Данила Резак - Месть обреченных

Они стояли у березы кругом, уставив загорелые, ухмыляющиеся лица вниз, в яму, которую, надрываясь, из последних сил копал убогого вида маленький сухой старичок, с клочком бороды и длинными спутанными седыми волосами. На старческом, покрытом пятнами, сморенном, словно печеное яблоко лице, проложили дорожки слезы.

–Рой, рой, червяк! – гоготали разбойники – если там нет клада, считай, что ты труп! Понял, старый пень?

Конрад стиснул зубы. Он впервые видел, чтобы так глумились над стариком.

Дед вдруг бросил заступ, посмотрел подслеповатыми глазами на огромного, щербатого главаря, с красным от выпивки лицом, и плюнул вверх, стоя на дне уже довольно глубокой ямы, стараясь попасть в лицо разбойника. Плевок не долетел до цели и повис каплей на штанине бандита. Тот рассвирепел и вытащил из-за пояса зазубренный нож. Товарищи удержали его.

– Погоди, Кай! Этот лозоходец еще не отрыл нам клад! Пусть постарается!

– Рой, пьянь манцарская! – рявкнул главарь – если понадобиться, будешь рыть до того самого ада, в который ты веришь!

Старик молчал.

Главарь опустился на корточки и с дрожью в голосе, ласково сказал:

– Будешь упрямиться, Нагаш, я сегодня же навещу в Зеленых полянах твою внучку. Ваше племя, манцар, давно мозолит всем нам глаза. Знаешь, что мы с ней сделаем? А? Мы опоганим твой «свет в окошке», отдерем ее так, что она треснет по швам, как ветхое платье! Понял меня, старик? А тебя мы закопаем в этой яме, если сегодня ты не доберешься до клада, который, якобы, нащупала твоя лоза.

Старый лозоходец, потрясая маленьким сухими кулачками, кричал на своем языке кочевников ругательства и проклятия, на что ему отвечали гоготом. Затем старик, вдруг, снова взяв заступ, с мрачной одержимостью стал ковырять суглинок на дне ямы.

Конраду опротивело зрелище унижения беззащитного кочевника. Он приподнялся. Ян схватил его за ногу:

– Куда вы? Их пятеро! У них луки!

Конрад вырвался и спокойно пошел вперед, ступая по колено в высокой сырой траве.

– Простите, уважаемые, но я хотел бы знать, что здесь происходит? – спокойно и невозмутимо проговорил Конрад, подойдя к разбойникам со спины.

Все бандиты как один повернулись. Увидев одинокого человека с коротким мечом в руке, они успокоились, деловито достали луки из-за спин и наложили охотничьи стрелы на тетивы. Конрад внимательно смотрел, как разбойники поднимают луки.

– Только попробуйте, – тихо сказал Конрад – Жить надоело? – он сплюнул на траву.

– Он блефует! – крикнул один из разбойников, низкого роста, пухлый, как большой навозный шар. Он натянул тетиву, но вдруг сложился пополам и захрипел. В животе у разбойника торчал арбалетный болт. Наконечник, перебив позвоночник, выглянул из спины. Разбойник задергался в агонии, изо рта пошла густая, темная кровь.

Я – капитан стражи Шленхау! – крикнул Конрад и потряс левой рукой пряжку пояса с виверной. Поляна окружена. Только двиньтесь – и вы все покойники.

Один из разбойников взвыл от страха и, бросив лук, словно кабан, помчался в сторону леса. Остальные остались на месте. Главарь, ухмыльнувшись щербатым ртом, резко вскинул лук и выстрелил в заросли осоки, где прятался Ян. Там вдруг раздался крик, и менестрель выбежал из своего убежища, зажимая правое плечо, в котором торчала стрела. Петляя, как заяц, бард добежал до склона и прыгнул вниз.

– Меня ты не проведешь, болтун. И тот одинокий засранец, что прятался в траве с арбалетом, не испугает меня.

Конрад не стал препираться с разбойниками, а просто прыгнул. Перекувырнувшись на траве, он достал кончиком меча пах ближайшего из разбойников, затем цапнул визжащего от боли бандита за ремень и дернул на себя.

Второй из разбойников, стоявший справа, выстрелил в упор из лука и в ужасе увидел, как стрела входит по самое оперение в задницу его товарища, которым закрылся стоявший на коленях стражник.

Конрад быстро вскочил, и, с трудом подняв полуживого хрипящего бандита над головой, кинул его на пустившего стрелу дружка. Главарь тем временем отбросил бесполезный в ближнем бою лук и достал из-за спины длинный зазубренный нож.

Старик, до того с изумлением следивший за действиями неведомого заступника, крикнул на ломаном «языке короны».

– Берехись! Сзаду!

Конрад не глядя ударил босой ногой назад и попал в мягкое. Главарь схватился за живот, однако стражник не дал ему опомниться, с силой ударив кулаком бандиту в квадратный подбородок. Полыхнул зеленым пламенем браслет – подарок Тиля. Предводителя шайки резко отбросило назад, на край вырытой стариком ямы.

Бандит, махая руками, как мельница крыльями, старался удержаться на краю, но, потеряв равновесие, рухнул спиной прямо в яму, едва не прибив вовремя отскочившего старичка.

Лозоходец не растерялся. С усилием, подняв тяжелый ржавый заступ, он опустил тупым острием прямо на лицо в ужасе завопившего главаря. Заступ разрубил переносицу злодея и вошел в голову на два пальца. Старику на лицо брызнула струя крови. Труп разбойника задергал ногой. Все было кончено.

Повернувшись назад, Конрад увидел, что второго, живого разбойника и след простыл. Выбравшись из-под тела товарища, он убежал в лес.

Конрад подошел к трупу со стрелой в заду и мечом в паху, выдернул свой анелас из раны и вытер о край рубахи мертвеца.

Подбрел бледный Ян. Певец внимательно следил за схваткой, но ничего не мог сделать, ибо едва держался на ногах. Менестрель потерял много крови, однако сам сломал и вытащил пробившую плечо навылет охотничью стрелу.

Бард свалился на землю и старик, проворно выбравшийся из ямы, сразу оказался около него.

Сжав сухими ладошками обе раны, старик склонился над пробитым плечом и стал нашептывать заговор. Конрад с удовольствием наблюдал, как кровь прекращает течь из ран, наконец, она вовсе остановилась.

Ян тем временем, кусая губы, вращал мутными белками выпученных глаз. Лицо его заливал пот, а из груди доносились тихие хрипы.

Старик жестом велел зажать Конраду отверстия от стрелы, сам отбежал к валявшейся неподалеку переметной суме, долго рылся там, и с торжествующим криком подняв над головой мясистый синеватый лист какого-то пахучего растения, подбежал к бессильно раскинувшему ноги лежащему Яну. Разорвав лист надвое, старик плюнул на половинки листа, отчего слюна изменила цвет на зеленый и зашипела, запузырилась. Приложив обе половинки к дырам на плече Яна, старик замотал чистой тряпицей плечо менестреля и на ломаном общем королевском сказал: «Шить бутет».

Яну быстро полегчало. Лист, очевидно, содержал какой-то сильный природный наркотик, потому что певец почувствовал себя неизъяснимо спокойно и хорошо. Старик же, яростно жестикулируя руками и вращая буркалами желтоватых, полуслепых глаз, что-то Конраду объяснял на своем причудливом, похожим на карканье ворона языке. Стражник внимательно слушал старика, затем, когда тот попытался дотянуться до руки капитана, чтобы поцеловать ее, Конрад отдернул ладонь.