Антон Карелин - Одиссей Фокс

Наконец Одиссей отдышался и посмотрел: левая рука холодна и чиста, маленький прокол побелел, крови не видно. Посередине правой ладони темнела большая густая капля, странно блестящая в полутьме.

Фокс прикоснулся ладонью к панели управления, и тёмная капля осталась там. Человек поднялся на ноги, вернул истязатель в потайной карман и зарастил его. Надел только что напечатанный свитер, абсолютно такой же, как старый — только новёхонький и самый обыкновенный, не имеющий никакой ценности. Погладил спящее чёрное яйцо и тихо сказал:

— Прощай, Чернушка. Будь добра к тому, кто придёт на моё место.

Он был уверен, что уже не вернётся.

*

— Это дань традиции! — словно оправдываясь, воскликнула принцесса. — Не удивляйтесь!

Фокс, слепой на один глаз, приподнял бровь второго. Прямо перед ними завис сверхтехнологичный корабль олимпиаров, вершина бесконтурной технологии, способный за мгновения преодолеть любые расстояния и выйти на сигнал маяка… Это была бронзовая колесница. Только без колёс. К счастью, без коней. А также без дюз, двигателей, отсеков и обшивки, в общем, вообще ничем не напоминающая космический корабль.

Колесница висела в воздухе и притягивала взгляд: аскетичная простота и стремительность линий сходилась с роскошью материалов и аурой античной мощи. По внешней стороне шёл панорамный барельеф, детальное изображение масштабной битвы: Фокс присмотрелся и увидел, что это сражение техно-богов и титанов, которое отгремело пять столетий назад, при Великом Разделе галактики. В центре барельефа владыка олимпиаров один-на-один сражался со своим врагом; Одиссей разглядывал эту сцену, ощущая удивительную пустоту в груди.

— Что? — спросила Ана.

— Жизнь странная штука, — с трудом улыбнулся детектив. — Мог ли я подумать, что однажды взойду на корабль вместе с правнучкой великого Урана?

Насчёт «корабля» он сильно преувеличил, так, сверхпространственная тачка на двоих.

— Почему вы убрали свой глаз? — переборов тактичность, спросила принцесса.

— Он уже помог выбрать путь.

Внутри колесницы не оказалось ничего, даже сиденья, лишь полированная пустота и шершавая перекладина, за которую можно держаться. Ана привычно встала посередине, но спохватилась и подвинулась, виновато хмыкнув. Фокс устроился с ней рядом, они стояли так близко, что ощущали дыхание и тепло друг друга. Волосы Аны стали смущённо-розового, но и радостно-рыжего цвета; а когда их руки синхронно взялись за перекладину и прикоснулись, розовых прядей стало больше.

Одиссей вдруг подумал, как же это удобно: видеть, что у Аны на душе. Кто-то скажет, что люди и так понимают друг друга. В принципе, да. Но если честно, только и делают, что совсем ничего не понимают или всё понимают неправильно! Чужая душа потемки, мы часто упускаем важное или обижаем друг друга, не замечая того. Мы расходимся по жизни, раненые и презирающие друг друга, когда могли бы стать друзьями. Мы бы удивились, узнав, сколько бед и конфликтов можно разрешить во мгновение ока, если их участники просто поймут друг друга правильно.

А с эмо-волосами это казалось настолько легко — понять правильно и убедиться, что Ана тоже поняла. Сразу заметны малейшее сомнения или обиды; ты всегда увидишь, как отзовётся твоё слово. И это работало в обе стороны: эмо-волосы научили Ану быть искренней, не бояться своих чувств и не пытаться их спрятать. Принцесса улыбнулась Одиссею, и он увидел, что ей радостно лететь вместе с ним.

— На Рассвет! — приказала она.

Их окружило мягкое защитное поле. Бесконтурный корабль остался на месте, но стены баржи дрогнули и внезапно расслоились на сотни мерцающих изломов. Пространство вокруг рассыпалось на мириады неровных подрагивающих нитей — из которых состоит вся материя, но которые не видны глазам живых существ, застывших в пространстве и времени.

Колесница ушла в квантовый мир, где все константы превращались в возможности. Тут же зрение Фокса перестало работать, исчезли дыхание, осязание и слух, человеческое сознание отключилось, не находя привычных ориентиров. Колесница выпала из потока пространства и времени, и вернулась в него уже в другой точке: в звёздной системе, где был один из работающих маяков.

Одиссей пришёл в себя, пробуждаясь от секундной потери сознания. В глазах потемнело, дыхание перехватило, внутри всё дёрнулось вниз, как при падении — но уже вернулось к норме. Он пошатнулся и, наверное, упал бы, но защитное поле бережно держало несовершенное человеческое существо. Фокс восстановил дыхание и заметил, что Ана смотрит на него внимательно и чутко, даже ласково, готовая прийти на помощь гостю, непривычному к бесконтурным переходам. Волосы девушки вспыхнули розовым, когда она поняла, что Одиссей уже очнулся и заметил её взгляд.

— Мы на Рассвете! — поспешно воскликнула Ана, отворачиваясь, и вскинула руку в приглашающем жесте.

Фокс посмотрел, куда она указывала, и на секунду потерял дар речи.

Перед ними расстилалось небо — и если на большинстве планет «небо» означало прозрачный простор, то на Рассвете оно оказалось многогранным, как стеклянный купол, и c десятками водопадов. По небесным ступеням переливались реки газов и облаков разных оттенков, одни казались плотными и кудрявыми, другие стелились полупрозрачной дымкой, третьи бурлили и вихрились, как грозовые фронты.

Грани неба были похожи на гигантские пласты прозрачного стекла и где-то золотились в солнечных лучах, где-то алели. Лишь далеко позади колесницы, у горизонта, темнела подступающая ночная тьма. Закатное солнце пронизало небо лучами, и они преломлялись, отражаясь в небесных пластах, поэтому всё казалось раздвоенным или растроенным.

— Ух ты! — вырвалось у Фокса, он никогда прежде не видел настолько красочного неба.

— Это атмосферные преломления, — Ана смотрела на раскинувшееся вокруг богатство с нежностью, будто планета была её детищем. — На Рассвете настоящее царство газов, они разные по плотности, поэтому вся атмосфера состоит из слоёв. Но кое-где слои нарушаются из-за перепадов давления, и облака из верхних ярусов перетекают в нижние, а лёгкие газы из нижних стремятся в верхние.

И дополняют вечный круговорот. Одиссей глянул вниз: в паре километров под ними зеленели извилистые холмы и кудрявились пышные леса, кроны деревьев этой планеты отливали светлой синевой.

— А вот и белый город! — Ана указывала вперёд.

Сразу несколько сверкающих атмосферных граней сходились в одно место, и на их схождении собрался огромный массив облаков, таких кучных и плотных, что они казались тяжёлыми и материальными. Словно вязкий остров в углу неба. Многочисленные горы и башни, каскадные уровни облаков — скопление и правда напоминало белый город, особенно издалека.