Даниил Мантуров - Обратная сторона РАЙЯ

– Вставай, Дровосек, завтрак проспишь, – дергал меня за штанину Димыч.

– Иду, – буркнул я.

Поплескавшись в уличном умывальнике, я вернулся к своему рюкзаку и достав томик стихов местного поэта, спрятал его за пазуху клетчатой рубахи.

Столовая, стоящая по середине поселения рядом со сторожевой башней, включала также театр и библиотеку. Четверть помещения, силами местных умельцев отгородили досками, сделав помост и повесили неаккуратно сшитые из разных кусков ткани шторы. Вдоль противоположной окнам стены стояли грубо отесанные стеллажи, на которых размещались самодельные книги. Поговаривали, что они, выпущенные древними типографиями, еще сохранились в музеях центральных Вселенных, но периферия даже не знала об их существовании. Здесь же книги, пахнущие чернилами из местных трав, опьяняли запахом далекой действительности.

Вернув на место прочитанный томик, я выбрал другой и вернулся к общему столу.

Из-за закрытых штор, актер любительского театра безуспешно пытался говорить высоким голосом, а режиссер, теряя терпение, грозился кастрировать нерадивого актера или вовсе выгнать из труппы, отчего завтракающие поселенцы покатывались со смеху.

– Ты, Миша, не напрягайся, – закричал Дед со своего места. – Птичка нашептала, что где-то рядом женское поселение развернули, будет тебе актрис…

– Какая птичка? – выглянул из-за шторы Миша. – Клювокрыл?

И вся столовая опять покатилась со смеху.

Окинув стол, я достал из кармана питательный брикет и принялся жевать безвкусную прессованную массу, запивая ее водой, зная, что остальные считают меня больным ил убогим, что в принципе одно и тоже. Говорят, человек привыкает ко всему, но за три года, я так и не смог прикоснуться к сочным плодам, предпочитая сублимированный паек. Глядя на лощеные бока местных овощей, я каждый раз видел кровавые ручейки с крупинками молотых костей.

Управление лесопроходчиком, давало мне право первым открывать контейнер с новичками и требовать сдать данные им в дорогу брикеты, несущие «условнопатогенный вред» местной флоре. Видя изобилие в столовой, о моем обмане тут же забывали и наслаждались фруктово-овощным разнообразием, подправленным мясом клюворылов.

Я уже было поверил, что в уготованном мне рае можно провести остаток жизни, как Седой объявил, что Дмитрий Савелов удостоился чести отправиться к памятнику основателей. Сутки на сборы и вечная слава лучшему труженику заповедных земель. Я был в шоке. Единственный друг Димыч, которого я с таким трудом нашел, будет нагло вырван из моей жизни.

Сам я ни разу не видел это сооружение, но каждый из нас мечтал оказаться рядом с океаном, раскинувшемся на краю мира. Поговаривали, что там живут почетные поселенцы, но реально этого никто не знал, так как ушедшие еще ни разу не возвращались, а байки с каждым годом обрастали новыми подробностями.

Обвиняя себя в эгоизме, я подумал о том, что Димыч никогда не был лучшим. Отлынивая от работы при любой возможности, он явно не мог заслужить звание «передовик производства» даже в райских кущах, где как говориться тки палку и получишь сад.

Низенький, полненький, словно колобок из древней сказки, он катался по местным полям и ловко уходил от любых проблем. Считался своим парнем, но дружбы ни с кем, кроме меня не имел.

Месяц он присматривался ко мне, не скрывая своего любопытства, а затем подкатил сам и помог занять место водителя лесопроходчика. Предыдущий пал жертвой клювокрыла и Димыч, будучи старожилом, смог надавить на известные только ему кнопки.

Мы, абсолютно разные, сошлись под двенадцатью светилами рая по воле создавшего его биолога Соколова. Он не любил читать, а может и не умел, но всегда с интересом слушал мои пересказы или просил почитать, очередную книжку с красивой байкой. О прошлом не разговаривали, оно, оставшись в миллионах километров от искусственного рая, уже никогда не станет нашей реальностью.

– За что ты ненавидишь Соколова? – часто спрашивал меня Димыч. – Не он сделал нас преступниками, но благодаря ему мы сидим не на ядовитых рудниках, а в действительно райском месте.

– Одна только переработка трупов чего стоит, – не соглашался я. – Могли бы придумать химический способ, но нет. Сам посуди, отпадут заботливые родственники и все, потомки этого человеколюбца тут же лишаться приличного заработка.

– Нет, Дравосек, ты не прав. Его технология лишь ускоряет естественные процессы. Из праха пришел человек, прахом и стал.

– Отчего же его семья не живет на такой прекрасной планете? Что-то здесь не чисто. Даже обменщики брезгуют ступать на эту грешную землю, залитую кровью. Интересно, сами то они едят, то что мы здесь выращиваем.

– Все едят, – отмахивался Димыч. – Только ты, дурень, жрешь сублимированные тюремные помои.

Теперь я ненавидел давно почившего Соколова еще больше. Он опять разлучал меня с близким человеком, обрекая на вечное одиночество.

На торжественном ужине, в честь самого себя Димыч, вопреки сложившейся традиции, взял слово и, глядя мне в глаза, рассказывал, что прожил здесь пять лет и искренне не понимает, за что ему такая честь. «Возможно это ошибка или дар небес», – вопрошал он у публики, но замолчав добавил, что отмотать в крестьянах такой срок после удобного директорского кресла уже достойно награды.

Его никто не слушал. Покивав, подняли стаканы за Димыча, выпили и тут же налили по второй, перейдя к обсуждению новости о женском поселении. Протягивая брагу из широколистной ягрины, они обсуждали свои былые подвиги, мне же добавить было нечего, отголоски былых событий покрывала прочная пелена.

«Так куда же забирали лучших из лучших?», – не давала мне покоя навязчивая мысль и я стал вспоминать прошедшие проводы. Выудив из кармана единственно ценную вещь – блокнот из местной бумаги и ручку с чернилами скрупулёзно записал всплывшие из памяти имена награждённых. Подвыпившие поселенцы с трудом отзывались на мои провокации, не желая вспоминать тех, кому посчастливилось узреть великолепный памятник.

Обстоятельства, скрытый от моего понимания, напрягали и требовал проявить бдительность, а то и защитить единственного друга. Я должен был отправиться в этот путь с Димычем и вкратце изложив подвыпившему другу свои выводы, предложил не ждать до утра, а вместе отправиться в путь еще с ночи. Благо, обменщиков не будет еще пару дней, и я мог бы скрасить ему дорогу к побережью, а заодно и раскрыть тайну исчезнувших поселенцев.

Лучи второго светила прошли по небосводу, затронув верхушки хозяев планеты и я привычным движением спрыгнул с нар, прихватив свой рюкзак. Ориентируясь на земное времяисчисление, благодаря тому же Соколову, мы тоже делили местные сутки на двадцать четыре часа, отведя каждому из двенадцать светил по два периода.