Пётр Радин - Рентген

Это была коробка с очками, и я воскликнул:

– Это очки!

– Да, ты прав, но это не просто очки, а очки специально для тебя.

Петров не до конца понимал, что со мной произошло, но он видел, на что я способен. Для него это было открытием. И не только для него. В голове доктора крутилось много мыслей о том, как долго продлится этот феномен, и что это будет открытие в области медицины… Он уже мечтал написать диссертацию. Единственное сомнение не давало ему покоя, что своими действиями он может превратить меня в подопытного кролика и лишить будущего. Конечно, я не мог знать того, что он думает, но потом он сам мне об этом сказал.

Рассматривая очки, я представлял, как классно буду смотреться в них. Они были похожи на очки авиатора, а линзы были темнее ночи. Петров сказал, что полночи провозился над созданием этих очков. Он разобрал пару сварочных масок, стёкла обточил дисковым камнем и вставил их в мотоциклетные очки. Надев очки, я почувствовал облегчение, так как свет меня больше не беспокоил. Доктор сказал, что у меня большое будущее и что я всегда могу рассчитывать на его помощь. Ещё он посоветовал бабушке держать всё в тайне, если она хочет уберечь внука от излишнего любопытства обывателей.

Доктор каждый день приходил к нам домой. Он говорил о медицине, показывал учебники и рассказывал, как устроен человек. Он постоянно повторял, что с моим даром мне нужно помогать людям, но ни в коем случае раньше времени не говорить о том, что я умею. От доктора я узнал, как устроено зрение человека, и научился правильно пользоваться им.

Школа

О смерти своих родителей я узнал только через месяц. Бабушка не хотела меня травмировать. Она максимально оттягивала этот момент. Но, как говорится, «всё тайное становится явным».

Прошло время, сердечная боль утихла, её приглушили повседневные бытовые проблемы. Через полгода я пошёл в местную школу. Учёба давалась мне с трудом, да и отношения с одноклассниками не складывались. Меня часто дразнили из-за очков, а с учителями женского пола и девочками тоже была проблема. У меня практически всегда была эрекция, так как я просвечивал их одежды. Вы думаете, что это классно? Скажу, что и да, и нет. Я не всегда мог выйти к доске, за что меня часто выгоняли из класса, да и, наверное, считали малолетним извращенцем. Вы понимаете, о чём я… Ну это только в начальных классах, а потом я научился контролировать себя.

Самым трудным моментом в жизни был переходный возраст. Меня мучила совесть. Я винил себя в смерти родителей, переживал из-за того, что сижу у бабушки на шее. Комплексы были и по поводу очков. Каждый второй задавал мне вопрос: «Зачем, ты, их носишь?» Я постоянно ощущал на себе взгляды окружающих.

А умение просвечивать людей, видеть внутренности странных перекошенных людей – это далеко не приятное зрелище. Я не сказал, что с возрастом у меня появился новый дар. Я стал встречать людей с телесными травмами. Они были похожи на живых мертвецов, зомби. Я не понимал, почему я их вижу. Например, идёт обычный парень. Стоит мне вглядеться в него, и я вижу, что у него разбита голова, как будто его били чем-то очень тяжёлым, потому что кровь брызжет во все стороны. Видел я их нечасто, да и, если честно, старался их не замечать, не придавать значения этим своим видениям до определенного момента… Но об этом чуть позже.

В старших классах мы с друзьями часто ездили в Москву, где для меня открылась возможность заработка. На станциях метро и рынках я разоблачал и обыгрывал местных жуликов – напёрсточников. К тому времени я научился быстро бегать и обзавелся несколькими парами очков, по причине того, что не всегда удавалось убежать, и частенько я получал по шее, очки мои тоже разбивали…

Институт

По окончании школы у меня была прямая дорога – в мединститут. В этом мне помог доктор Петров, да и коллеги моих родителей замолвили словечко за меня. Поступил я туда с трудом, на платную форму обучения. Чтобы обучаться в Москве, мне пришлось покинуть бабушку и перебраться в квартиру моих родителей. Бабушка помогла с оплатой первого учебного года. Дальше мне пришлось крутиться самому.

После лекций я подрабатывал в кафе, помогал местным механикам выявлять причину поломок иномарок, жульничал с лотереями, иногда забегал в казино, в общем, крутился, как мог. И никто не знал и даже не подозревал о моем даре, пока у меня не появился настоящий друг.

Познакомились мы с ним благодаря моему дару. Вадим ещё в школе играл в футбольной команде и получил травму колена, из-за которой прихрамывал. Врачи советовали ему сделать операцию, но он всё тянул и не решался ложиться под нож, хотя его отец был довольно известным врачом. Заметив его хромату, я предложил свою помощь, от которой он сначала отказался.

Как-то раз, поднимаясь по лестнице в институте, Вадим оступился и подвернул травмированную ногу. Он практически заполз в аудиторию, где у нас проходили пары, и сел рядом со мной. От боли он периодически закрывал глаза и что-то бормотал себе под нос. Потом повернулся ко мне и сказал:

– Эй, дружище, я забыл, как тебя зовут? Ты прошлый раз говорил, что можешь помочь вправить ногу.

– Меня зовут Павел. Я смотрю, ты дотянул со своей ногой. Я могу тебе помочь, но нужно обезболивающее, иначе ты от боли намочишь штаны.

– Бля, дружище, в любом случае я сейчас обмочусь. Ты помогать мне будешь?

– Ну, хорошо, положи ногу на скамейку, а зубами зажми учебник. Проблема в том, что после травмы у тебя был зажат нерв, и он тебя беспокоил, а сейчас ты ногу вывихнул.

Я согнул его ногу в колене, слегка ее вывернул и дернул на себя. От боли Вадим так заорал, что из соседних аудиторий прибежали преподаватели. Из его глаз текли слезы, он чуть не потерял сознание.

– Готово. Через неделю сможешь бегать, – сказал я с уверенностью.

– Мне, кажется, ты мне ее сломал, – прошептал Вадим.

Мой лучший друг

Нога у Вадима зажила, и мы стали общаться и проводить много времени вместе не только в институте, но и после учебы. Если в общих чертах охарактеризовать моего нового товарища, то можно сказать, что он был обеспеченным сыном главврача городской клинической больницы. Любил быть на виду и сорить папиными деньгами. Но мне нравилось в нём то, что он во всём знал меру, и его пафос не зашкаливал, не доходил до предела. Его уверенность в себе и умеренная наглость привлекали меня, наверное, потому, что этих черт характера не было во мне, и таким образом мы дополняли друг друга.

Вадим занимался спортом, несмотря на хромоту, теперь хромать перестал. Он был физически крепким и атлетически сложённым молодым человеком. Я, конечно, очень сильно проигрывал на его фоне, как внешне, так и физически…. Но постепенно я осознал, что могу доверять Вадиму. Правда, в душе сомневался и переживал, как воспримет тайну мой новый друг… Но время пришло рассказать ему о моих способностях и, если честно, меня и самого распирало от желания поделиться этим хоть с кем-нибудь.