Ирина Андрианова-Голицына - Потерянные ключи [litres самиздат]

Костя взял у меня телефон и открыл раздел фотографий. Нет, невозможно! Там были изображения Николая! Причем не свежевставленные, а старые – годичной и более давности. Выходит, подлог исключался, если только не вооружиться любимой версией НТ о перебивке дат.

– Это точно его страница, – резюмировал Костя. – Правда, я не исключаю возможности, что она была создана специально для публичного доступа – для аудитории его типичных покупателей. Свою другую сторону он здесь не показывает. Но раньше она хотя бы была, эта другая сторона, а теперь ее нет. Исчезла. Он сам превратился в свою публичную страницу.

Я не знал, что думать.

– Он что-то помнит о себе прошлом?

– Ну как сказать. Когда я втерся к нему в доверие – для этого пришлось купить у него совершенно ненужный мне планшет, а еще бесплатно оказать услугу по ремонту компа – я пытался наводить его на разговор о Тасе и Елене.

– И он сделал вид, что таких не знает?

– Не то, чтобы так. С одной стороны, эти имена не вызывают в нем удивления. Он помнит, что вроде бы их знает. Но на самом деле он ничего не знает. Короче, все как у Таси: он родился на свет несколько дней назад, хотя уверен, что имеет историю. Воспоминания представлены в виде нераспакованных коробок с ярлычками. Якобы там что-то есть. Но заглянешь внутрь – там пусто. Только, в отличие от Таси, это недосущество не испытывает по этому поводу страданий. Я бы так сказал: те немногочисленные компоненты, из которых состоит его личность, пребывают в полной гармонии. Не удивлюсь, если он так всю жизнь протянет. Он вполне жизнеспособен: знает, что нужно зарабатывать деньги и знает, как. Его мир узок, как щель, но это не выглядит странным. Таких людей довольно много. Вобщем, вполне социализированный олигофрен.

– А его родственники? Он питерский? Они-то почему ничего не заметили?

– У него только мать, работает библиотекаршей в школе, а летом копается на даче. Без особых духовных запросов и не очень наблюдательна. Когда в городе, то большую часть свободного времени проводит за сериалами. Они теперь – идеальная семья. Впрочем, они и раньше-то особо не общались. Он такой скрытный, сказала мне она, когда я зашел в ее комнату покрутить старенький телевизор – там звук барахлил. Все за компом сидит, говорит. Видимо, он и раньше сидел за компом, когда ему было что скрывать – только с другими целями. А теперь ему скрывать нечего. Прост, как чистый лист. Но из-за былой скрытности мамаша не заметила разницы. Представляешь? Ест с аппетитом, кстати. Все пищевые привычки остались теми же. В одежде, похоже, тоже. Он ведь и раньше особо не следил за модой. Это только с точки зрения НТ он на стадионе был «хорошо одет». Вобщем, маме просто не на что обратить внимание.

– Так ты назвал ему имена, что-то рассказал о них…

– Ровно настолько, чтобы убедиться, что никакого специального содержания в соответствующих коробках у него не лежит. А, ну да, Тася. Есть такая. Как у нее дела? И это все.

– И все-таки – а если он талантливейший лжец? Смотри – он получает твое сообщение, смотрит твою страницу и видит среди френдов меня. Понимает, что ты стучишься не просто так. И решает разыграть комедию.

– Допустить совершенную иллюзию реальности, разумеется, можно. Но, если она абсолютно не отличается от реальности, какой смысл в этом допущении? Просмотри запись еще раз. Я провел у него часа три. Я даже незаметно подглядывал, время от времени выходя от его мамы в туалет. Ничего, пусто! Единственное разнообразие тупой сосредоточенности в компьютере – он иногда отхлебывал своего энергетика. И все. Ну хорошо, предположим, он обманул мою бдительность и играл роль все три часа подряд. Но не слишком ли сложно для такой простой цели? Зачем заманивать меня в дом и рисковать, что я просто с порога, ничего не выясняя, дам ему молотком по голове (почему бы и нет?), когда можно было просто прийти в ваш подъезд и всеми доступными способами удалить из ящика листок. Не знаю – кислотой туда плеснуть. Поджечь ящик, в конце концов. Если бы, предположим, он его сначала оставил, а потом передумал. Но нет – он намеренно оставил улику против самого себя! Единственный разумный вариант: после того, как с ним произошло ЭТО, он не подозревает ни о листке, ни о наших к нему претензиях.

Я еще и еще раз прокручивал запись. Нет, это не Николай. Это место в пространстве, которое он когда-то занимал. Николая больше нет. Он стерт. Кем? Как его найти?

Тем временем Костя снова принял горизонтальное положение. Было уже около полуночи.

– Знаешь, я нашел у него еще кое-что. Декларируется, как записки настоящего Николая. Пока он им был.

Я подскочил.

– Где? Кем декларируется? Почему же ты молчишь?

– Я подозреваю, что ты и в них усомнишься. Разумеется, теоретически это тоже может быть частью огромного подлога, чтобы ввести нас в заблуждение, и т.д. Но, вобщем, смотри.

Костя высунул руку из спальника и снова порылся в клапане рюкзака. На сей раз он извлек планшет, включил его, поводил пальцем по экрану и передал мне. Это был текстовый документ без названия и, похоже, даже без начала. Я принялся читать:

«…Ты говоришь, что мечтаешь скрестить литературу и жизнь, реальность и мечту. Я тоже всегда хотел этого. Дочитывая до конца талантливую книгу, я рыдал, оттого что приходилось навсегда прощаться с ее героями. Какое-то время мне было дозволено синхронизировать мое и их бытие, но книга заканчивалась, и они навсегда остались в своей дивной цикличной вечности (можно перечесть еще раз, да), живущие по законам литературы, где нет места рутине. Я же оставался в своем мире, где мне только в мечтах дозволено испытывать ту легкость, с которой они совершали невозможное. Я чувствовал себя глубоко обманутым. Почему они живут там, а я – здесь? В реальности слишком много ненужных подробностей. Начать с того, что нужно уныло проживать каждую секунду, а у них лишних сущностей нет – они живут только в свои наиболее содержательные моменты. Как олимпийские боги. Я плакал и говорил – не уходите! Я хочу к вам, возьмите меня с собой! Но книги лишь манили, лишь растравляли душу, лишь сильнее подчеркивали жестокий удел того, кому довелось быть героем реальности…»

– Кто это написал? Где ты это взял? – удивился я.

– В компе у пост-Николая. Когда я понял, что с его хозяина взять нечего, я поставил себе целью исследовать его компьютер. Именно с этой целью я уверил его в несуществующей заторможенности процессора, а также в том, что только я смогу его «разогнать». Видел бы ты, каких трудов стоило оторвать его от экрана! Это настоящий игроман. Спасло то, что вот в этом самом планшете, который я пришел у него покупать, тоже можно было играть. И он отвлекся. А я получил минут двадцать, чтобы обшарить его жесткий диск вдоль и поперек… В целом комп соответствовал запросам нынешнего Николая, но я нашел и кое-что от старого – несколько книг, которые нынешний никогда не стал бы читать, и вот это.