Денис Морозов - Вурдалакам нет места в раю

– Откуда ты знаешь заклинания Черной книги? – вперил Царь взор в Горихвоста.

– Так ведь дед у меня был волхвом, – упавшим голосом признался вурдалак. – Ты же сам, Государь, книгу ему на сохранение отдавал. Он и читал мне ее, как другим сказки на ночь читают. Я едва их упомню, а уж использовать – так и вовсе до нынешнего дня не пытался.

– А что сегодня случилось?

– Чур меня так тряхнул, что чуть душу не вытряс.

– Значит, ты мог заворожить всех трех стражей, – Лесной царь положил ладонь с перстнями на подлокотник престола. – Ты же мог вычитать в ней про обряд, которым будят змея от вечного сна.

– Да не мог я! – с досадой выкрикнул Горихвост. – Чтобы черную книгу отомкнуть, нужно знать ведовское слово. Без него книга своих тайн не раскроет.

– Дед тебе это слово и выболтал.

– Вот и нет! Он думал, что колдовство в неумелых руках – сущее горе. Мне даже до переплета дотронуться не позволял, а уж заветного слова я от него и не слыхивал. «Книга – не баловство, ее кому попало открывать не след», – так он мне говорил.

– Но ты был на горе, когда змей заворочался, и тебя обвиняют в убийстве боярина Злобы. Выходит, ты и свитку его мог стащить с кривой шапкой. Не для того ли ты выдумал призрака, чтобы свою вину на него свалить?

– Ничего я не выдумал! – взвизгнул Горихвост. – Призрак дубиной меня огрел – вон какой на макушке шишкан! Я ловил его в веже, у яшмового алтаря, что над огненной бездной. А после зверь махнул свиткой у меня перед носом, я напрыгнул, а за свиткой – обрыв. Я и свалился.

– Так ты был у яшмового алтаря? – лицо Царя потемнело, ладонь сжалась в кулак. – Ты видел огненную реку, что течет под землей? Вот отчего змей заворочался! Все один к одному. Чтобы разбудить древний дух, нужно, как в старину, принести ему жертву. И сделать это нужно на алтаре, залитом кровью невинных девиц. Ты мог вычитать это в книге. Разве случайно она пропала после гибели Дедослава? Признавайся: может, ты и деда убил, чтобы ей завладеть?

– Лихо-марево! Как язык у тебя повернулся? – Горихвост до того зашелся от негодования, что подавился словами. – Ведь я в тебя верил! Я ради тебя готов был и с других шкуру спустить, и своею пожертвовать! А ты меня так бесчестишь! Так знай: больше я тебе не слуга, а вам, твари лесные – не брат!

Горихвост сжался, зарычал и оскалил клыки.

– Слово сказано! Поимать его, и в темницу! – распорядился Царь. – Ты, вурдалак Горихвост, был добросовестным стражем леса, пока нас не предал. Ты попытался разбудить змея, а это великое преступленье. И за него я приговариваю тебя к казни.

Обитатели леса потупили взоры.

– Под надежную охрану его! – велел Царь.

«Что еще за надежная охрана? – забеспокоился Горихвост. – Ой, нет, только не то, о чем я подумал!»

Русалка Шипуня отвратительно захихикала. Хвост вурдалака сам собой опустился к земле. Уши прижались к макушке, как будто их примяли.

Огромные корни Мироствола расступились, открыв вход в пещеру. По каменным ступеням из глубины поднялась девушка лет семнадцати, одетая, как лесная охотница. Горихвост поперхнулся, споткнулся на ровном месте и уткнулся носом в груду жухлых листьев. Ветер раздул на плечах девы багряный плащ с одним рукавом и меховым подбоем – у вятичей такие звались корзном. Затрепетало вышитое золотой нитью изображение сокола, несущего в когтях дубовую ветвь с желудями, и такой же желудь с тремя листами, но уже не вышитый на плаще, а живой, прикрыл Горихвосту глаз, когда тот осмелился выпростать морду из-под осеннего ковра. Две косы цвета спелой пшеницы шаловливо качнулись и упали на плечи охотнице поверх длинного синего платья, перехваченного широким малиновым поясом. Гладкую кожу щек ласкал воротник из пушистой куницы, а на лбу сиял синий самоцвет, вставленный в легкий, узорный венец.

– Ярогнева, дочь моя, для тебя нашлось важное дело, – потеплевшим голосом вымолвил Лесной Царь. – Поручаю тебе сторожить злодея, который обманул наше доверие. Сама знаешь: лиху нельзя давать волю, иначе оно натворит бед. Стереги его строго: этот горе-хвост умеет выкручиваться из переплетов.

– Будь спокоен, батюшка, я за ним пригляжу, – звонким голоском ответила дева и так стрельнула в Горихвоста голубыми глазами, что тот закопался в кучу листьев с носом.

Дочь Лесного Царя! Вот она, значит, какая. Слышал я о ней, много слышал. Если она и вправду такая, как про нее говорят, то мой хвост на волоске от больших испытаний. Сколько волчьих шкур висит в царской пещере, и все со следами ее огненных стрел. Сколько птиц и зверья распрощались с жизнями только от того, что попались ей на глазок. А ведь среди них были такие верткие твари, до каких мне далеко. Право слово, лучше бы за меня взялся этот мордатый упырь, а то и дуболом-волот с его непомерной силищей.

Дважды вурдалака просить не пришлось: едва дева направилась в его сторону, как он сам сиганул в темный провал полуземлянки, прикрытой сверху земляной кровлей, на которой густо росла трава. Со стороны могло показаться, будто волк нырнул под зеленый холм и пропал из виду, но сам Горихвост слишком хорошо знал это логово: в прежние времена оно служило ему жилищем, пока пришлый Царь не навел новых порядков. Знал он и то, что деться из этой землянки некуда – другого выхода нет.

«Вот и вышло, что я в своем собственном логове, как в темнице», – с горечью подумалось ему.

Как тут все изменилось! От каменного очага осталась лишь горелая ямка в полу. Полки на стенах сорвали, сундуки вынесли, и даже запах жилья сменился на отвратительную вонь незнакомых существ, задержавшуюся в этом стылом подвале на много дней после того, как их вывели. Одни широкие лавки вдоль стен были еще на своих местах, да и те почернели и покрылись безобразными следами ножей и чьих-то когтей.

– Чувствуй себя как дома! – издевательски хохотнул Вахлак, заглянув в дыру входа.

Горихвост огрызнулся, но не стал отвечать. Что взять с этого дурного верзилы! Ну не дали боги ему мозгов, разве это его вина?

А вот когда в дыру осторожно протиснулась царская дочка, он съежился и забился в угол.

– Какой ты пушистый! – с сожалением произнесла Ярогнева, щурясь на тоненький лучик света, едва пробивающийся сквозь узкую прорезь бревна. – Жалко будет потратить такую чудесную шкурку.

Горихвост непроизвольно рыкнул, но тут же взял себя в руки и спрятал клыки. Охотница потрепала его по загривку. Горихвост не сумел удержаться и ощерился. Что поделать, волчьи инстинкты! Ну не дают волки теребить себя за ушком, как домашнюю собачку. Нас не трогай, и мы тебя трогать не будем. Зачем лезть руками, куда не просили?

Широкие рукава ее платья мягко прошелестели Горихвосту по морде. Выше запястья, почти у самого локтя, они были перехвачены серебряными браслетами, на которых узорные ведьмы кружились в чарующей пляске.