Эд Данилюк - Сыщик Вийт и его невероятные расследования [litres]

Фирс сразу же склонился, чтобы их осмотреть.

– Это Фёдор… – доложил стоявший здесь же городовой. Он с подозрением косился на истопника.

– Вот как? – буркнул Вийт с другой стороны, вынуждая тем самым постового повернуть голову к нему.

Сыщик бесцеремонно вынул стакан из рук пострадавшего и задрал рукава его рубахи – сначала на одной руке, потом на другой. Обнажились запястья с широкими алыми полосами стёсанной верёвочными узлами кожи. Сам мужик при этом никак не отреагировал. Он, казалось, и не заметил ничего.

– Ну да… – растерянно пробормотал городовой. – Фёдор…

– Хорошо, – кивнул детектив, вкладывая стакан обратно в руки потерпевшего. – Это мы установили. Дальше!

Столь же беспардонно он дёрнул вверх брючины штанов мужика. Похожие полосы обнаружились на голенях, под самыми коленями.

– Он кучер профессора Мье… – постовой запнулся, заглянул в свою записную книжечку и стал читать оттуда: – Мьехерта… э-э-э… Ала… Аладар… гм… овича де Чиксен…

Тут городовой впал в ступор. Его глаза вращались, лицо налилось краской, губы шевелились, но изо рта доносилось лишь шипение.

– Мьехерт Аладарович Андраши де Чиксенткирайи! – воскликнул Шнаппер. – Владелец того самого копья яростного огня! Ну того, которое облили краской! Именно! Моня, мы же очистили копьё? Моня! Моня, ты где?

Из толпы высунулся знакомый молодой человек.

– Да, Давид Израилевич, – подтвердил он. – Даже следа от краски не осталось. Аккуратненько, тряпочками, потихонечку, под присмотром владельца…

– Вот! – вскричал Шнаппер. – Под присмотром владельца! Мьехерт Аладарович дал разрешение на очистку… Так, Моня?

– Да, Давид Израилевич! – кивнул молодой человек.

– Вот! Он дал разрешение! Присутствовал, следил, лично надзирал, убедился, что всё в порядке, и отбыл. Сел в свой экипаж и отбыл. А тут, полчаса не прошло, нашли вот этого господина. Связанного, с кляпом во рту! А он и есть кучер Мьехерта Аладаровича! С кем же тогда уехал профессор?

Фирс и Вийт переглянулись.

Сыщик шагнул на улицу, поймал взгляд швейцара перед аукционным домом и махнул ему подойти. А сам вновь пригнулся над Фёдором.

– Расскажите, что произошло! – потребовал он.

Мужик посмотрел на него мутным взглядом и замотал головой.

– И всё же! – настаивал Вийт.

– Армяк мой пропал! – прохрипел потерпевший. – Хороший, синий, с шёлковой красной бейкой… Десятку заплатил!

– Расскажите о самом происшествии! – терпеливо уточнил Вийт.

– Профессор… – кучер заворочался, стараясь сесть прямее. – Профессор велели закладывать. И поехали в аукцион… Сюда, значит. Я ждал на козлах. А потом мимо человек проходил, из наших, из простых…

– Что за человек? – встрепенулся сыскной надзиратель.

– А я откуда знаю! – возмутился Фёдор. – Просто человек! Волосы тёмные, борода народная… А так… – он задумался, а потом решительно помотал головой. – Нет, просто человек! Подошёл, попросил подсобить с мешками, быстро, за пять минут управимся… Деньги обещал! – воскликнул кучер, будто это служило оправданием для всего. – В подворотню эту повёл… За нами ещё какие-то шли… И всё… Больше не помню ничего… Армяк утащили…

– Сколько было тех, что «шли»? Как выглядели? Всё делали молча или между собой переговаривались? Как они друг друга называли? Тот, что выманил вас, имел какие-то особенности? Может, шепелявил? Или шрам у него был?

Фёдор промычал что-то неразборчивое.

– Профессор Андраши отменил лекции в университете на всю неделю и безвыходно сидел дома! – вскричал Вийт. – Очевидно, что он кого-то опасался! Однако его всё же сумели выманить наружу! Облили краской его ценное оружие, и он из дома вышел! И профессора тут же увезли неизвестно куда. Конечно, я желаю знать, как выглядели похитители!

Звуки этой речи зачаровали Фёдора. Он слушал недвижно, преданно глядя на сыскного надзирателя. Но когда Вийт остановил на нём свой взгляд, выдавил из себя только:

– Так я ж не разглядел! Быстро всё было! Раз и всё!.. Кушак мой тоже украли! Красный! Крепкий! Трёшку стоил!..

Ронислав Вакулович резко выпрямился во весь свой рост.

Подошёл швейцар. Настороженно посмотрел на Шнаппера, но тот кивнул, и человек расслабился.

– Чем могу служить? – спросил подобострастно.

– Это кучер профессора Андраши, клиента аукционного дома, – указал Вийт на Фёдора. – Потерпевший привёз сюда своего хозяина, чтобы тот проследил за очисткой от краски старинного копья…

– Как же! Наслышан! – кивнул швейцар.

– А потом кто-то оглушил его, переоделся в его платье, дождался профессора и увёз того в неизвестном направлении…

– Да иди ж ты! – изумился человек.

– Это происходило на улице, на ваших глазах, не так ли? – аккуратно взял его за пуговицу детектив. – Что вы видели?

– Да ничего! – швейцар даже отступил на шаг. Ещё и руки перед собой выставил. Пуговица выскользнула из пальцев Вийта. – Я, правда, после утреннего происшествия за входящими больше следил. Приглядывался, значит. А их экипаж, да, подкатил, ссадил важного господина. Мундир инженерный, дорогой. Я подошёл к кучеру… К этому, значит, – человек указал на Фёдора. – Чтобы убрал повозку от парадного. У входа нельзя, чтобы экипажи стояли, несолидно. Ну, он и отъехал. Я больше и не смотрел…

Вийт секунду разглядывал лицо швейцара. Потом закрутился на месте.

– Фирс! – вскричал он. – Мы едем на квартиру к Мьехерту Аладаровичу!

– Карманных часов нет! – причитал позади мужик. – Они у меня в кожаном футляре на кушаке висели!.. И цилиндра! Велюрового! С пряжкой!..

Вийт уже бежал к паромобилю. Фирс следовал за ним.

Вдруг истопник резко остановился.

– Что было изображено на пряжке? – крикнул он, обернувшись.

– Так лошадь! – ответил мужик, глядя на истопника изумлённым взглядом. – Ейная голова!

Помощник Вийта кивнул и бросился было прочь, но вернулся.

– А повозка какая была?

– Я собрал все детали! – воскликнул городовой. Он перевернул страницу в записной книжечке и стал читать: – Двухколёсное тильбюри́ с коричневой кожаной обивкой. На заднике – герб рода в три краски на латуни размером с ладонь…

– Благодарю! – бросил Фирс и устремился на улицу.

Впрочем, в ту же секунду прибежал назад.

– А где профессор живёт? – спросил он.

Служанка плакала. Глаза её опухли, нос раскраснелся, жилки под кожей на висках проступили синенькими ниточками и часто-часто пульсировали. Девушка всхлипывала и промакивала слёзы платочком. Её белоснежный передничек слегка перекосился, а одно плечико даже съехало по руке к локотку.

Вийт, даром, что жених и что свадьба послезавтра, невольно залюбовался барышней и опомнился, лишь когда его пальцы самовольно стали поправлять бретельку фартучка. Он смущённо кашлянул, обернулся за поддержкой к Фирсу, но отшатнулся, напоровшись на его осуждающий взгляд.