Михаил Дабар - Тысячу раз умереть

– А когда это будет?

– Скорее всего, завтра. Может чуть позже.

Кристина следила со мной с любопытством.

– А это будешь ты делать?

– Нет.

– Почему?

– У меня нет для этого образования. Я здесь просто выполняю роль помощника ассистента.

– Тебе не отвратительно? – спросила она, когда я начал стягивать джинсы.

Снять их было довольно проблематично, при этом массивное тело колыхалось как праздничное желе.

– Что именно?

– Ну, покойника раздевать?

– Нет, – я снял джинсы, трусы и сложил их в пакет.

Краем глаза я видел, как Кристина за мной наблюдает.

– А ты всегда их раздеваешь?

– Нет, – я обернул тело простыней и начал перетаскивать его на стол.

– А когда не раздеваешь?

– Когда они умерли не у себя дома, а в больнице. В больнице они уже раздеты.

Успешно справившись с перетаскиванием тела, я направился к раковине, набрал в ведро воды, взял губку и начал мыть женщину. В этот момент Кристина снова достала свою тетрадь и начала что-то рисовать. Я остановился.

– Что ты там рисуешь?

– Я же сказала, что не обязана отвечать на твои вопросы.

– Поскольку ты здесь, то обязана.

Мы несколько долгих секунд смотрели друг на друга. Она повернула тетрадь ко мне рисунками. На белых листах, насколько я мог понять, она изобразила нашу встречу. Первой картинкой шел длинный коридор со стоящим в конце столом. На нем угадывался силуэт спящего человека. Дальше рисунок с каталкой и человеком, открывающим дверь в морг. Третий рисунок изображал человека, моющего мертвое тело женщины. Кристина еще не успела закончить третий набросок, но по силуэту тела покойника, она сбросила ей килограмм сорок и лет двадцать возраста. Несмотря на то, что все рисунки были выполнены простым карандашом, картины казались цветными.

– Красиво. Что это? – спросил я.

– Это черновики.

– Для чего ты их делаешь?

– Я рисую комиксы.

– Комиксы?

В моей голове слово «комикс» ассоциировалось с Человеком-Пауком и Суперменом и никакого отношения не имело к моргам, покойникам и их омовению. Видимо, Кристина поняла ход моих мыслей.

– Комиксы – это не обязательно истории про супергероев, – сказала она.

– А что это тогда?

– Любая история, – она снова повернула тетрадь к себе и продолжила рисовать. – Все, что угодно.

Я продолжил мыть тело.

– Например?

– Например, ту же сказку про колобка можно сделать в виде комикса. Нужно лишь правильно подобрать цвета, нарисовать и разделить историю на эпизоды.

– А что рисуешь ты?

Кристина обернулась и посмотрела на большой шкаф с дверцами.

– А что это?

– Это холодильная камера.

– Для мертвых?

– Да. В нем поддерживается температура плюс два градуса, чтобы максимально замедлить разложение. Это очень важно для исследования.

– Исследования чего?

– Причины смерти. Если тело хотят исследовать, то разложившиеся ткани этому очень сильно помешают, – я уже почти закончил с омовением. – Хочешь узнать, как это происходит?

Кристина помотала головой из стороны в сторону.

– Обычно помощник патологоанатома вскрывает тело, вынимает все органы, раскладывает их. Только после этого приходит патологоанатом, рассматривает органы, делает заключение, иногда, если нужно, берет ткани на анализ. Затем помощник складывает обратно все органы и зашивает тело, – я бросил губку в ведро и начал перетаскивать тело обратно на каталку.

– Я же сказала, что не хочу знать.

Подкатив труп к холодильнику, я взглянул на нее.

– Мне нужна помощь.

Кристина отступила на несколько шагов назад. Тетрадь она прижала к груди, заслоняясь ею, словно щитом.

– Из-за тебя я отправил санитара. Если бы он мне помогал, то тебя бы здесь не было.

– Ты действительно хочешь, чтобы я тебе помогла?

– Людям иногда нужна помощь. Часто необходимо перевести бабушку через дорогу, но случается так, что эту бабушку нужно загрузить в холодильник. Сегодня именно такой день. Давай, бери за ручки носилок.

Вместо помощи, она отступила еще на несколько шагов. Я выпрямился и посмотрел ей прямо в глаза. Она боялась. Ее глаза перебегали от ручек носилок к лицу мертвой женщины, ко мне, в конце снова возвращаясь к ручкам. Казалось, что до этого она пребывала в каком-то розовом сне, не понимая окружающей действительности. Но стоило мне попросить ее помочь, как морг, до этого казавшийся ей лишь фильмом, сошел с экрана, сел рядом с ней в кресло, зачерпнул горсть покорна и сказал: «Привет, солнышко. Как я тебе?»

Кристина попятилась назад. Сначала она делала это медленно, постепенно ускоряясь. Где-то на полпути к двери, ее зад коснулся стола с хирургическими инструментами. Они брякнули. Это подействовало на нее, как выстрел из ружья на мирно дремлющую на крыльце кошку. Я не успел открыть рот, как Кристина исчезла. Единственным, что напоминало об ее существовании, были двустворчатые двери морга, покачивающиеся из стороны в сторону.

Такую реакцию я видел не в первый раз. Так же вели себя мои одногруппницы на практических занятиях по анатомии. Сначала восторг, затем круглые глаза от понимания того, что их ждет, потом медленное отступление. Финалом всегда был стремительный побег. Зачем поступали на медицинский – непонятно.

Не торопясь, я доделал свою работу, поместив Валентину Федоровну Чалову, так звали мертвую женщину, в холодильник. Было трудно, но я справился один. Закончив с ней, я снял перчатки. Небольшая уборка заняла минут пять, после чего я вернулся на свое дежурное место. Сон сдуло окончательно. К тому же, где-то недалеко я услышал звук приближающихся сирен скорой помощи, а это могло значить только одно: или кому-то сегодня очень крупно повезет, или у меня снова появится работа.

Сирены скорых не стихали. По моим подсчетам, их подъехало десять или одиннадцать, но продолжали подъезжать все новые и новые. В городе явно что-то случилось. Не могли одновременно десять человек попасть в больницу с сердечным приступом или инсультом.

Но в коридоре по-прежнему никто не появлялся. Я пытался сосредоточиться на книге, но мои мысли были там, на улице, где машины скорой помощи одна за другой подъезжали к дверям, из них выпрыгивали санитары и катили носилки с больными людьми в приемную.

После двадцатой или двадцать первой подъехавшей машины я не выдержал и вышел на улицу. Снег стал слабее, но все еще валил так, что крыльцо напротив, куда подъезжали машины скорой помощи, казалось для меня чем-то далеким. А ведь оно находилось всего в двадцати метрах. Мои щеки обжигал падающий снег. Я достал телефон, зашел в браузер. Запрос «Новости Санкт-Петербурга» тут же выдал мне почти три сотни ссылок, но почти все они начинались с заголовка: «В Санкт-Петербурге рухнула крыша торгового центра». Я открыл первую же из них и начал читать. Как сообщали СМИ в многоэтажном торговом комплексе «Олимп» обвалилась крыша, в результате чего пострадали люди. Сведений о точном количестве жертв не было.