Александр Лонс - Привратник мифа

© Александр Лонс, 2022

© Интернациональный Союз писателей, 2022

– Всё, на вольные хлеба ухожу. Работу эту бросаю и такими вещами больше заниматься не стану.

– Что значит «бросаю»?

– То и значит. Буду за деньги людей искать, а в свободное от поисков время детективные романы сочинять. И – да, не смогу доделать твой сайт. Надоело мне в чужих кодах копаться и свои писать. Все эти джаваскрипты, хатээмэли, сиэсэсы и пэхапэшки в печёнках сидят. Достало. Профессиональное выгорание. Буквально тошнит от всего этого. Так что найми какого-нибудь другого веб-мастера сайт тебе доделывать. Аванс не верну, потому что основная часть работы готова, сам можешь убедиться.

– Совсем сдурел? Бросить хорошую, прилично оплачиваемую профессию ради не пойми чего?

– Почему это «не пойми чего»? Очень даже пойми. Хочу частным сыщиком быть и свободным литератором стать.

– Чиво-о-о? Серьёзно, что ли? Ты чего-нибудь вкурил или закинулся чем-то? Надеюсь, это дурацкая шутка?

– Ни в коем разе. Дело решённое.

– Ты о..! [1] Нецензурный глагол совершенного вида, образованный от существительного на букву «х» с помощью приставки «о» и суффикса «е». ( Здесь и далее – примеч. авт. ) В частные сыщики идут либо бывшие оперá, уволенные со службы за разные разности, либо ушедшие на пенсию гэбисты, либо отставные следаки. Те, у кого опыт, физическая подготовка, связи и соответствующее образование. А у тебя что?

– Я людей находить умею.

– Тебе просто свезло. Что до писательских талантов… то у тебя их нет и никогда не было. Те рассказики, что ты написал, не годятся даже в качестве троечных школьных сочинений. Об этом и говорить не хочу.

– Раз свезло, два повезло, но не десять раз? Мне, кстати, литературную премию дали. Маленькую, региональную, но всё-таки.

– Правда, что ли?

– Истинная.

– Не верю.

– Тоже мне Станиславский. Я не кандидат в народные депутаты, чтобы мне верить. Просто у меня получается. Могу назвать конкретных баб и мужиков, которые подтвердят.

– А как твоя жена на всё это смотрит?

– Никак не смотрит. Полтора года назад расстались. Развелись уже. Не знал? Напоследок сказала, что надоело ей с неудачником жить.

– Мудрая женщина, а у тебя мозги свихнулись. Ладно, допустим, поверю в твои таланты, что невозможно. Пусть то, что ты говоришь о своих победах, будет правдой. И что? Во-первых, никто из имеющихся сыщиков никогда не посчитает тебя за своего. Тебя просто не примут в профессиональное сообщество. Во-вторых, ни один из потенциальных клиентов всерьёз тебе не поверит, а в-третьих, ты никогда не получишь гослицензии.

– Подумаешь. С другими сыщиками общаться необязательно, клиенты верят тому, у кого репутация, а лицензия…

– Послушай меня, старик, не делал бы ты этого.

– Да ладно. Буду так, без лицензии.

– Точно дурак. Идиот. Это незаконно. Есть такая статья в Уголовном кодексе [2] Статья и вправду имеется, только не в Уголовном, а в Административном кодексе. В описываемое время звучало это так: «Статья 20.16, пункт 2: Осуществление частной детективной (сыскной) деятельности без специального разрешения (лицензии) – влечёт наложение административного штрафа на граждан в размере от двух тысяч до двух тысяч пятисот рублей». Так себе наказание. . «Незаконная сыскная деятельность» называется. Не помню, какой у неё номер, но такой пункт имеется.

– А пофиг… Серьёзными делами заниматься не стану, зато найти сбежавшую невесту или неверную жену – святое дело. В общем, всё давно решено. Твои советы мне не особо-то и нужны, просто предупреждаю, что мой корпоративный имейл исчезнет после увольнения.

– Я тебя тоже предупреждаю. Твоя бывшая верно заметила: ты неудачник. Ничего у тебя не выйдет. Вот вляпаешься в очередное говно – не звони, не пиши мне и о помощи не проси.

– Ты как брошенная баба говоришь. Без твоей помощи обойдусь, зануда.

– Да иди ты н… [3] Нецензурное обстоятельственно-определительное наречие места, способа и образа действия, образованное от существительного на букву «х» с помощью приставки «на».

На том и расстались. Оба надеялись, что не встретятся никогда, и оба, надо сказать, ошибались. Со временем перебранка из памяти практически изгладилась, почти забылись взаимные обиды и оскорбления, пропала яркость воспоминаний. Правда, потребовалось на это без малого пятнадцать лет…

Обрывки сна стремительно таяли, будто грязный снег во время дождя. Рядом никого, один я. За окном давно рассвело. Лето. Добрые советчики и многочисленные «учебники молодого литератора» хором уверяют, что начинать историю с пробуждения главного героя – дурной тон и плохая идея, если не грубая ошибка. Но мне, знаете ли, по фигу. Не такой я и молодой, да и литератор из меня так себе. В то утро проснулся с ощущением, будто снилось нечто долгое, безумно красивое, чрезвычайно интересное и крайне увлекательное. Только вот что именно? Нечто похожее у кого-то приходилось читать. У кого-то из знаменитых: не то у Макса Фрая, не то у Стругацких…

Где я, собственно?

Нет, всё-таки дома, причём у себя.

По привычке проверил смартфон. Вроде ничего нового… Только вот сам смарт незнакомый. Это мой? Когда такой покупал? Не помню. Провалы памяти, что ли?

Включил. Высветилась дата: «Авг. 3»…

Что? Третье августа?

Наверное, дата сбилась. Год сохранился, дата слетела. Обычно слетает всё до первого января какого-то давно прошедшего года, но мало ли. Отлично помнилось, что вчера было двадцатое мая и за окном шёл дождь. На автомате посмотрел список контактов. Старые на месте, зато появилась куча новых, ранее отсутствовавших. Свежая версия андроида на телефоне. Вообще, девайс мне понравился: и в руке удобно лежит, и работает мягко, сам бы такой купил, если бы припёрло. Кстати, вместо пароля сработал отпечаток моего пальца, а в качестве графического ключа – моя любимая буква.

Осмотрелся более внимательно – тут и остальные новости показались. Квартира точно моя, но какая-то не такая эта квартира. Много незнакомых вещей. Шмотки чужие, но моего размера и в моём вкусе. На стене новый телевизор. Новый комп на столе: чёрный корпус, с претензиями на крутость и навороченность, большой монитор… Зато картин вообще нет. А были. Тут должны висеть пять штук полотен, купленных у художницы Маши, и ещё одна другого автора. Украли их у меня, что ли, пока спал? Нет, всё-таки одна осталась. Та самая, что другого автора. Принадлежала она кисти моего друга, ныне покойного скульптора Сильвестра Балабуева. Необыкновенно харизматичного и безумно талантливого питерского мужика, трагически погибшего несколько лет назад по причине неумеренного пьянства и хронического алкоголизма. Жутко уродливая живопись – понятно, почему её здесь оставили.