Сергей Рыбников - My darkest days

Аксель все это время сидел в студии и слушал. Том несколько лукавил: мужем Карен он еще не был, насчет их важности в городе, он тоже загнул, да и когда Аксель рассказывал другу ту историю – ярости в нем тоже не было. Хотя после этой речи друга, в нем что-то зажглось. Совсем чуть-чуть, но голова начала работать, а не просто хлопать глазками. Все это время он внимал, что говорит Томми и кажется, кое-что понял. Ведь действительно, водитель слишком легко отделался. Причин, почему он хотел спать – масса, но разве это оправдание? Это не справедливо! Один человек – лишился жизни. Еще троих (самого Акселя, а также родителей Карен) – это сломало или подкосило. А тут три года, и ты свободен.

В Акселе тихо закипала ярость. Он был человеком с высоким чувством справедливости, и это казалось ему абсолютно нечестным. Необходимо было что-то делать, но что? Суд уже был. Жаловаться на то, что все решилось меньше чем за сутки – бессмысленно. Таковы новые законы. Нужно подумать…

***

Человек с седым ёжиком на голове, в серой словно рясе ехал по удивительно темным закоулкам улиц, обычно ярко освещенного города, за рулем красного спортивного автомобиля и слушал фоном радио. Там говорилось о каком-то никому неизвестном происшествии, о каких-то замашках и попытках ведущего быть эрудированным и подкованным в вопросах коих он абсолютно не разбирался, но вот кое-что там все-таки было интересно.

– Важные и злые люди говоришь?.. Хм. Куй пока горячо, да? Дай Бог, времени хватит. Надо успеть.

После чего машина еще раз свернула в очередной темный переулок, ускорилась и растворилась во тьме засыпающего города.

***

– Ты прости меня, Аксель.

– За что?

– Мне там рекламу пришлось вставить. Ну, про эти гребанные корпорации. У меня договор, я никак не мог его нарушить. А радио никому почти не нужно. Приходится рекламировать все, что под руку попадется.

– Я, если честно, не заметил. Я и слушать то стал только в конце. Какие мы важные шишки то?

– Так надо. Я хочу вызвать резонанс. Потому что случай – вопиющий! Вы мне как брат с сестрой. Я переживаю не меньше твоего и хочу, чтобы вина человека была доказана по-настоящему, а не формально для галки.

– Знаешь, вот когда ты тогда начал говорить про злость и ярость – я понял. Я действительно зол. И с каждой секундой злюсь больше.

– Ну, вот видишь. Тем более. Я знаю тебя лучше всех. Даже когда ты еще ничего не понял, я уже знал, что как только оцепенение пройдет – ты попытаешься разобраться в этом всем сам.

– Как сказать. Я даже не знаю, с чего начать. И что разбирать.

– Давай так. Утро вечера мудренее. Мы с тобой утром пойдем со мной на работу. И в утреннем эфире будем вместе думать, может, звонки какие в студию прилетят. А так как в эфире нельзя молчать будет – мозгам придется обязательно что-то подкидывать. Так и придумаем.

– Мне с тобой? В эфир. Ну не знаю. Я не уверен.

– Все будет хорошо. Или ты уже остыл?

– Черт, нет, я не остыл!

– То-то же.

Ребята шли домой к Томми. Аксель не мог находиться у себя дома, а также боялся остаться один. Родители Карен вовсе начали обвинять во всем Акселя. Мол, если бы не он, она была бы жива. Он думал об этом, но как-то странно обвинять человека лишь в том, что они вместе жили. Он не толкал ее под мусоровоз. Он не выкинул ее с десятого этажа. Не накачал синтетическими наркотиками, от которых у нее поехала крыша. Не «обвесил» имплантами, от чего она могла подцепить компьютерный вирус и тоже свихнуться. Он просто был рядом в момент трагедии и ничего не мог поделать. Если только прыгнуть вслед за ней. Похоже, ее родители именно так и хотели.

В любом случае, сперва, нужно было поспать. Даже находясь под воздействием сильных транквилизаторов, которые он достал из древней заначки из прошлой жизни, Аксель был не спокоен до конца. Конечно, он переживал, но больше – он злился. Непонятно на что больше. На себя ли, что был рядом, но не спас подругу. То ли на родителей девушки, что винили его. То ли на друга, что приврал его историю и вставил чертову рекламу, которую Аксель конечно же слышал, но не подал вид. Либо на водителя. Но самым вероятным, кажется, что на все вместе взятое. Эту совокупность и нужно будет обязательно завтра выплеснуть в эфире.

***

Наконец-то. Это тот самый день! Было ощущение, что он никогда не наступит. В голове прям зудит мысль, о каком-то подвохе, но нет же. Все ясно – как белый день.

– Ты еще не придумал, что будем делать?

– А чуть конкретнее?

– Ну как же? Особенный день. Особенные планы. Не просто же постоять пятнадцать минут перед священником и поехать обратно. Что насчет переводчика?

– Я? Хм, я думал, мы оба должны приложить к этому руку. И мысли. Мозги там. А насчет переводчика, тут такое дело, придется взять на вечер эти туристические внешние импланты.

– Ясненько, – вздохнула Карен. – И вообще, зная тебя, ты отметешь все классные варианты и выберешь свой, и дабы пропустить это бесполезное бодание рогами – я уже согласна.

– Эту фразу ты сказала и полгода назад, – усмехнулся Аксель.

– Да, и не сделай так, чтобы я пожалела, будь добр.

Акс посмотрел в изумрудно-зеленые глаза, чмокнул Карен в лоб, она его в нос, провелась по чернющим волосам и пошла прихорашиваться дальше. Да, есть поверие, что жених и невеста не должны видеть друг друга до свадьбы в нарядах… или без них? Но ребята были не из верующих в приметы. А уж в какие-то грустные выдумки предков тем более.

Они и эту свадьбу то не хотели, но родители Карен настояли. Поэтому, был принят компромисс: сегодня «свадьба» так, как хотели молодожены, а потом, по приезду обратно домой, свадьба, как хотели все остальные родственники. Их было немного, но, когда речь зашла о свадьбе, ор поднялся выше гор.

Как, кстати, хотели ребята? Наверное, крайне банально, надев розовые очки. Карен с Акселем посчитали логичным сделать день «неофициального» бракосочетания не лишь бы каким, а хитровыпендренным.

А именно: после жаркого дня, в приятный вечер на песочном пляже на берегу океана. С видом на тихую и лазурную водную гладь, простирающуюся до самого горизонта, за которым будет лишь солнечный диск, медленно тянущийся вниз, и созерцающий начало их союза.

Начнется торжество на фоне яркого, чистого и синего неба, а закончится оранжево-розовым закатом и, невидимыми в городе, но по-настоящему далекими и яркими, звездами. Как, только родившимися, так и давно умершими.

А потом будет брачная ночь, в которую они, разумеется, как и хотели, сделают новые татуировки и напьются в хлам в одном из баров отеля, в котором заселились по приезду. Да, татуировки под алкоголем – не лучшая затея, но явно не смертельная!

Аксель знал точно. Эта женщина будет вознаграждена за то, что выбрала его. И нет, не в каком-то похабном плане. Имея возможность общаться с кучей девушек в свое время, когда он встретил Карен, то понял, что именно ее нельзя упустить. Уже тогда он начал проявлять весь свой мужской шарм, дабы очаровать ее. С переменным успехом, но все же. Уже тогда, он готов был обогнуть мир на своих двоих, лишь бы она была счастлива. И сейчас, ее фразу «не дай мне пожалеть об этом выборе», он слушал с ухмылкой. Ибо прекрасно понимал, что с ней он будет до самой смерти.