Ирина Скидневская - Страна мурров

Айлин досчитала про себя до пяти и твёрдым голосом сказала:

– Фанни, ты у меня одна. И, пока не нашлись другие претенденты, остаёшься официальной наследницей дома Монца.

– Да хоть бы уже кто-нибудь нашёлся! Когда-нибудь…

– Быть Хозяйкой мурров – это честь, а не только огромная ответственность, – будто не слыша, продолжала Айлин.

– По школе кто-то разбросал листовки с карикатурами от Детей свободы , и, как всегда, бабушка, ты там главное действующее лицо. Я должна мечтать о такой чести?

У Айлин вспыхнуло лицо.

– Продажные болтуны! Они понятия не имеют, как сложно управлять этим городом…

– Дай мне, пожалуйста, денег, – перебила Фанни, – я куплю новую сумку.

– Я в сотый раз прошу тебя не нарушать законы, и гражданские, и те, что связаны с табуированными вещами: с муррами и тайными знаниями. Иначе каждый решит…

– …что я сошла с ума, раз пришла на занятия с бумажным пакетом из булочной!

– … решит, что теперь ему всё дозволено.

– Стина, конечно же, сразу предложила скинуться мне на сумку! Пока у неё сердце не разорвалось от жалости – к нашей бедности.

– А ты? – заинтересовалась Айлин.

– Не объяснять же, что пакет попался мне под руку на кухне, когда я опаздывала. Сказала, что в моде всё экологичное…

– Ну, и прекрасно. Стина Дрём-Лис может говорить всё что угодно, но поверь мне, скоро все в школе будут ходить с бумажными пакетами. Помнишь, как ты вылила на себя пузырёк репейного масла, а потом не смогла его смыть и породила моду на эффект сальных волос?

Фанни прыснула со смеху.

– Мокрых!

– Но по сути – грязных. Никогда не забуду массовые протесты родителей.

– Бабушка, ты ведь помнишь Виляву? – неожиданно спросила Фанни.

– Это у неё проблемы с математикой?

– Ну, да. Ничего не соображает.

Вилява была новенькой, переведённой в конце года из другой школы. Надо же было так назвать ребёнка. Девочку! Мало того, что фамилия Выскоч… У Фанни никогда не было подружек, её друзьями были книги. Но уже дважды она приезжала из школы вместе с высокой крупной девочкой, очень раскованной. Говорила та без остановки, громко хвалила дом и выглядела как полная противоположность обычно немногословной и погружённой в меланхолию Фанни. Но Айлин была скорее рада их дружбе.

– Да, я помню Виляву.

– Ты же видела, как она… одета?

– Заметила, – ответила Айлин. Тонкое обтягивающее трико невыгодно обрисовывает полноватые формы, вязаная кофта слишком коротка… Всё удручающе ярких цветов. – Мы будем это обсуждать?

– Только чтобы всё исправить, – поспешила объяснить Фанни. – Понимаешь, родители Вилявы не бедные, но не горят желанием тратиться на её одежду, а сама она не слишком хорошо разбирается в моде, носит, гм, безвкусное старьё. Ты позволишь подарить ей новые вещи? Шотка согласилась сшить несколько нарядов, но велела сначала спросить у тебя.

Шотка была их домашним стилистом. Айлин удивилась.

– Прости, удобно ли это? Мне, конечно, не жалко, но что скажут родители?

– Отцу всё равно, а у матери Вилява ни о чём не спрашивает… – Фанни прикусила язык, увидев, как Айлин нахмурилась. – В смысле, она не будет возражать.

– Фанни…

– Бабушка, не надо! Всё будет нормально! Считай это благотворительностью, которой ты уделяешь столько внимания.

– Но они состоятельные люди. Как можно ни с того ни с сего делать подарки их дочери?

– Очень просто! Они даже не заметят. Отец всё время на работе, на стройке, дома почти не бывает.

А мнение матери никого не заботит… Поколебавшись, Айлин кивнула.

– Хорошо, дорогая. Полагаюсь на твоё благоразумие. Увидимся за ужином.

– Спасибо!

Фанни ушла с довольным видом. Внучка редко выглядела счастливой, и Айлин чуть-чуть полегчало. Она позвонила охраннику в холле.

– Хейго, пожалуйста, пригласите доктора Рица в гостиную, если он не занят.

2

Риц… Айлин взглянула на старинный портрет юноши с копной светлых кудрей и длинными, по моде тех лет, бакенбардами. Какой глубокий, проницательный взор… Это был предок их нынешнего семейного врача Эдама Рица, можно сказать, основатель династии. Историю его возвышения Айлин знала с детства.

Некогда один из Монца страдал сильным кашлем. Врач лечил его микстурой, в состав которой входила ртуть, и, как все тогда, увлекался кровопусканием. Благодаря такому лечению, стоившему к тому же немалых денег, больной неудержимо приближался к своему жизненному финалу: маялся от вздутия живота и чах на глазах. По счастливому стечению обстоятельств в доме оказался молодой врач, только что прибывший из-за морей, где он обучался лекарскому искусству. Он указал на истинную, как ему мнилось, причину кашля: нервное истощение , и рекомендовал больному пилюли из зелёного чая, красное вино и телячьи отбивные, приготовленные на решётке. И странная болезнь, и сам способ лечения были дубъюкцам в диковинку, но не прошло и двух недель, как умирающий воскрес к жизни и, конечно же, умолил чудо-лекаря поступить к нему на службу. С тех пор, на протяжении многих веков, семейство Монца вверяло жизнь и здоровье только врачам из династии Риц, а Айлин унаследовала от предков стойкое убеждение, что врачи в массе своей люди безнравственные и невежественные.

С папкой и медицинским чемоданчиком в руках, вошёл Эдам, светловолосый, высокий, тонкий в талии, с худощавым лицом, которое не портили наметившиеся залысины. Подойдя к Айлин, он с достоинством поклонился.

Ему было чуть за тридцать. Серый костюм в мелкую полоску сидел на нём как влитой; цвет лица был отменным, что говорило о правильной диете и самоконтроле. Доктор сторонился любых излишеств, оставлявших на лице припухлости. Это подкупало. И ещё он удивительно элегантно ходил по скользкому паркету. На памяти Айлин, ни одного падения.

– Прошу вас, Эдам, садитесь.

Он сел на краешек стула – с прямой спиной, несгибаемый, как циркуль. Излучает

уверенность, а это как раз то, что ей необходимо для поднятия духа. Многие в Спящей

крепости считали доктора надменным и заносчивым, но с Айлин он был неизменно любезен, к тому же его профессионализм никогда не подвергался сомнению. Так что доктор Риц продолжал усердно трудиться в доме Монца, и с годами его положение только упрочилось.

– Доктор, я не оригинальна в своих вопросах. Как здоровье Фанни?

Эдам смотрит в её высохшее лицо с благородными чертами, с провалами всё ещё красивых карих глаз. Её наряд, как всегда, безупречен, драгоценности восхитительны, а тёмные волосы – она ненавидит седину – уложены в высокую причёску. Тщательно скрываемое волнение выдаёт голос, он надтреснут, как отжившая фарфоровая чашка.

– Я провёл самое скрупулезное обследование, госпожа Айлин. Никаких оснований для беспокойства, девочка здорова. Если желаете, можете ознакомиться с результатами анализов. – Он аккуратно придвинул к ней папку.