Елена Андрианова - Из жизни одного клана. Книга первая

– А девушка, может и не очнуться. А про груди… Мне кажется это не просто обморок. Обморок, какие имеет симптомы, а? – начал возбужденно тараторить Макс.– У нашей жертвы, если по-книжному, должны отмечаться: резкая бледность, пульс малый либо вовсе не определяющийся, дыхание поверхностное. Она, разве выглядит бледной? Пульс у нее нормальный. Вообще такой пышущей здоровьем она никогда не выглядела, – он говорил, стараясь побыстрее сообщить мне информацию, судорожно перехватывая воздух для новой фразы.– И, последнее, очнуться она должна была примерно через минуту. А без сознания она уже, – взгляд на часы, – 20 минут примерно. Я о таком не знаю. Моих знаний мало, я понимаю. Но это не обморок, хоть что со мной делай, не обморок.

– Ты что так кипишишь, ведь тебя никто ни в чем не обвиняет? Ну, не приходит в сознание, ну, значит, это какая-то разновидность, которая тебе неизвестно, а может, и науке неизвестна. Разве мало сегодня всего странного произошло? А как она обычно выглядит, говоришь?

– Ну, веселая, хоть уставшая часто…– спохватился парень и замолчал, как-то съежившись: плечи опустил, руками обхватил себя и повернулся ко мне спиной, то ли чтобы я не видела его глаз, то ли чтобы самому в глаза мне не смотреть.

– Ты почему скис? Я ведь не собираюсь тебя пытать о причинах и следствиях, и ты мне не обязан отчитываться. Давай лучше помогу шину держать, а ты будешь ее крепить.

Говорила я вполне серьезно, ну, нужны мне его личные переживания? Еще окажется история про несчастную любовь, а я все же чувствительный человек в этом плане, могу и заплакать. Ха-ха. Да, кстати, тот мужчина, который девушку помогал нести, по собственным уверениям с ней не знаком, увидел, что без движения – подошел, а она просто без сознания. А вот этот мальчик, он хоть знает ее, а с ней не остался. Это его что ли тревожит?

Я встала на колени тут же, у ног девушки, соображая на ходу, как бы взяться за дело, пока Максим занят своими чувствами. Чтобы там ни было, а уже включила его в круг буквально-таки близких друзей на этом празднике жизни. Да, и не думаю, что на самом деле он провинился в чем-то серьезном. Не редко мы казним себя за поступки, которые, в сущности, выеденного яйца не стоят. Ведь для каждого мера своя. Ну, и не стоит забывать, что при избытке чувств совершаем порой вещи в другое время и при других обстоятельствах совершенно нам не свойственные и где-то даже противоречащие характеру. Так что Максим либо снимет груз с души, поделившись со мной своими переживаниями, и выслушает мои успокоительные слова, либо будет киснуть, снедаемый муками совести и дальше, много позже найдя себе оправдание самостоятельно.

Молодой человек мерил шагами колею от автобуса, то удаляясь от нас с блондинкой, то приближаясь. В конце концов, что-то важное решив, взъерошил совершенно мальчишеским движением короткие русые волосы и направился прямо ко мне.

– Скажи, что мне делать? Я боюсь повредить ей ногу еще больше, – начала я разговор.

– Просто держи палку по обе стороны ноги, плотно прижми к коже, – Максим подал мне две самые прямые веточки, которые только возможно было отыскать в это недотемноте, длинной 50 см каждая.

Опустившись на колени с противоположной стороны от ног девушки, он начал крепить шину. Всю процедуру мы провели в молчании, не в тягостной, а спокойном, рабочем. Самым сложным было устроить ногу на возвышении, чтобы закрепить шину.

– Кстати, Максим, ты не видел поблизости одного очень высокого рыжеволосого мужчину или может статного брюнета с многочисленными порезами на руках? – я предприняла еще одну попытку разговорить молодого человека.

– Нет. Честно сказать, – начал Максим, – я был очень занят с Любой, чтобы по сторонам смотреть. Ну, приходили сюда пара человек с поляны, но на описание твое не похожи. Просили осмотреть.

– Да-а-а-а-а.

Максим вновь принялся возиться с шиной и больше не обращал на меня внимания. А мне вот было о чем подумать.

Разумней всего предположить, что ребята пошли по следам автобуса, посмотреть, а то и добраться до шоссе, позвать на помощь. Следы шин от того места, где мы орудовали с Максом, всего через 20 метров скрывались то ли за поворотом, ли вообще пропадали. Край поляны с моего теперешнего положения рассмотреть, вообще, не представлялось возможным. Наверное, все же пойти в лес ребята не решились бы. Героизм-героизмом, (ну, или отчаянье-отчаяньем), но в густом лесу, под кронами деревьев, куда и солнечным свет днем проникает с трудом, сейчас не видать ни зги. Только руки-ноги ломать.

Ну, еще можно было предположить, что они вместе, так сказать, для храбрости, пошли писать… Таких вариантов можно насочинять массу.

– Уже все, закончили. – уверенный и спокойный голос Максима отвлек меня от размышлений.– Как, думаешь, может костер развести? Или перенести Любу на поляну, там, по-моему, уже горят несколько костров. Оставлять тут ее нельзя, насекомых кучааа, фу, мерзость....– проговорил парень, прицельным ударом ладони, лишая жизни кого-то.

Его слова вернули меня к насущным проблемам:

– Макс, иди на поляну, спроси там у старших, куда сдавать еду и питье. Они там решили между собой, что все национализируется и будет выдаваться в виде пайков, каждому по равной доле.

– Приехали, – на лице Максима, впервые промелькнул намек на улыбку. – Вот так, и строился социализм, да же?

– Ага, наверное. Не знаю, я не такая древняя, как сейчас выгляжу. Там двое главных. Мужчина с волосами до плеч и кр-у-упная женщина в зеленой блузке и темной юбке.

– Какая ты политкорректна, – протянул он, поднимаясь с колен.

– Всегда. И попроси, чтобы сюда кто-нибудь пришел и помог перенести Любу.

– Угу.

Отряхнувшись, Максим пошел на поляну.

Он вернется скоро, а уже после того, как я передам с рук на руки Любу, схожу по этой темной дорожке, образованной колесами автобуса, узнаю, куда она ведет. И еще одна зарубка на память – поспрашивать про водителя. Он сюда завез, пускай и вывозит или хоть объяснит, что произошло.

И пяти минут не прошло, как пришли трое молодцев и отнесли Любу на поляну к костру, я только надеялась, что они сообразят положить ее на какую-нибудь подстилку и поближе к теплу.

Прежде чем отправиться по дорожке (больно она темная и страшная), я обошла автобус, ожидая, что осмотр даст какие-то новые факты. Свернув к левому боку машины, я стала освещать его поверхность светом от дисплея мобильника.

Краска с автобуса была нещадно содрана. На желтом остались коричневые и зеленоватые полосы. То здесь, то там проступал металл. Лес не очень-то хотел нас пропускать. Там, где удалось нам проехать либо передвигаются только пешеходы, либо какой-то легковой транспорт. А, возможно, дороги и вовсе не было. Мог ли автобус протаранил чащу? Воооопрос.