Артём Сениянц - Тандем#1

Следующая картинка, состоящая из полукругов разного цвета, вообще не поддавалась никакой логике. Цвета полукругов были разные, некоторые повторялись, фигуры имели одинаковый размер, но не все было видно полностью – часть заслоняли собратья. И в этих затмениях тоже не было никакой закономерности. Или была, но для меня осталась непостижимой.

Следующие картинки совсем сбили меня с толку – на одной был изображён стилизованный кактус, составленный из всяческих геометрических фигур, среди которых напрочь отсутствовали круги и их части. После «кактуса» шла фотография пустого пляжа, на который только-только накатила небольшая волна, укутав в пену край раскалённого песка. За этой фотографией следовало другое изображение – лицо девушки, симпатичной азиатки, составленное из рябящих в глазах точек какой-то микромозаики. Приблизившись к листу бумаги, я пристально вгляделся в щёку девушки и понял, что изображение состоит только из трёх цветов – из точек красного, зелёного и синего цвета. Причём, отдалив изображение назад, я снова перестал замечать неполноту цвета.

Шесть совершенно не связанных друг с другом картинок. И зачем они занимают моё внимание вот уже две минуты?

– Арту́р Галоген? – Симпатичная медсестричка обратилась ко мне, усаживаясь за столик.

– А́ртур Халохен, – поправил я её. – Ваш секретарь наивно решила, что мы с ней одной национальности, когда я пришёл в первый раз. До сих пор не меняет мои личные данные. Устал уже просить.

– Ничего, бывает, – она холодно меня оборвала и протянула мне стопку бумаг. – Вы же не в первый раз? Форму заполнения знаете?

Я утвердительно кивнул и принялся заполнять знакомые поля. Всё было как обычно – имя, возраст, пол, пол при рождении, номер страховки, в общем, обычная анкета. Вот только одно в ней было необычно – жирным курсивом, да ещё и с нижним подчёркиванием, была написана фраза – «об особенностях, результатах, методах и целях исследования – обязуюсь не разглашать», и далее поле для подписи.

Казалось бы – мелочь. Такая же фраза стояла на любом бланке, который я подписывал, сидя за этим или соседним столиком. Вот только никогда не было такого акцента на секретности исследования.

У любого нормального человека такое обстоятельство вызвало бы настороженность и желание внимательнее изучить предмет того, что с ним собираются сделать. У нашего же брата с головой давно не всё в порядке.

Мельком просмотрев всё то, что было сказано в «Предмете исследований», я не понял, а тем более не запомнил, ничего. В сознание попали только общие, мудрёные фразы типа – «особенности когнитивных структур», «диссонанс эмпирических методов», «исследование неизвестных ранее отношений», «внедрение объекта исследования в обычную среду донора». Короче говоря – абракадабра.

Но, добравшись до нужной страницы, мой взгляд нащупал то, что он так и чаял нащупать, заметив особенный акцент на секретности. На этой странице фигурировали суммы, да ещё какие! Баснословные двести сиреневых за каждый день участия в эксперименте, сверх того – десять тысяч за соблюдение договора о неразглашении. А страховые выплаты… Да, глядя на них, невольно думаешь – вот бы у них там всё пошло через чёрную дыру в космическом пространстве. Да с такой пенсией и инвалидом стать не жалко!

Если бы я знал, на что подписываюсь…

Но все мои мечты разбились в одну секунду, когда я дошёл до фразы – «договор будет заключен только с одним претендентом, прошедшим предварительный отбор».

Вот тут я поник. Я никогда не был удачливым. Да, мне посчастливилось найти стабильную работу. Да, мне повезло в любви. Но в лотереях я никогда не был силён. Часто пробовал, но никогда не выигрывал по-крупному. А этот контракт – самая настоящая лотерея. И повезёт одному из очереди. И совсем не факт, что мне.

– А много человек претендует на этот контракт? – спросил я у медсестрички.

– Все, кто в очереди, – отмахнулась она и поторопила меня, постучав пальцем по стопке листов перед моим носом. – Переходите к тесту быстрее, мне ещё человек сорок принять нужно!

Возражать я не стал. Убрав в сторону листы с анкетой, я обнаружил, что остальные листы в стопке – те же самые картинки, что я разглядывал до появления моей собеседницы в белом халате. Вернее, не те же самые, а аналогичные. На первый взгляд…

– Так, и?.. – неопределённо протянул я, взяв в руку один из листочков теста.

Сестричка пожала плечами.

– Я должен выбрать один из вариантов? Или искать схожие принципы на разных листочках?

– Решайте сами, это творческое задание.

«Только не это, – подумал я. – Больше лотерей я ненавижу только творческие задания! Потому что нет чётких критериев оценки. Потому что и в случае с лотереей, и в случае с творческим заданием – всё в руках удачи или её незримого Господина. Удача в творческом задании в том, что тебе заранее не известны вкусы судьи, его взгляды на жизнь и предпочтения в музыке. Ты выражаешь своё предпочтение и свой вкус. И только удача может сделать так, чтобы ваши вкусы были идентичны – твои и судьи. А иначе он забракует твою идею – просто не поняв, не оценив, применив иной эталон.

Говоря иначе – я терпеть не могу, когда ситуация не зависит от моих способностей, а является только лишь воплощением моих решений».

Я посмотрел в новый лист. Картинка из ромбиков, цветок из пикселей, геометрическая фигура из геометрических фигур, картинка-перевёртыш (с одной стороны олень, пьющий воду, а при повороте на 180 градусов – старик, курящий трубку). Было что-то ещё, но мне не захотелось удостаивать прочие изображения своего внимания. Поставив жирный восклицательный знак рядом с «оленем», я написал на пустом пространстве под картинками – «выбрал двух оленей, потому что это забавно».

Забавным мне показалось как раз то, как могут воспринять мою шутку оценщики работы. Будут ли искать второго оленя, которого там нет, или поймут, что я пытался оскорбить вымышленного старика? Хотя по большому счёту я не питал особой надежды на то, что к моим записям отнесутся хоть сколько-нибудь серьёзно.

… Как же я ошибся…

Следующий лист мало чем отличался от предыдущего – тоже ромбики, кружочки, пиксели. Мой взгляд зацепился за картинку, на которой из трёх прямоугольников была построена небольшая пирамида. Рисунок неброский, всего три фигуры, последовательно уменьшающиеся в размерах. И, хотя пропорция прямоугольников не была очевидной, что-то во мне кричало, взывая обратить внимание на «совершенство» пирамиды из них сложенной. Что во мне кричало? Возможно, чувство эстетики, а может, и забытые со школьных времен понятия, такие как «золотое сечение».

Да, это было именно оно – «золотое сечение», идеальные математические пропорции, с древности вычисленные архитекторами как наиболее приятные для глаза.