Александр Богов - Работяги космоса [litres самиздат]

Из динамика раздался гудок, предупреждающий о начале обратного отсчёта. До старта тридцать секунд.

На грани восприятия я почувствовал вибрацию. Она постепенно нарастала – приводы переходили в рабочий режим. Четвёртый электродвигатель работал с небольшим опережением, но автоматика быстро выровняла скорости.

Вновь раздался предупреждающий сигнал: – 5

Затем ещё: – 4

3

2

1

Пуск.

Перегрузка вжала в кресло. Паровые катапульты стартового комплекса подбросили лифт вверх. Плавно включилось сцепление, Редукторы взвыли, и перегрузка начала постепенно спадать. Скоро угасла и вибрация. Лишь низкий гул напоминал о работе приводов.

Я следил за равновесием приводов и остатком энергии в накопителе. Всё шло в штатном режиме.

На высоте около двухсот километров, пришёл запрос с орбитальной энергостанции. Автоматика подтвердила готовность, и на приёмный контур лифта полился поток СВЧ-излучения. Теперь лифт двигался с постоянной подпиткой, набирая энергию для второго этапа разгона.

Я облегчённо вздохнул, включил микрофон и сказал:

– Уважаемые пассажиры, можете отстегнуть ремни. В течение сорока минут можно свободно перемещаться по салону. – Чуть поразмыслив, я добавил. – Можете обращаться ко мне с любыми вопросами. Рубка находится между третьим и четвёртым коридорами.

Почему-то я не сомневался, что желающие побеседовать найдутся.

Через некоторое время в коридоре кто-то деликатно откашлялся, и я услышал голос Кристофера Смита.

– Можно?

– Конечно. Заходите.

Рубка не была отделена от коридора – широкий проём в стене делал её открытой для доступа, но Смит всё же не решался войти. С сомнением он спросил:

– Я вам точно не помешаю?

– Ни в малейшей степени, – с улыбкой сказал я.

– Я хотел вас кое о чём расспросить. – Смит всё стоял на пороге.

– С удовольствием отвечу на ваши вопросы. – Я взглянул на панель приборов. – В ближайшие полчаса мне абсолютно нечем заняться.

Смит всё же решился и прошагал к дивану, стоящему у дальней от входа стены. В рубке имелось всё для отдыха экипажа, пусть даже и состоящего из одного оператора.

Я нажал кнопку на сенсорной панели. Ставни на стене разошлись, открывая вид на звёздное небо и округлившийся горизонт.

Кристофер Смит подошёл ближе, чтобы взглянуть на Землю, но вдруг повернулся ко мне и разочарованно спросил:

– Стереоэкран?

Я кивнул и нажал ещё одну кнопку. Изображение стало медленно перемещаться вслед за поворотом камеры.

– Всё же лучше, чем запись. – Смит бросил взгляд на экран и сел на диван. – Вы не против, если я задам несколько вопросов о вашей работе?

– Думаю, у меня не самая интересная работа в ближнем космосе, – пошутил я. – Зато свободного времени много…

– Но чем-то вас эта работа привлекла? – спросил Смит.

Я задумался.

– Знаете, я стал работать лифтёром, когда только началась подготовка Третьей Звёздной. Наши рейсы обслуживают строительство звездолёта, и я горжусь своим вкладом в подготовку полёта к Сириусу.

Смит задумался, после чего спросил:

– Я так понимаю, что на вас возложено управление лифтом?

– Лифтом управляет автоматика. Моё вмешательство нужно только в крайнем случае.

– И часто бывают такие случаи?

Мне показалось, что Кристофер несколько напряжён. Должно быть, разговор он затеял только ради этого вопроса. Я решил убедить его в безопасности рейса.

– «В крайнем случае» – вовсе не значит, что капсуле угрожает опасность. Я помогаю автоматике, если она медленно восстанавливает равновесие. Даже мелкие неприятности случаются не в каждый рейс. Но, смею вас заверить, пассажиры едва ли что-то заметят.

– А серьёзные поломки? – Кристофер не удовлетворился ответом.

– Космические лифтовые системы – крайне надёжный вид транспорта, – я непроизвольно приосанился. – Никакая одиночная поломка не приведёт к аварии. Системы управления резервированы четырёхкратно. Отказ любого из шести приводов лишь снизит скорость подъёма, а для продолжения движения достаточно двух симметричных приводов.

– Но если оборвутся тросы?

– Тросы имеют десятикратный запас прочности. За многие десятилетия эксплуатации лифтов случилось лишь несколько обрывов из-за попадания метеоритов. Но, как и в случае с приводами, двух симметричных тросов достаточно для продолжения подъёма.

– А если целыми останутся несимметричные тросы?

– Тросы можно перемещать на другие приводы с помощью манипулятора. Но даже если случится невероятное, и все тросы оборвутся, на капсуле есть двигатели и запас топлива для выхода на стабильную орбиту. А если высота недостаточна, – предупредил я его вопрос, – можно вернуться на Землю и плавно опуститься на парашютах в океан…

– Здравствуйте, молодые люди.

В рубку вошла Анна Фишер. Очень вовремя. Если бы Смит напрямую спросил о слабых местах капсулы, я не стал бы врать. Уязвимым местом лифта был сверхпроводящий накопитель энергии. Если сверхпроводящие кольца разорвать или просто нагреть выше критической температуры, вся запасённая в них энергия выделится мгновенно. Капсула тут же испарится, а мы даже почувствовать ничего не успеем. Но защита у накопителя крепкая, пробить её может разве что метеорит размером с кулак. Впрочем, капсуле не поздоровится от попадания такого метеорита в любое место.

– Добрый день, – сказал Кристофер и жестом пригласил девушку садиться.

Анна посмотрела на усеянный звёздами экран, едва заметно улыбнулась и спросила:

– Вы уверены, что сейчас день?

– О, недавно я был уверен, что буду единственным пассажиром на борту. Как хорошо, что я ошибался. Моё имя – Кристофер Смит.

– Анна Фишер. Можно просто Анна. – Девушка посмотрела на меня. – А как обращаться к нашему капитану?

– Стэнли Мортон. Можно просто Стэнли, и я вовсе не капитан. – Я улыбнулся и обернулся к мониторам, чтобы скрыть смущение.

– Стэнли… – Анна задумалась, будто оценивая имя по одной ей ведомой шкале. – Можно я буду звать вас капитан?

– Как вам угодно. – Я махнул рукой.

– Крис, можно вас так называть? – спросила Анна. Кристофер кивнул. – О чём вы беседовали с капитаном, когда я вас прервала?

Смит чуть смутился.

– Мы обсуждали… Э-э-э… – Кристофер задумался, но быстро нашёлся: – Мы обсуждали надёжность космической техники.

– Право же, я этим совершенно не обеспокоена. Что может быть крепче алмазных нитей?

– Углеродная нанолента, из которой сделаны тросы, в сто раз прочнее алмаза, – заметил я.

Анна с укором посмотрела на меня.

– Кому интересны технические подробности, капитан? «Алмазные нити, ведущие к звёздам» – звучит куда романтичнее…

– Для нашего рейса есть романтичное название, – сказал Крис. – Знаете, как раньше неофициально называли орбитальную станцию, на которую мы поднимаемся?