Роберт Оболенский - Цифровое Чистилище

Стук повторился. Эндрю неспешно поднялся, открыл дверь. На пороге стоял щуплый мужчина с водянистыми глазами. Костюм отглажен, волосы аккуратно зачесаны набок.

– Чего ждешь, проходи, мы тебя заждались.

Кляйн не торопясь обвел взглядом комнату, по потолку застучали детские пятки, послышался крик матери на испаньоле.

– Вот она какая, пещера снежного человека, – с иронией в голосе отметил Кляйн.

– Ой, шел бы ты!

Кляйн плавно скользнул в проем, отмеряя каждый шаг так, словно шел по минному полю.

– Джозеф, что за дела? – возмутился Брукс.

– Приношу извинения, мистер Брукс, вынужденная задержка.

– Отлично, – взмахнул листами бумаги, – располагайся. Я присоединюсь к вам через минуту-другую, мальчики.

Кляйн кивнул теребя полу шляпы, которую держал у правого бока как сиротливый проситель. Хлопок по спине, он вздрогнул и недовольно оскалился.

– Пиво будешь? – спросил Питерс.

– Кофе, – отрезал Кляйн.

– Супер! – щелкнул пальцами Эндрю. – Кидай свою шляпу на тумбочку и давай за мной. Старик пока статью мою режет. Хотя пятью минутами ранее говорил «сойдет».

Проводив Питерса взглядом, Кляйн с пренебрежением коснулся тумбы. Его палец оставил чистый след на общем фоне, и Джозеф предусмотрительно оставил шляпу при себе.

– Сахар, сливки? – окликнул его Энди с кухни.

– Ложку и немного сливок, – качая головой, ответил Кляйн.

– Нет.

– Тогда на твое усмотрение.

– Кофе нет!

– Тогда воды.

– Из-под крана?

– Забудь, – вздохнул Кляйн.

– Может всё же пивка или покрепче чего?

– Второе, – Кляйн подошел к островной столешнице на границе кухни с гостиной.

Батарея зашипела, дети наверху вновь заверещали. Он прикрыл глаза, устало массируя виски.

– На третьей полке снизу, прям перед тобой, – подсказал Питерс, выбрасывая пакет из-под кофе в мусорное ведро под раковиной.

Кляйн выудил лежащую на боку бутылку, разгреб завалы из книг на сидушке и устроился на краешке барного стула.

– Держи, – тройка стаканов гулко опустилась на стол.

– Благодарю, – ответил Кляйн и обвел взглядом заваленный вещами стол.

Эндрю обратил внимание, как Джозеф с любопытством посмотрел на свисток лишенный одной из боковых стенок.

– Нравится? – спросил он и открыл пиво о столешницу.

Кляйн мельком взглянул на оставшийся от крышки рубец и сверил время с часами над холодильником.

– Зачем тебе это, он же сломан? – указал Кляйн на свисток.

– Нормальный, просто дырку затыкаешь и всё работает.

– Хм, – задумался Кляйн, аккуратно взял свисток и прикрыл недостающую стенку пальцем.

– Проверять не советую, – предупредил Эндрю, указывая пальцем на потолок, – дома опробуешь. Дарю!

– Спасибо, – заерзал на стуле Кляйн не находя себе места. Отодвинул кипу старых газет в сторону и налил в стакан прозрачную жидкость. Подняв бокал, принюхался. В нос ударил запах спирта с примесью винограда.

– Не дрейфь, это обычная чача, – успокоил его Эндрю. Пивная бутылка со звоном ударилось о край бокала в руке Кляйна.

– Это, я так понимаю, тоже подарок? – ехидно прищурившись, спросил немец и едва пригубил напиток.

– Да, от друга из поселка без названия, что стоит на реке Чимит.

– А-а, южные русские… – просветлев лицом, отметил Кляйн.

– Можно и так. Но так-то их кавказцами в Московии называют, – подметил Питерс и замолчал, пауза походила на театральную. – Хотя, кажется, мой приятель Джава с этим не согласится. Он-то себя абхазцем считает.

Кляйн вздрогнул от разорвавшего тишину кашля.

– Эндрю, перестань, ты его сломаешь, – ухватился за живот Брукс, очки сползли на кончик носа.

Он обмахивал себя зажатыми в руке листами бумаги.

– Кажется, мы его теряем, – отхлебнув, ехидно скривился Эндрю, а Кляйн лишь покачал головой и подлил себе еще.

Откашлявшись, Брукс поднялся с кресла и направился к островной кухне своей тяжелой качающейся походкой.

– Вот оно, то чего тебе не хватает, Джозеф. Эмоций! – тряся рукописью, заявил Брукс и устроился за стойкой напротив. Облизнув палец, обвел взглядом обоих. Вернулся к бумагам и зачитал отрывок вслух.

– Я оставил лагерь миротворцев в смешанных чувствах. Куда бы я ни обращал своего взгляда, всюду меня преследовали образы сожженной деревни. Грязные лики, стоны, труп матери возле качелей. Одинокая игрушка из плюша под ногами умытых сажей солдат. Я брел, не разбирая дороги, прочь от села и от собственных мыслей.

Брукс вновь облизнул палец и не поднимая глаз перевернул страницу.

– Деревня осталась позади, лишь последний дом на отшибе. Я не заметил, как из-за ограды вышел старик с кружкой в руке. Он окликнул меня, я отозвался не сразу. Он спросил, зачем мне свисток, вопрос ввел меня в ступор. Старик сел на одну из вкопанных в землю покрышек и хлопнул ладонью по соседней. Я сел рядом под сенью ореха, у покосившегося набок забора.

«Свисток это хорошо, но зверя пугает. Мы ими никогда не пользуемся», – сказал старик хриплым голосом. Протянул мне кружку, я отхлебнул.

Брага жгла горло и согревала. К третьему глотку захмелел. А давящий на сердце груз потерялся, не в силах отыскать меня в дымке забвения. Я мотнул головой, отбросил истлевшую сигарету и прислушался к старику.

«Мы с братом с детства охотимся. Дед охотник, отец охотник и я охотник. Бывало, брали широкий охват, я на одном холме, брат на другом».

«А отец на третьем?»

«Да-да, на третьем. Вот видишь, всё знаешь».

Скрюченные артритом пальцы ловко выудили сигарету из поданной мной пачки. Он закурил, отхлебнул из поданной кружки и вернул её мне.

«Раньше лучше охота была. Ни локаторов, ни этих коптеров. Винтовку взял, спички, флягу и в путь. А теперь, чуть ли не экспедицию собирают – ну, что это за охота?!»

«А что вы думаете о присутствие на границе такого количества войск?»

«Что войска? Не лучше этих охотников. Носятся взад-вперед, топчут всё. Только и знай, что по рации переговариваются. Да вон и ты со свистком. – Я хотел возразить, но он меня опередил. – Вот поставь чашку. Сделай так руки», – старик положил одну ладонь на другую и свернул их.

«Так?»

«Так, только без зазоров. Ну как щель должна быть, – он ехидно посмотрел на меня, и я не сдержал улыбки. – Да, вот так. Одну ладонь на другую, а теперь дуй в щель».

Я попытался, но выходило лишь шипение.

«Нет, вот так. Под углом!» – он ловко сложил сухие ладони, грудь едва поднялась, а щеки надулись. Слух потряс чистый звук совиного уханья. Он повторил его трижды и каждый раз звук отличался от предыдущего. Уханье раскатилось по простору и отозвалось эхом в долине. – Видишь? – улыбнулся старик, – а ты со свистком ходишь. Он может и громкий, но зверье пугает».