газону.

– Ну, ты идёшь, любовничек? – Газон, причмокивая языком, обращался к Максиму, вытирающему губу.

Они вышли в подсобку.

– Ты только без обид, братан, ты наш гость, поишь нас. Но уважать должен и нас, и наши порядки, и, вообще, всё, что мы тут делаем. Я понимаю, ты не знал, что она моя телка, но ты знал, что она сестра Костяна. Если бы сказал, что тебе она не нравится, ты обидел бы Костяна, но ты сказал, что она тебе нравится, и ты обидел меня. Так что, как не мудри, ты всё равно в пролёте, как в казино. Понимаешь? Без обид, брат.

– Разве не приятно, когда незнакомый человек ценит красоту твоей возлюбленной?.. – пробормотал Максим.

– Да мне насрать… Держи «дохлого».

У Максима перехватило дыхание. Он скорчился так, что думал, просунет голову между ног. Он сполз по стене.

– Это «первачёк». – Газон задумался. – Слушай, а тебя недавно уже мудохали?

– Было дело, – шипел Максим.

– Нужно быть аккуратнее. Лови поцелуй.

Скользяще прошло по челюсти.

Газон дал Максиму умыться, сказав на прощанье:

– Ты только свалить не вздумай. Мы пацаны заводные. И, в конце концов, тебя никто не звал сюда. Сам «приканал».

Максим смотрел на свое отражение в разбитом стекле вонючего туалета и никак не мог побороть чувство зависимости и страха унижения. А он намеренно унижался, но никак не мог переступить черту… за которой… Что за ней? «Вероятно, даже Достоевский счёл бы меня дважды идиотом».

Входя в зал, Максим ощутил на себе подозрительный взгляд бармена. Посетители всё также не обращали на него никакого внимания.

– Ну, за дружбу! – скомандовал Костян, – по три стакана, без остановки.

Отдышавшись, и чувствуя, что его сейчас вырвет от трех подряд, пусть и маленьких, рюмок водки, Максим взглянул исподлобья на своих собутыльников.

– Ты прости Газона, он Клер любит до смерти, – проговорил Костян. – Да, Клер? Подь сюды.

Клер, размахивая грязной тряпкой, подошла к столу.

– Прыгай! – скомандовал Костян.

Официантка, как кошка обвилась вокруг Газона и присосалась к его губам.

– Видишь, какая любовь?

Только сейчас Максим заметил, что два других парня, Буль и Ганг, просто наблюдают.

– А ты, Клер, никому нашего Газона не отдашь?

– Ты это к чему, Костюнчик?

– Ну, вот ходят тут мимо, облизывают тебя взглядами незнакомцы…

– И что?

– Что ты хочешь с ними сделать?

– Ничего. Ты к чему?

– Да ладно, не парься.

– Буля вот жалко. Его телка бросила. Не так давно. Кстати, из-за такого вот, как ты, смазливого козла.

Это обращение было к Максиму.

В этот момент его, наконец, прожгло до самого мозга. Он смотрел исподлобья то на Костяна, то на Газона.

– Да, из-за такого вот студентика. Да не бери в «размор». Клер, тащи уже «Чивас». Я видел пару восемнадцатилетних. Ты не против, Максимка? Дружила наш. «Терпила», мать твою! Ха! Тащи, шалава… Я могу, это моя сестра. А ты, Максимка, как только она придет, чмокнешь её в ручку и скажешь: «Премного благодарен, шалава». Замётано?

Максим начинал ощущать нервный тик под обоими глазами.

– Ты чуешь власть и силу, дружбан? И уважуху к нам? – строго спросил Костян.

– Определенно, – неуверенно ответил Максим.

– Ты какого хера мямлишь там, как подрезанный теленок. Где уверенность в голосе? – издевательски произнес Костян.