Соня Грин - Город потерянных [litres самиздат]

Забудь его, теперь его не-ту в живых, НЕ-ТУ. У нас же еще есть шанс его спасти! Забудь о «нас». Киру и Соньке он нафиг не нужен, это тебе он разбил сердце на много маленьких частиц почти что перед самой своей смертью. Но если все же попытаться… Забудь о нем. Он такой же дикарь, как и все, кто тебя окружают. Может быть теперь дикарь, который уже варится на медленном огне без глаз в глазницах.

Я задрала голову, тщетно пытаясь приказать слезам затечь обратно в свои слезные каналы. Звезды размылись и превратились в сплошное белесо-серое пятно, что сразу испортило картину романтического побега.

Да какой побег без Дэвида, – вдруг закралась мысль, и это было очевидной правдой. – Это выживание, а не побег.

– Пошли! – Сонька махнула рукой вперед. Мы с Киром подошли к ней, но, обернувшись, заметили, что Анна стоит на месте и всматривается в бескрайние дюны.

– Анна? – окликнула женщину я. Она не шелохнулась. Мы с ребятами переглянулись, и у всех нас троих в голове появилась навязчивая мысль, что что-то тут нечисто.

– Анна? – Сонька прищурилась.

А в следующую секунду произошло то, что окончательно заставило поверить нас в неправдивость ее слов.

Если вы когда-нибудь были в центре эпик-фейла, то, наверное, уже знаете то чувство, когда вам хотелось бы провалиться сквозь землю с глаз того человека, который испепеляет вас своим взглядом. Или кулаками. Ну, неважно. В общем, огни в чьих-то несуразных руках, которые по несчастливому стечению обстоятельств появились у края горизонта, заставили сжаться мои внутренности в тугой узел и захотеть провалиться в песок с головой, лишь бы снова не попасть в их чудовищные огромные лапы.

– ЧТО ТЫ СДЕЛАЛА?! – Кир подлетел к Анне и хотел было вмазать ей кулаком по лицу, но промахнулся. Она выскочила из его поля досягаемости и, размахиваясь, со всей своей силой шибанула его луком по груди.

– КИР! – завизжали мы с Сонькой. Сонька дернулась, чтобы подбежать к парню, но острый конец лука, возникший в дюйме от ее правого глаза, поумерил пыл девушки.

– Ты… Ты… – Сонька задохнулась от гнева. Ее руки сжались в кулаки, на лбу выступил пот. – Что за…

– А что? Довольно распространенный прием нацистов, – припомнила Анна, – хотя, нет, они сразу начинали мучать, не заманивая в свое укромное местечко.

Мне показалось, что меня облили ледяной водой и выставили на тридцатиградусный мороз. Мозг все еще отказывался верить, что нас подставили.

– Да мы НЕ ВИНОВАТЫ! – закричала я. – Мы НЕ НАЦИСТЫ! На дворе двадцать первый век, Анна, очнись!

– Бесполезно, – подал голос Кир. Я обратила на него взгляд и увидела, что из его рта течет алая кровь. Ну отлично. – Черт возьми, нам надо было сразу догадаться…

Сонькино тело само понесло её на Анну.

Она вцепилась ей в ее дреды всеми десятью, правой ногой одновременно пытаясь выбить у нее из рук лук. Они грохнулись на песок и подобно визжащим разъяренным фуриям стали колотить друг друга всем чем попало.

Дикарка пару раз успела заехать Соньке в скулу, отчего она стала цвета свежей сливы и вспухла, как помидор. Сонька ударила ее кулаком в ключицу и левый глаз. Она завизжала. Я почувствовала, что силы дикарки постепенно иссякают, и девушка, прочитав мои мысли, резко толкнула Анну и села на нее сверху, сжимая ее горло.

Что-то просвистело прямо над самым моим ухом. А потом уже обрывистое «а» донеслось не от Анны, а от Соньки.

Я увидела ее руки, постепенно ослабевающие хватку, ее лицо, исказившееся в гримасе боли и ужаса. Сонькины глаза уставились в пустоту, но потом медленно скосились вправо…

– СОНЬКА! – Кир попытался подняться, но снова задохнулся в приступе кашля.

– Сонька! – я рванула вперед, но кто-то заломил мои руки, плотно перевязав их прочной веревкой. Я обернулась назад и увидела ухмыляющегося мутанта-дикаря, держащего в одной из лап лиану, к которой были привязаны мои руки, а в другой – лук, который по размерам достигал полторы меня.

Я пыталась вырваться, вереща и проклиная всех богов, каких только вспомнила. Слезы заполонили лицо. Я кричала и всхлипывала, захлебываясь слезами, как бездомная собака, которая пытается вырваться из рук браконьеров. Сонька, Сонька, Сонька, черт возьми!

Тем временем Анна скинула с себя девушку, и она повалилась в нелепой позе на землю, смотря, как песок рядом с раной в боку, где было воткнуто заточенное деревянное копье, окрашивается в насыщенный красный. Сонька умоляющим взглядом посмотрела на меня. А я поняла, что ничего не могу сделать, чтобы хоть как-то ей помочь, и от этого становилось еще гаже и больнее раз в сорок, нежели чем было до этого.

Еще пару дикарей, размахивая факелами, подбежали к Киру и скрутили его руки, обмотав лианой от кистей до плеч. Он поморщился, но стон сдержал, повиснув в их руках, как тряпичная кукла.

– Это было запланировано заранее! – выкрикнула я. – Вы хуже нацистов!

Анна резко повернулась ко мне:

– Предательство – хуже всего.

И с этими словами подала знак дикарям, чтобы они несли нас обратно к убежищу.

Меня затошнило и замутило, когда в глаза бросились знакомые соляные отложения прямо над головой, а под ногами зашуршала галька вперемешку с песком.

Мы притворились абсолютно тупыми баранами, но как только решетка захлопнулась и последний дикарь, сопровождающий нас на всем пути, отошел ярдов на сто, мы вдвоем с Киром бросились к истекающей кровью Соньке.

– Боже! – я отдернулась от нее. – Да у нее рана дюймов в десять!

– Ох черт, – Кир поморщился. – Да к тому же еще и копье внутри.

Мы уселись рядом, Кир положил ее голову себе на колени. Я видела, что он пытается сдерживать слезы. И я также видела, что у него это ни черта не получается.

– Может быть, попробовать его вынуть? – я взяла копье и аккуратно потянула на себя. Кожа натянулась, кровь хлынула еще больше, чем до этого. Сонька застонала.

Кир снова поморщился.

– Не выйдет. Даже если мы и вынем как-то эту хрень, то Сонька умрет от кровотечения. Остается только замотать чем-нибудь.

Парень огляделся в поисках материи, но, не найдя таковой, схватил за край майки и резко дернул. От основной части отслоилась синяя полоска с надписью it ’ s okay , и он, сложив ее вдвое, аккуратно обмотал вокруг раны.

– Потерпи, Сонька, – он стал поглаживать ее по волосам. – Скоро мы выберемся. Скоро…

Я тяжело вздохнула, слушая, как проточная вода по каплям собирается на концах соляных глыб и падает оттуда тяжелыми камнями.

Сонька может не выжить. Мы можем не выбраться. Я могу больше никогда не увидеть Дэвида. Ох, если бы только у нас была заживляющая мазь…

Я ущипнула себя за переносицу, пытаясь унять пульсирующую боль где-то в глубине головы. Слезы сами потекли из глаз. Ну вот опять, будто им разрешал кто-то.