Елена Гариани - Когда поют руны

Я позавтракала горбушкой свежайшего хлеба, купленного ещё утром, угостила белым мякишем лесовика, как учила Зина, и двинулась дальше. Мне оставалось обойти по краешку небольшое болотце, куда мы ходили за клюквой, а потом тропинка сама вывела бы меня к Пезухе.

Я не сразу поняла – что изменилось… Здесь не могло быть другой дороги… Но я не узнавала места. Не было здесь этой полянки с рябинами и одиноко стоящей на пригорке старой сосны. Исчезло болотце. Я заблудилась в двух шагах от дома! Солнце светило по-прежнему ярко и оптимистично, но молчали птицы. Стало тревожно и неспокойно. Ну и куда теперь?

«Э-э-эй! Ау-у! Помоги-и-и-те!»

Мне ответила настороженная лесная тишина. И вдруг вдалеке откликнулось робкое «ку-ку». Я прислушалась и потихоньку двинулась в сторону голоса кукушки, внимательно оглядывая дорогу.

Тропинка вывела на холм, где красовались аккуратные ёлочки. Деревца расступились и открыли некрашеный деревянный забор, за которым виднелся небольшой дом. Я решила войти, чтобы спросить дорогу. Дворик зарос малиной и крыжовником, вдоль дорожки до самого крыльца стелилась лесная земляника. Стояло несколько яблонь с незрелыми ещё плодами. Дом был очень давно построен. Радовали глаз резные наличники и перила. На окнах висели белые занавески с мережкой. Во дворике тихо и спокойно. Я поднялась по ступенькам и постучалась. Дверь от моего прикосновение бесшумно открылась. На стук никто не отозвался и я вошла в маленькие сени. Здесь было побелено, на полу – самотканый половичок. Видно было, что за занавеской в комнате горел свет.

– Хозяева? Есть кто-нибудь?

Мне не хотелось заходить без разрешения, но в доме молчали. И я вошла.

В углу у окна стояло деревянное плетёное кресло. Рядом, на круглом столе, укрытом белой скатертью, лежала большая книга -тяжёлый кожаный переплёт, потрёпанные страницы. На обложке вытеснен знак из трёх треугольников, которые вместе составляли трапецию.

.

В очаге потрескивая горели поленья. Пахло костром и яблоками. Прямо напротив меня на стене висело огромное потемневшее от времени зеркало, в котором неожиданно возникло изображение красивой женщины. На секунду мне даже показалось, что это я так странно отразилась. Она была удивительно похожа на меня, но одета в длинное диковинное платье и в руках держала книгу.

У меня перехватило дыхание – мама?!

И вдруг я вспомнила… Моя мама в белом платье с оторванным рукавом рядом с пятью берёзами, которые – вот так же! – составляли правильную трапецию… Память, которая столько лет была замурована, теперь вернула мне зловещее багровое небо, белые стволы деревьев, красивое и строгое лицо молодой женщины.

Страх, оглушительные вспышки и запах гари…

– Лайма, беги! Забирай Нику и уходите! Немедленно!

Голос отца был еле слышен сквозь непрекращающийся грохот.

Потемневшие глаза мамы и её шёпот. «Ника, мы встретимся. Только нужно вернуть Книгу. Ты это сможешь. Нужно вернуть её Домой.»

Изображение женщины в зеркале плыло. Я торопливо вытирала и размазывала по щекам слёзы, которые предательски застилали глаза. И почти ничего не видела. Изображение исчезло. Теперь в зеркале отражалась только моя фигура, судорожно прижимавшая Книгу к груди.

Руки сами торопливо запихнули её в рюкзак. Тихо вжикнула змейка.

– Он, конечно, с характером, но очень добрый, – эхом прошелестело по комнате.

«Кто?» – хотела я спросить, но развернулась и , словно повинуясь чужой воле, на подгибающихся ногах потопала вон.

Тропинка быстро вывела к знакомой берёзовой роще. Шаги давались с неимоверным трудом, будто за каждой ногой тянулось по гири. Небо стремительно затягивалось серой пеленой, из-за деревьев на тропинку стал наползать туман, раскидывая вокруг себя белые клочья, похожие на скрюченные пальцы. Я заставляла себя шагать быстрее. Туман двигался стремительно, странно, почти осознанно. Я всей кожей чувствовала, что нужно бежать. Совсем близко раздался тоскливый волчий вой. Казалось, что волчья душа прямо сейчас прощается с жизнью. Волки? В апреле?! Сейчас они должны быть сыты, веселы и не опасны! Мне показалось, что под ногами мерно подрагивает земля. Ужас буквально подхватил меня под руки и потащил по тропинке. Вода была совсем близко. Откуда-то я знала, что странная погоня не сможет пересечь реку. Почти задыхаясь и шатаясь из стороны в сторону я протопала по лавам через Пезуху и упала в жёсткую осоку на самом берегу. Силы мои закончились. Я оторвала голову от земли и оглянулась на противоположный берег. Среди белёсых лохмотьев тумана взметнулся плащ и сверкнуло что-то длинное и узкое. Волки взвыли сердито и недовольно. Туман неохотно отступил в глубину леса. Я откинулась на спину. В вышине тихо и приветливо светило солнце, ветер неспешно гнал облака. В камышах несмело квакнула лягуха. Алё, Вероника! Тебе показалось! Ну конечно, показалось. Какие волки? Какие плащ и меч? Я была уверена, что всё дело в Книге и время от времени нащупывала её через ткань рюкзака. Книга была на месте.

Перед глазами стояло серьёзное лицо, красиво изогнутые русые брови. Книгу нужно вернуть. Домой! Я найду это место!

Ночью мне снилась незнакомая берёзовая роща. В ветвях деревьев пел соловей. Я слушала нежные переливы звуков. Радостно было на душе, как будто птичья песня нежно взяла в ладони и понесла куда-то вдаль, где легко и весело, где любят и ждут… Тихо пел высокий женский голос… И я знала слова…

Мы с мамой Зиной долго на разные лады пытались разложить то, что произошло. В лесу кроме лесника на сотни километров никто не жил. У лесника была большая семья, крепкое хозяйство, и дом их стоял ближе к Вичуге. Наш сосед Степан Иванович, бывалый охотник, на мой рассказ о волчьем вое ничего не ответил, но по глазам и усмешке, спрятавшейся в усы, видно было, что не верит. Причудилось, мол, этой городской да впечатлительной барышне.

Иногда по вечерам я вытаскивала и листала Книгу, пытаясь понять знаки, написанные в ней. Красивые построения непонятных символов напоминали иероглифы, будоражили воображение, но прочитать их не получалось…

* * *

Книга нашлась! Нашлась и попала в руки обычной девочки! Но теперь я добуду её… это вопрос времени… И нет такой силы, что мне помешает. Не нашлось до сих пор, а значит и не найдётся…

Красное яблоко на столе. Пахнет травой и летом.

Вечер на этой прекрасной земле… Был он таким или не был?

Тихо болтает листва о своём… Старый заброшенный сад…

Даже малинник в углу у забора каждому гостю рад.