Максимилиан Жирнов - Тринадцатая жертва

Наискось от остановки, над самым тротуаром, угрюмо нависло массивное здание. Третий, самый верхний, этаж сильно выдавался вперед и покоился на граненых колоннах, украшенных барельефами. Я прочитал вывеску на фасаде: «Издательство «Дейли Хазард. Парк-Лейн 427». «Дейли Хазард» можно понять и как «Ежедневный риск». Но тогда я не заметил, насколько двусмысленно звучит название.

Глава 6. Вы приняты!

Я вошел в полукруглый вестибюль – вернее, большой холл. Охранник на входе подозрительно прищурился, решил, что со мной можно не церемониться и зажег сигарету.

– Мне нужен Людвиг Ольсен! – нахально сказал я.

– Комната триста два. Идите на третий этаж и от лестницы направо.

Страж выпустил едкий дым прямо мне в лицо. Похоже, здоровым образом жизни здесь не страдают. Я поспешил покинуть холл, пока не заработал себе хронический бронхит, воспаление легких, эмфизему и что еще там угрожает пассивному курильщику. Конечно, не мне думать о долгой жизни, но даже подниматься на эшафот лучше здоровым и счастливым. Нет, все-таки черный юмор – не мой конек.

Я быстро отыскал кабинет с вывеской «главный редактор», распахнул дверь и уставился в густо подведенные глаза эффектной красотки. Впрочем, не стоит врать самому себе. Я, не отрываясь, глядел на необъятный бюст, едва не вываливающийся из-под яркой блузки. Что ж, здешний босс умеет подбирать себе персонал.

– Что вам угодно? – томно произнесла секретарша.

– Мне нужен Людвиг Ольсен, – на этот раз я произнес это хрипло, предварительно сглотнув слюну. – У меня к нему письмо.

– Как вас представить?

– Представьте меня в ванной… шучу. Питер Блейк.

Девица скрылась за обитой кожзаменителем дверью. Ее не было минут двадцать. Все это время я разглядывал фотографии на стенах. Меня привлек один снимок – грязный подросток лет пятнадцати прижимал к груди подругу или сестру в некогда белом платье. Шел дождь, черные длинные волосы девочки прилипли к спине, но она не замечала этого. Она не отрывала глаз от сгоревшего бронетранспортера на заднем плане. Пустой, выжженный взгляд юноши был устремлен в бесконечность. «Война окончена» – прочитал я подпись под рамкой.

Распахнулась дверь и в приемную вплыла секретарша.

– Проходите, мистер Блейк. Мистер Ольсен готов принять вас.

В кабинете за простым деревянным столом сидел крепко сбитый мужчина лет пятидесяти. Короткая стрижка и волевой, выдающийся вперед подбородок делали его похожим, скорее, на боевого майора или полковника, чем на руководителя колыбели газет, журналов и книг – гуманитария до мозга костей.

– Ну? – неприветливо бросил Ольсен, пробив меня взглядом глубоко посаженных стальных глаз.

Я выдержал атаку:

– У меня к вам письмо.

– Вот как? От кого же? – голос Ольсена смягчился.

– От Оскара Формена.

Главный редактор подскочил:

– Давайте же его сюда! Наконец-то старый бродяга вспомнил обо мне!

Я положил записку на стол. Ольсен пробежал ее глазами и рассмеялся:

– Джина сказала: пришел коммивояжер, врет, что с письмом! Начни вы предлагать мне товар за полцены, я бы заставил вас испытать собственной головой, прочно ли сделаны ступени на лестнице. Но теперь совсем другое дело. Оскар просит подобрать вам местечко. Давайте начнем с самого начала. Что вы можете делать?

– Я фотограф. Работал в газете. Только у меня сейчас нет ни портфолио, ни даже фотоаппарата.

Ольсен чуть наклонил голову:

– Лучше скажите, вы пленку проявлять умеете?

– Черно-белую серебряную как угодно – в любых комбинациях проявителей и фотоматериала. Цветную по сорок первому техпроцессу. С фотопечатью то же самое.

– Сорок первый техпроцесс? – воскликнул Ольсен. – Никогда о таком не слышал. Ну, хорошо. Я беру вас лаборантом… или нет, фотографом номер четыре – запасным, так сказать. Завтра привезу свою старую дальномерку – мне она ни к чему. Платить буду семь с половиной долларов в час. В месяц получится триста долларов. Да, вам известна специализация нашего издания?

– Оскар ничего о вас не рассказывал.

– По большей части мы освещаем городскую жизнь и новости преступного мира. У нас половина передовицы посвящена криминальной хронике. Вас это устраивает?

– Вполне, – сказал я деловым тоном и добавил: – У вас нет на примете недорогой съемной квартирки? А то я здесь впервые…

Ольсен написал на бумаге адрес:

– Пожалуй, и этот вопрос я устрою. В трех трамвайных остановках отсюда живет некая миссис Хантингтон. После смерти мужа ее дом пустует. Она искала квартирантов. Ах да, Оскар написал, что вы нуждаетесь в деньгах. Я выпишу ордер, получите в бухгалтерии, в кассе, сто долларов аванса. Не удивляйтесь: рекомендация Формена для меня закон. Он же работал у меня старшим менеджером по персоналу. Ни разу не ошибся в подборе кадров.

– А почему уволился?

– Оскар любит свободу. Он не желает работать по графику пять на два. Вы знаете, что он когда-то был ученым, работал в секретной лаборатории? Потом что-то там взорвалось. Об остальном Оскар, верный подписке о неразглашении, молчит, как повстанец на допросе.

Ольсен вдруг осекся, словно сболтнул лишнего. В кабинете воцарилась неловкая тишина.

– А если он все же ошибся? – я спросил это лишь для того, чтобы прервать молчание.

– Сто долларов – не такая большая сумма для проверки способностей старого друга, – Ольсен заполнил расходный ордер, сунул его мне и, точно судья молотком, хлопнул кулаком по столу. – Я вас больше не задерживаю. До завтра.

Весь третий этаж был отдан под административные нужды – бухгалтерию, отдел кадров, кабинеты редакторов и секретарей. Я быстро отыскал закрытое окошко со светящейся вывеской «Касса» и тихо постучал. Никто не ответил. Тогда я постучал сильнее. На этот раз шторка со скрежетом открылась, и заспанная девица спросила чуть ленивым, но милым тоном:

– Что вам угодно, мистер…

– Блейк, – я положил в лоток ордер и удостоверение.

Кассир прибавила к документам три банкноты по двадцать долларов и четыре по десять. Две купюры оказались настолько потрепанные, что расползлись надвое у меня в руках.

– Нельзя ли заменить ветошь?

– Сходите в казначейство и замените, – любезный тон девицы полностью расходился с ее словами.

– Хорошо, я так и поступлю. Только уточню у шефа, где ближайшее отделение. Уверен: он подскажет правильный маршрут.

Я развернулся, но не успел сделать ни шага. Девица прошептала мне в спину:

– Не надо босса. Я поменяю…

Громко лязгнул лоток. Я поймал на себе огнедышащий взгляд кассирши и расхохотался:

– Теперь ты навек в памяти моей!

Я спустился в вестибюль и вышел на улицу. Понемногу на город наползали сумерки. Вспыхнули пестрые огни витрин, яркие цепочки фонарей протянулись по проспектам, словно жемчужные нити Ариадны. Куда они ведут? Пока я этого не знал.