Анна Найденко - Эйль

– Ты напугал меня!

– Простите, Ваша Светлость, – он выглядел как обычный простолюдин – пронзительно серые глаза, коротко стриженные каштановые волосы, только рот какой-то большой для такого лица, на правой щеке белел шрам. – Я не хотел Вас напугать!

Эйль уставилась на него. К ней так никто никогда не обращался.

– Повелитель просил проводить Вас в Вашу комнату.

Эйль еще раз обернулась и посмотрела в центр мраморного холодного зала, но Маркус там так и не появился.

– Пойдемте, Ваша Светлость. Я провожу Вас.

Эйль не раздумывая поплелась вслед за ним, медленно переставляя ноги. От истощения в теле не хватало сил, но она упрямо шла вслед за Ааргоном. О том, что ей делать дальше без зеркала и дара, и где взять силы, она подумает позже.

Сильвия бледнела и постанывала во сне, Дамиан крепко сжимал ее руку, а Лилиана обеспокоенно смотрела в окошко и теребила манжету на рукаве рубахи. Мирьям тем временем по ее приказу полетела в Перуэ. После всего случившегося принцесса была начеку и больше не хотела сюрпризов. Она все никак не могла привыкнуть к этой тишине без детского плача и крика, без укачиваний Тайары на руках, без взгляда сапфировых глаз, без крошечной ладошки, утопающей в ее руке.

Расслабиться не получалось ни на минуту, все мысли вертелись вокруг Гайдара, Тайары и Маркуса. Почему Маркус выбрал именно его? Почему он причиняет ей столько боли? Почему он не вселился в гвардейца, в служанку? Почему он портит ей жизнь и вселяется в самых любимых и родных? Ярость поглощала любовь и нежность. Лилиана сжала кулаки. Если он причинит хоть какой-то вред ее семье, Маркус об этом пожалеет! Она собственноручно убьет его и даже не устыдится своего поступка!

Взмах крыльев привлек ее внимание. Сова влетела в окно так резко, что Дамиан с Сильвией ахнули и резко уклонились. Лилиана прикрыла глаза и дотронулась до белоснежной головы Мирьям.

На возвышении стоял дворец из темного кирпича, обросший плющом. Шпиль замка с изображением шестиконечной звезды устремлялся в небо. В глаза бросился герб с изображением льва, символом королевства. Терраса с подстриженными кустами в виде диких животных: волк с открытой пастью, лев, замерший в позе перед прыжком, конь, вставший на дыбы и медведь в движении, словно он неспешно направляется куда-то. Но Лилиану раздражало другое. Жизнь в королевстве кипела! Даже до Мирьям доносился гул торговцев. Разноцветные ткани рябили в глазах, детский смех детворы стоял в ушах, смуглые девы в сари и с кувшинами на головах изящной походкой шли вперед и кокетничали с торговцами.

Лилиана убрала руку и заморгала. Ехать в Перуэ перехотелось. Больно слышать смех, видеть счастливые лица людей, когда на душе тоска и печаль, когда сердце разрывается на части.

– Это плохая идея, – сказала она. – Я хочу в Северную Пустошь.

Дамиан с удивлением уставился на нее.

– Почему? Что ты увидела такого, что не хочешь повидаться с сестрой?

Лилиана прикусила губу.

– Просто все так…

Сильвия прикоснулась ладонью к руке дочери.

– Послушай, дорогая. Я понимаю, что все это больно, но мы обязательно найдем выход. Я знаю, что такое страх за ребенка. Это знакомо лишь матери. Я переживаю не меньше. Хоть я еще не видела свою внучку, мне не терпится с ней познакомиться. До Перуэ осталось всего несколько часов. Просто потерпи, прошу тебя.

Лилиана смотрела на мать затравленным взглядом.

– Я рядом, Лилиана. – Сильвия погладила дочь по волосам.

Вся внутренняя боль прорвалась наружу, Лилиана всхлипнула, зарыдала и кинулась к маме в объятия. Сильвия поморщилась от крепких объятий, но останавливать дочь не стала. Лилиану трясло. Королева не переставала гладить ее по голове.

– Мы что-нибудь обязательно придумаем, – снова и снова повторяла она. – Все будет хорошо!

Ааргон привел Эйль в роскошный зал, в котором разместиться могло человек десять. В глаза бросились свечи, расставленные по периметру мраморной комнаты, на полу рассыпаны лепестки белых и красных роз. В левом углу стоит лютня, когда-то любимый инструмент Эйль. Возле него шкаф с книгами, бельевой шкаф, кровать и прикроватный столик. Помещение выглядело полупустым и не обставленным. Словно сюда еще не завезли мебель.

– Вам нравится, Ваша Светлость? – Ааргон не сводил с нее глаз.

«А тебе какое дело», – подумала Эйль.

Эйль кивнула, лишь бы прихвостень Маркуса оставил ее в покое.

– Повелитель велел показать Вам покои, а потом проводить на обед.

Раздражение накатывало волнами. Ей бы прилечь, напитаться силой от зеркала, но оно осталось во дворце. Еда ей не поможет!

– Благодарю, Ааргон. Передай своему повелителю, что покои меня вполне устраивают. К ужину пусть меня не ждет. Я устала и хочу отдохнуть.

Ааргон внимательно наблюдал за Эйль, молча кивнул и вышел из помещения. Эйль повертела головой. Дверь отсутствовала, а внутри, несмотря на свечи, холодно и неуютно. С момента ее возвращения она мечтала убить Маркуса, поджарить его на медленном огне. И вот он совсем рядом. Ненависть обжигала, убаюкивала и шептала на ушко: «Убить Маркуса». Только о какой смерти может идти речь, если у нее нет сил. «Что же делать?» – повторяла про себя девушка. Глаза закрывались, силы покидали тело, ее пошатывало. Эйль облокотилась всем телом о мраморную стену и кое-как доплелась до кровати. На последнем шаге она поскользнулась и упала на кровать лицом вниз в беспамятстве.

***

– Ваша Светлость, Повелитель просил Вам передать, что ждет… – Ааргон замолчал, увидел обездвиженное тело. Рука безвольно свисала. Ааргон подбежал к Эйль, потряс ее за плечи, перевернул на спину и пощупал пульс. Она еще дышала, но пульс слишком слабый.

Эйль приоткрыла глаза, губы беззвучно двигались, но до прислужника не доносилось ни звука.

– Что? Я не понимаю.

Его голова оказалась совсем рядом. Эйль дотянулась двумя руками до головы Ааргона, посмотрела ему в глаза, губы беззвучно задвигались.

Ааргон не успел вскрикнуть, как силы покинули его тело. Мгновение – и на глазах у Эйль рассыпался прах прислужника Маркуса.

Эйль облизала пересохшие губы и улыбнулась. Вокруг серых глаз образовалась черная паутинка, бледная кожа приобрела розовый оттенок. Она встала на ноги, перешагнула через прах Ааргона и как ни в чем не бывало пошагала в сторону шкафа. Будоражившая энергия струилась по телу, ее трясло от опьяняющего и волнительного чувства.

К красивым вещам Эйль всегда питала слабость. Казалось, что Маркус сохранил всю ее одежду, знал ее вдоль и поперек – ее вкусы, предпочтения. Эйль вытащила темно-синее шелковое платье. Через голову стащила желтое в кровавых пятнах, со злостью швырнула его в сторону двери и даже не заметила, как в покои вошел Маркус. Желтое платье оказалось у него на голове. Маркус растерянно и яростно содрал вещицу с головы и замер на месте.