Петр Ингвин - Смыжи [litres самиздат]

– Спасибо. Я не сторонник «неожиданного искусства», но меня радует, когда у них получается вновь удивить планету. – После приятного требовалось разъяснить, наконец, неприятное. – Ты призналась, что виновата. В чем?

– Я рассказала чрезвычайщикам о неладах твоих родителей с экономистами. Я поступила как требовал долг, но теперь мне стыдно перед тобой. Мне сразу показалось, что твои родители не замешаны в чем-то серьезном, а я все равно рассказала.

– Ты все сделала правильно.

– Спасибо.– После небольшой паузы Милица добавила:– Мне важно было это услышать.

Андрей почувствовал, как в груди потеплело.

Разговор на время отвлек мысли, это помогло добраться до верхнего этажа без того, чтобы сердца остановились от напряжения.

А теперь они все же остановились. В книгах про такие моменты пишут: «В жилах застыла кровь». На самом деле она стала вязкой и будто бы обрела собственное мнение, разновекторное и, в любом случае, несогласное с остальным организмом. Время тоже загустело, а воздух пропитался страхом. Единственное желание – бежать без оглядки. Единственная мысль, бившаяся изнутри об опустевший череп, – провалиться сквозь землю, желательно – в иное измерение или другое, более приятное для ночных прогулок, время. Единственное чувство— беспросветный безоглядный страх.

Андрей сделал последний шаг и рванул на себя входную дверь этажа.

На себя – потому что во времена своей работы здесь она открывалась именно наружу.

Она не открылась.

Андрей нажал на ручку и толкнул дверь от себя. Подергал ее.

Эффект тот же.

Заперто.

В новые времена такое бывает, если внутри небезопасно. Иногда, все реже и реже, встречаются личные мотивы, когда находящийся внутри человек хочет покоя. Но в таких случаях чаще оставляют сообщения для желающих войти, запираются по старинке в основном те, кому за сотню.

На вид дверь оставалась прежней, ничего не изменилось. Здания, построенного в середине двадцать первого века, не коснулись новые веяния с раздвигающимися створками или расползающимися сегментами. Меняя быт людей с привычного на фантастический, на работе Зайцев оставался традиционалистом. Лаборатории – последнее место, которое затронули бы нововведения.

И все же…

На мысленный приказ дверь тоже не отреагировала. Нет так нет, а попробовать стоило.

Кнопки, выключатели и рубильники тоже отсутствовали.

– Когда я здесь работал, – тихо произнес Андрей, – эту дверь не закрывали.

– Да, – подтвердила Милица, – до сегодняшнего дня было так.

В конце фразы ее голос дрогнул.

Андрей потряс дверную ручку еще раз, изо всех сил.

Включилось освещение – это Милица не выдержала, и ее команда заставила стены и потолок замерцать, а края ступенек и двери выделиться мягким светом.

Андрей поморщился:

– Зачем?

– Если внутри кто-то есть, про нас он уже знает. – Милица вызвала чрезвычайщиков: – Заперто. Вы что-нибудь видите?

– Вам ничего не угрожает, – ответил оператор,– за дверью пусто.

Андрей приготовился ударить плечом:

– Мы попробуем ее выломать.

Современные материалы – не чета старинному пластику и, тем более, дереву, но против лома, как говорится, нет приема. Не получится плечом— можно применить подручные средства. На этажах наверняка найдется что-то тяжелое, лаборатории полны мебели и оборудования. Позже разбитый прибор можно распечатать заново, главное, чтобы он успешно выполнил роль тарана.

Оператор остановил:

– Не нужно. Уходите оттуда. Мы все проверим, и если что-то обнаружится, вам немедленно сообщат. Сейчас ни один датчик в зданиях не реагирует на чужое присутствие, аппаратура видит только вас.

– Дверной замок дублирован механическими приспособлениями? – спросил Андрей.

– Нет.

– Он настроен на профессора и его заместителя, – объяснила Милица. – Если что-то запирается, войти туда можно только с их разрешения.

– И часто у вас запиралось? – пробурчал Андрей.

В его время в Зайчатнике ни от кого секретов не было.

– Никогда, – сказала Милица. – Но каждого известили, что такое возможно при опасных экспериментах.

– Сегодня ночью мы еще раз проверим все лаборатории, а вам советуем вернуться в поселок. – Оператор дождался от обоих подтверждения, что совет принят к действию, и отключился.

Милица потянула Андрея вниз по лестнице:

– Дверь могли запереть утром, при первом осмотре.

– К этому времени Максим Максимович и Вадик уже исчезли, – напомнил Андрей. – Ты сама знаешь, что система идентификации другим не подчинится.

– Чрезвычайщикам подчинится.

На это возразить было нечего. Впрочем, если бы чрезвычайщики сами закрыли дверь, они об этом знают. Андрей снова связался с дежурным:

– Кто и когда запер вход на верхний этаж?

– Одну минуту. – Оператор что-то посмотрел на параллельной линии или проконсультировался с кем-то. – На момент ночного осмотра этаж был открыт, дверь заперли ночью по распоряжению координатора. Основание – обезопасить возможные улики от случайностей, поскольку на этом этаже проводились основные эксперименты.

Вот так. Надо было сразу спросить, а не ломиться среди ночи в специально запертые помещения.

И все же что-то здесь нечисто. Андрея не остановили, а даже посоветовали взять собой Милицу. Выходит, от того, что мелькнуло в окне, может исходить угроза, и это признается на официальном уровне.

Не самая приятная мысль для завершения похода.

На улице поджидала прежняя беда. Змеи. Милица застыла в дверях, взгляд рыскал по темной траве. Там что-то шелестело и шевелилось.

Андрей включил вечернее освещение, и зелень засияла приятными зелено-голубыми оттенками.

– Завтра сделаю повторное сканирование местности, проверю змей на изменения и распечатаю для тебя пугач, – сказал он.

Рот Милицы забавно приоткрылся в непонимании, лоб сошелся вертикальными складками. Андрей улыбнулся:

– Отпугиватель гадюк. На людей и других животных не действует. Но сначала нужно определить уровень проблемы и разобраться, откуда змеи свалились на нашу голову. Прогонять с пути – не решение, это разозлит их, и к пониманию ситуации не приблизит.

– Думаешь, гадюки как-то причастны к случившемуся? – дошло до Милицы.

– Проверить не мешает.

Весь обратный путь он снова вел Милицу за руку. Около ее комнаты, теперь представлявшей из себя кровать и рамку на лужайке, они расстались.

Время приближалось к полуночи. Перед тем как лечь, Андрей, направился в гиеник…

Условия следственного эксперимента требовали оставить стены и потолок открытыми, а перегородки прозрачными. Только сейчас дошло: а гиеник?!

Кстати: «следственный эксперимент». Странное название. Этот термин раньше использовали для выяснения деталей преступления, а не для предотвращения его повторения.