Михаил Хенох - Человек в серой шляпе [litres самиздат]

Прибыв на место, он по-спортивному ловко взлетел на широкое крыльцо главного корпуса больницы, построенной в монументальном стиле советского классицизма и, дёрнув тяжёлую дверь – зашёл внутрь.

В вестибюле, махнув удостоверением перед носом пожилого вахтера, молодой человек стянул с плеч намокшее пальто и поднялся на второй этаж, где была ординаторская реанимации. Там, здороваясь со всеми, он нашёл врача, к которому был прикреплен «его» пациент:

– Сергей Александрович, чего там у него? В сознание приходил?

– Слаб, кровопотеря большая, утром был в сознании. Сестра говорила, он бормотал что-то такое, странное, вероятно бред. Ром, ты с ней сам поговори, я особо в подробности не вдавался. А так, вот что могу сказать, сам себе он такие повреждения навряд ли мог нанести, да и вообще, странные какие-то раны и не понятно, зачем их так наносили… Сейчас тебе с ним поговорить не удастся, ему хуже стало, так что ты с Леной медсестрой пообщайся, и к Петровичу в морг зайди, он его уже осматривал, очень озадачен был, кстати.

Лена – женщина средних лет с уставшими глазами, щёлкнула зажигалкой и глубоко затянулась. Они стояли в беседке-курилке среди кучки людей в разномастных халатах, окутанных табачным дымом и гомоном разговоров:

– Роман, вы знаете, этот мужчина очень странный пациент, когда я ему повязки меняла, он очнулся и так вытаращился на меня, глазища безумные, я прям вся оторопела!

– А что он сказал? Он же вроде что-то говорил?

– Да! Бредил! Про оживших покойников говорил, о призраках каких-то! У него, видимо, кукушка отъехала после того… После того, что с ним сделали… А! Вот ещё! Он сказал, что его забрал человек в серой шляпе! Потом, опять какую-то ахинею нёс и потерял сознание, ему после этого-то хуже и стало…

– Спасибо Лена, я тогда побегу! Если ещё что-то вспомните, вы Санычу передайте, он мне позвонит!

Роман, поморщившись, вышел под моросящий дождь и направился к соседнему корпусу.

Вася отучился в их школе ровно полгода, пока Родина не дала его отцу новое задание. Парень не особо-то печалился из-за расставания с землёй предков и готовился завести новых, на этот раз испанских друзей, а вот Серёжа известие об отъезде единственного настоящего друга воспринял тяжело.

Друзья сидели у Васи дома, в последний раз. Разговор не клеился и, когда настало время прощаться, Василий «на память» снял с руки и протянул Серёже немецкие наручные часы, очень крутая вещь, по тем советским временам:

– Серж, не убивайся ты так, может, ещё увидимся, постараюсь написать тебе, но сам понимаешь, у вас тут с этим непросто!

«У вас, – уныло подумал Серёжа, – себя уже к этим «вас» не причисляет».

– И вот ещё что, – Вася торжественно поднял указательный палец вверх, – Батя, тебе кое-что просил передать!

Он скрылся между стеллажами с книгами и вернулся с небольшим, но пухлым томиком, на чёрной плотной обложке которого золотым тиснением была сделана надпись – « Corpus Hermeticum» :

– Там к каждой странице вложена распечатка с переводом, так что, ты даже сможешь её прочитать!

Серёжа недоверчиво принял подарок и спросил:

– Когда книгу нужно вернуть?

Вася улыбнулся и ответил:

– Батя сказал, что когда ты её прочитаешь и сможешь понять то, о чём в ней написано, книгу нужно будет передать достойному человеку, за что купил, за то и продаю, дружище! – ответил мальчик и пожал плечами.

– Спасибо, – просто и искренне ответил Сережа.

Друзья обменялись рукопожатиями, Вася проводил друга до двери квартиры, ободряюще похлопал по плечу и открыл дверь. Оба хотели сказать что-то важное, но слова не нашлись, было как-то неловко и глупо. Василий первый нарушил молчание: «Ну, бывай, Серёжка!» У того ком застрял в горле, он молча махнул, прощаясь, рукой и побрёл по лестнице вниз, бережно держа обеими руками книгу…

Серый параллелепипед здания морга располагался в живописном закутке территории больницы. Окружённый ухоженными елями корпус создавал какое-то праздничное настроение оздоровительного санатория, что в корне не соответствовало содержанию.

Роман, зажмурившись, с наслаждением вдохнул полную грудь хвойного воздуха и зашел внутрь…

В прокуренном кабинете патологоанатома сидели двое – его хозяин и симпатичная лаборантка. Александр Петрович что-то писал, одновременно рассказывая девице анекдот.

Когда участковый открыл дверь, оба воззрились на него, Петрович с немым укором, а прекрасное создание с живым интересом:

– Александр Петрович, здравствуйте! – поздоровался Рома и приветственно кивнул девушке, – не помешал?

– Помешал – не помешал, заходите, молодой человек, – ворчливым тоном ответил мужчина, – познакомься, вот – Людмила, наша новая лаборантка.

– А я – Роман, участковый! – представился парень, глуповато улыбаясь, мельком оценивая ладную фигуру девушки.

– Ну, всё, Людочка, беги давай, – проворковал Петрович, поставил подпись на каком-то документе и передал его девушке. Та, прощебетав в ответ: «Спасибо, до свидания», – упорхнула восвояси:

– Чего там у тебя? – спросил патологоанатом и опустил голову, глядя поверх очков на Романа.

– Да, я по поводу мужчины, вчера поступил с ранениями рук, у вас заключение уже готово?

– Заключение готово, Роман Владимирович, да ты присядь, не маячь…

Рома пододвинул стул и сел:

– Не знаю, зачем я тебе это говорю, старый, наверное, стал, сентиментальный… У этого мужика весьма специфические повреждения, и что самое интересное, за последний год с похожими травмами ко мне поступило три трупа, а к моему знакомому, в морг шестой областной, ещё два аналогичных. Так что, вот такие пироги! Не сочти меня за сумасшедшего, но я предполагаю, что повреждения были нанесены в ходе некоего культового обряда. Только, это всё между нами, сам понимаешь…

– Так это, я что-то не понял, вы в заключении то, что написали?

Петрович уставился на Рому, как на идиота, потом поднялся со стула, подошел к сейфу и достал из него бумаги:

– Держите, Роман Владимирович, там всё написано.

Рома забрал документы, попрощался сконфуженный и, покинув территорию больницы, поехал обратно на опорный пункт оформлять документы.

В заключении, разумеется, не было ни слова из того, что ему говорил Петрович. Всё сводилось к тому, что мужик этот пытался совершить суицид. Роман, как полагалось, оформил бумаги, и поехал в отделение с отчетом к начальству…

Алёна чудо, как была хороша! Точёная фигурка, правильные черты лица, лукавые серые глазки. Серёжа был сражён наповал. Вот только девушка не замечала воздыханий «буковатого» сокурсника.

Сергей всё понимал, но решился в глупой попытке раскрыть свои чувства. Однажды, улучив момент между парами, когда Алёна в одиночестве стояла в коридоре университета и смотрела в окно, он подошёл к ней и признался в своей любви. Девушка сначала даже не поняла, чего он от неё хочет, а когда сообразила, то просто засмеялась, искренне, без сарказма, но от этого стало даже обиднее. Сергей покрылся красными пятнами от стыда и бессилия и ушёл прочь.